Что бы это не было, оно так или иначе заставляло мысли парня возвращаться к одному-единственному вопросу – действительно ли я заложник собственной репутации? И своей ли?

Всю жизнь он находился в тени своего отца, несмотря даже на то, что был единственным ребёнком в семье и с раннего детства подавал неплохие надежды. В какой-то степени самовлюблённость и презрение были им кропотливо взращены и навязаны самому себе, в попытке хотя бы в школе отыграться за вечную второстепенную роль, которую он получал дома. И хотя большая часть учеников завидовала состоянию его семьи, деньги родителей не сделали Драко счастливее – его отец и мать думали скорее о том, как выглядеть наиболее выигрышно и что сделать, чтобы расположить к себе остальных пожирателей смерти, нежели заботились о своём сыне, страдающем от недостатка внимания и любви.

Да что там – укладка собственных волос и наведение общего лоска волновало чету Малфоев больше, чем переживания собственного сына. У Драко никогда не было возможности что-то выбирать – одежда непременно должна была быть чёрной, исключение – белоснежная рубашка и вещи с символикой Слизерина; запрещённые заклинания, зелья, биографии сильнейших за всю историю тёмных волшебников – всё это было, конечно, интересно, но когда тебе маниакально это навязывают с самого детства, ты пресыщаешься, какой бы увлекательной информация не была.

Ещё до поступления в Хогвартс Малфой-младший понимал, что его родители и упоминание их фамилии в целом вызывает скорее благоговейный страх, нежели уважение и радость. Поступив на Слизерин и быстро заручившись поддержкой своего декана, одиннадцатилетний мальчик начал понимать, почему. Именно Снейп рассказал ему о пожирателях смерти, о слизеринце по имени Том Реддл, и о сестрах Блэк, к которым принадлежала Нарцисса Малфой. На первом курсе истории о Томе Реддле и о возможном возвращении Того-кого-нельзя-называть казались не больше, чем страшилкой.

А спустя четыре года Люциус заставляет его примкнуть к ним, и знак на руке Драко выводит острым кончиком палочки никто иной как сам Лорд Волан-де-Морт. Родители объясняют – рубашку теперь закатывать ни в коем случае нельзя, никто не должен знать о татуировке, сам Драко не должен как-то показывать, что теперь он служит Тёмному Лорду.

Согласие на то ребёнка не требовалось. Семья Малфоев – пожиратели, и точка.

Лидер слизеринских инспекционных групп заходит в отведённые его факультету подземелья и решает дождаться остальных здесь.

- Нужно успокоиться, - бормочет, растягиваясь во весь рост на тёмно-зелёном диване и изо всех сил пытаясь сосредоточиться на огне в камине. Про себя слизеринец ещё раз порадовался тому, что в такое время в гостиной факультета нет ни души.

«Интересно, а Катрин уже дошла до своей спальни?»

- Мерлинова борода! Где ты пропадала? – Гермиона вскакивает с пола, подбегая к подруге.

- Пряталась от Малфоя по закоулкам, - Веланесс устало садится на свою кровать, скидывая обувь и кутаясь в одеяло, - Замёрзла ужасно.

- Может, спустимся к камину? Тебе нужно одеться, будильник зазвонит через пять минут.

Катрин злобно посмотрела в сторону зачарованного устройства – будучи раз в пять больше своего магловского собрата, волшебный будильник (из волшебного в нём было, по всей видимости, только то, что батарейки в нём не нуждались в смене) стоял на полке прямо над входом в комнату. Он не тикал, но звонил так, что привыкнуть к этому оглушающему рёву не представлялось возможным.

Четыре минуты.

Оглядевшись, Катрин заметила, что девушки успели прибрать комнату, и даже её вещи были аккуратно разложены по полочкам. Когда она зашла, то, наверное, прервала какое-то бурное обсуждение, потому что спустя ещё полминуты сожительницы вернулись к перемыванию костей слизеринцам и главной героине сегодняшнего дня – Долорес Амбридж. Лениво потянувшись, француженка выбралась из постели и начала одеваться. Заканчивая сборы под пронзительную трель будильника, девушка на секунду замешкалась, защёлкнув застёжку от своей мантии. Глядя на себя в зеркало, ей на долю секунды показалось, что на эмблеме был не привычный лев на красном фоне – а змея, красующаяся на гербе Слизерина. Ощутив внезапное дежавю, она почувствовала аромат терпкого парфюма, которым её обдавало каждый раз, когда Малфой подходил особенно близко, нарушая все возможные границы её личного пространства.

Нужно с этим что-то делать.

- Герм, у нас есть сейчас первый урок?

- Нет, - увидев, как обрадовалась её ответу Катрин, гриффиндорка поспешила добавить, - Но мы же собирались готовиться к зачёту по зельям! До Рождества осталось всего полмесяца!

- Я присоединюсь к вам позже, мне нужно поговорить с Дамблдором, - Веланесс виновато улыбнулась, - Это правда важно.

- Собираешься обсудить с ним поведение Амбридж? – Джинни убрала за ухо прядь рыжих волос. Говорят, она похожа на свою мать. Интересно, а как выглядит дом Уизли?

- Нет, это ничего не даст, - отрицательный кивок и торопливое продолжение, - Да, мелочи, хочу уточнить, как лучше отправлять письма во Францию.

Уизли хотела спросить что-то ещё, но Гермиона её увела, бросив напоследок, что они с ребятами будут ждать Катрин в читальном зале библиотеки. Выдохнув, француженка направилась к нужному ей кабинету в самом сердце замка. Она ловко лавировала среди потока студентов и спустя пятнадцать минут уже стояла возле двери с табличкой, гласящей, что именно здесь можно найти пока ещё действующего директора английской школы магии и волшебства.

Не успела девушка придумать, с чего начать, как дверь отворилась изнутри, явив собой декана злосчастного змеиного факультета.

- Мисс Веланесс, - а я уже и отвыкла от его медлительной манеры говорить, - Зачем вы здесь?

- У меня дело к профессору Дамблдору, - интересно, а он знает об утреннем «происшествии» с Амбридж? Наверняка знает. А про Малфоя?

- Что ж, раз так… - Снейп посторонился, тихо прошелестев ниспадающей до пола мантией. Катрин кивнула и прошла мимо него. Когда он снова заговорил, она обернулась, но заметила, что мужчина даже не смотрит в её сторону, - Надеюсь, вы не сделаете неверный выбор.

Где-то я это уже слышала.

- Ты делаешь неверный выбор, девочка. Этот человек носит на себе печать самого тёмного зла.

Точно, кентавры!

Да что за чертовщина здесь происходит?

- Профессор, - поднявшись по небольшой лестнице, Веланесс зашла в непосредственно сам кабинет.

Сидящий на жерди феникс приветливо взвизгнул.

- Доброе утро, Катрин, - волшебник отошёл от стеллажа с книгами, жестом указав ей на кресло напротив своего стола, - Что-то случилось?

- Нет, если не считать Долорес Амбридж, - садится и замечает усмешку на лице Дамблдора, - Но я пришла не за этим.

Он посмотрел на ученицу поверх очков, призывая продолжать.

- Я хочу, чтобы распределяющая шляпа направила меня туда, где мне место.

- Тебе не нравится на Гриффиндоре? – он ведь понимает, что дело не в этом, зачем спрашивает?

- Как я могу быть уверена, что на каком-либо другом факультете мне не понравилось бы ещё больше? – отвечать вопросом на вопрос – любимая стратегия Веланесс для «наступления» в разговоре.

- На Пуффендуе ты заскучаешь, Когтевран для тебя чересчур неэмоциональные, - взгляд профессора устремился на висящие на стене гербы, и он замолк, не удостоив вниманием четвёртый факультет, - Во время нашей самой первой встречи я увидел в тебе отвагу и решительность, ты истинный гриффиндорский лев.

- Боюсь, вы не разглядели хитрости и самоуверенности, которые, если мне не изменяет память, ценятся как раз на том факультете, который вы даже не назвали, - Катрин искренне старалась держать себя в руках и не перегибать палку.

- У каждой медали две стороны, - задумчиво перебирает свою седую бороду, невидящим взглядом рассматривая что-то позади студентки, - Если тебе сейчас кажется, что на Слизерине тебе было бы лучше, это не означает, что это действительно так.

- Не проверишь – не узнаешь, - негромкое бормотание себе под нос даже не было адресовано директору школу, однако он улыбнулся, чуть дёрнув головой и уже осмысленным взглядом смотря на сидящую перед ним девушку.