На ум не приходило никого, кроме Снейпа.

Катрин не была уверена, что профессор способен проникать в чужое сознание, но так или иначе легилименция – это запрещённая магическая техника, а кто знает о запретной магии больше, чем декан Слизерина?

Пожалуй, только Дамблдор.

Ну, или её дед.

Кошмары Поттера с тех пор ни разу не обсуждались, и первой переводить тему разговора именно в это русло француженке как-то не хотелось. Февраль шёл своим чередом – усиленная подготовка к экзаменам, прогулки на свежем воздухе, сдача домашней работы новой директрисе. За ежедневной суматохой Катрин и позабыла про разговор с другом, однако, как оказалось, её совету он действительно последовал. В ночь на первое марта в женскую спальню Гриффиндора вбежала запыхавшаяся Джинни Уизли, с порога обратившаяся к Веланесс и заявив, что её разыскивает явно чем-то взволнованный мальчик, который выжил. Девушка поспешно покинула комнату, про себя отметив, что при упоминании Поттера щёки младшей Уизли предательски покраснели, а голос заметно задрожал. Спустившись к ожидавшему её парню, магичка вместе с ним решила прогуляться до библиотеки, по пути обсудив всё произошедшее с ним.

Монолог Поттера заключался в следующем: спустя два дня после того, как Катрин подкинула ему мысль об информированности Снейпа в области легилименции, он всё-таки решился на разговор с профессором зельеварения. Надменный декан Слизерина, к превеликому удивлению студента, пошёл ему навстречу, и в течение всего месяца он дважды в неделю заходил к нему после занятий, тренируясь защищать свой разум от проникновения извне, а также выслушивая, какой он слабый и как похож на «заносчивого гордеца – своего отца». Как казалось самому Гарри, он делал успехи, однако до поры до времени не было никакой срочной необходимости делиться с друзьями прогрессом в изучении запретных магических техник. Это «до поры до времени» заключалось именно в том, что волшебник увидел во время очередной тренировки с Северусом, закончившейся от силы несколько десятков минут назад.

- В какой-то момент я увидел воспоминания Снейпа его же глазами, - безостановочно тараторил Поттер, пока они шли к библиотеке окольными путями, не желая попадаться на глаза большому числу людей, - Кажется, это было его детство – я видел ребят примерно нашего возраста, которые тыкали на меня, то есть на него, пальцем, и при этом гадко смеялись. Я увидел разрозненные сцены, они сменялись резко, но на протяжении всего этого времени я не видел никого, кто был бы рядом.

- В каком смысле? – Веланесс слушала его заинтересованно, не перебивая, иногда задавая уточняющие вопросы.

- Ну, знаешь, будь это, например, мои воспоминания, в них бы точно фигурировал Рон или Гермиона, или ты, - глаза парня безумно блестели, - А там не было никого. Совсем.

- Ужасно, наверное, - она попыталась представить, как бы выглядела её жизнь, не найди она себе друзей в Хогвартсе. Представила, не понравилось.

- За секунду до того как он «закрылся» от меня я увидел девушку, девочку даже, на вид ей было лет двенадцать. Она была единственной, от кого чувствовалось тепло, она мило улыбалась, а потом внезапно переключила своё внимание на какого-то другого парня в шарфе Гриффиндора.

- А сама она с какого факультета была? – неужто у Снейпа в его школьные годы была пассия? Но даже если это так, почему такое невинное детское воспоминание значит для него так много?

- Не знаю, - Гарри внезапно задумался, словно именно этот вопрос выдернул его из потока собственных мыслей, - Вроде бы тоже с Гриффиндора. Точно не Слизерин.

Они дошли до библиотеки и ненадолго смолкли, погрузившись каждый в свои раздумья. Отыскав книгу, за которой Поттер и шёл, друзья не спеша направились обратно. Немного успокоившись, Гарри продолжил рассказ о занятии со Снейпом более вдумчиво и гораздо менее эмоционально. Несмотря на ставшую монотонной речь друга, Веланесс с каждым его словом заинтересовывалась всей этой ситуацией всё больше и больше. Сильнее всего её поразил тот факт, что Северус крайне разозлился, буквально вытолкнув гриффиндорца за дверь, закончив тем самым занятие намного раньше обычно. Это подтверждало предположение Катрин о болезненности данных воспоминаний.

Но почему? Все мы в детстве в кого-то влюбляемся, это и любовью-то назвать сложно, если мы говорим про возраст в одиннадцать-двенадцать лет.

Речь Поттера завершилась где-то на полпути, и оставшееся время друзья шли молча. Остановившись возле двери в башню, на том самом месте, где Катрин некогда поймал ждущий благодарности Малфой, девушка пропустила Гарри вперёд, замешкавшись:

- Я вернусь позже.

- Только не говори, что ты собралась к Снейпу, - он развернулся и опёрся рукой о косяк двери, - Он прибьёт меня за то, что я кому-то это рассказал, да и вообще надеяться на откровения главы Слизерина – сомнительная затея.

- Не прибьёт, это незаконно, - прыснула и откинула длинные волосы назад, - А что до «сомнительных затей» - позволь мне это проверить самостоятельно.

- Снейп ни с кем ничем не делится, тем более со студентами, - Поттер покачал головой.

- Всегда есть место исключению из правил, - Катрин жестом пресекла дальнейшие попытки парня её остановить, - Не надо, ты меня не переубедишь.

- Таким исключением уже наверняка стал Малфой.

- Они довольно неплохо ладят, да? – она машинально коснулась пальцами болтающегося на шее кулона.

- Оно и неудивительно, - ухмылка, - Хотя я слышал, что Снейп вроде как старый друг Люциуса Малфоя, наверняка он знал Драко ещё до его поступления в Хогвартс.

- Может быть.

Немного помолчав, Веланесс вновь подняла взгляд на стоявшего в дверном проёме Поттера – тот утвердительно кивнул, понимающе улыбнувшись. Ответив ему тем же, девушка поспешно направилась в преподавательское крыло, надеясь хотя бы в этот раз вернуться в свою спальню до полуночи. Постучав в дверь с нужной ей табличкой, она шумно выдохнула, так и не придумав, с чего начать:

- Мисс Веланесс? – её появления явно никто не ждал. Порывистость, с которой Снейп отворил дверь в свою комнату, мгновенно улетучилась, стоило ему встретиться с необычными глазами студентки.

- Можно войти? – первое, что пришло в голову. Магичка поразилась собственной решительности, однако такое её поведение возымело эффект – мужчина посторонился и, пропустив её внутрь, закрыл входную дверь.

Он встал перед ней в своей извечной позе, но ни скрещённые на груди руки, ни напускное высокомерие не помогали профессору скрыть искреннее недоумение, связанное с поздним визитом той, с кем он и так ведёт себя чересчур неформально. Анализируя беседы с Катрин, Северус не раз приходил к мысли, что она, пожалуй, вторая после Малфоя ученица, с которой он может говорить, никем не притворяясь и не играя какую-либо отведённую ему роль. Это подкупало и пугало одновременно.

- Что вас привело, позвольте узнать? - он прожигал её взглядом своих чёрных как туннели глаз, - Ни за что не поверю, что вы нарушили комендантский час ради того, чтобы стать молчаливой частью интерьера моей комнаты.

Красивые губы француженки расплылись в широкой улыбке:

- А что, если это так, профессор?

Она импровизировала на ходу, стараясь не краснеть от смущения и неловкости. Хмыкнув и бросив что-то вроде «Ну, раз так, то, пожалуйста», Северус развернулся, одёрнув надетый поверх чёрной рубашки жилет такого же цвета. Абсолютно проигнорировав вопросительный взгляд студентки, он обошёл её, достав из висящей на вешалке мантии пустой флакон из-под зелья, и скрылся в кабинете.

Он что, серьёзно думает, что я буду изображать предмет мебели?

Девушка бесшумно скользнула следом за ним в кабинет, замерев возле стеллажа с книгами, наблюдая за тем, как профессор роется в раскиданных по столу свитках и заметках на ставшим коричневым от времени пергаменте. Она смотрела на его мрачный силуэт, не решаясь помешать, но вскоре он победоносно выпрямился, схватив одну-единственную бумажку и смахнув на пол все остальное. Поставив на найденный рецепт пустую склянку в надежде, что так заветная бумажка никуда не улетит, Северус обернулся и насмешливо выгнул бровь: