Толпа раскалывалась. Буревестник вступил в кружок, Морошка последовала за ним, и теперь их было уже восьмеро — достаточно много на первый взгляд. В связи с подозрениями Крылатого за бродягами велось постоянное наблюдение, особенно за вожаками. Члены кружка пытались также тренировать боевые навыки, но им запретили, и всё, что оставалось — получше охотиться и позорче смотреть. Новости передавались шёпотом от одного к другому, порой что-то даже доходило до Джереми и Теплуши. Казалось, на поляне клубятся две тучи, две стороны, всё никак не касаясь друг друга.

Третья сторона — туннельщики — теперь получила сообщение с кружком. Ночница и Завитой вернулись тем утром чрезвычайно довольные собой и взахлёб пересказали, как смогли обнаружить товарищей — точнее, товарищи их. В туннелях, как оказалось, действительно были все пропавшие, включая Осеннецветик, и у них был какой-то свой план, о котором им мало что рассказали. Знали только, что те периодически нападают на одиноких бродяг и скрываются — отсюда и раненые у Медоцветик — а также немного освоили нейтральные земли и охотятся там. План Крылатого им, по словам Ночницы, даже понравился, и они решили действовать параллельно. Нужно было сходить туда ещё раз, но пока никто не мог выбраться. Главное, что теперь понимали: соплеменники в порядке и тоже что-то предпринимают. Позже можно было бы объединиться — как и при каких условиях, Крылатый не знал. Он бы с удовольствием отправил туда Ласку и Легкокрылку, если бы был уверен в безопасности тех мест. Но пока всё оставалось, как прежде.

А бродяги готовились — похоже, не понимая, зачем, но готовились. Лёд отправлял разведчиков на земли Реки. Коты постоянно охотились и даже пытались тренироваться — если спонтанные драки можно назвать тренировками. Эти драки устраивал сам Лёд в попытках научить котов сражаться. Он пробовал давить на племенных, чтобы те показали им боевые приёмы, но у котов кружка всегда находилось какое-нибудь оправдание. Молнезвёзд, Песчаник и другие нехотя помогали им с подготовкой, что не могло не настораживать других племенных. Назревало нечто. Прошло уже десять дней с разговора Льда и Ивы, который подслушал Крылатый.

Вот при таком раскладе начался очередной хмурый день в лагере Ветра. Сегодня присмирели даже младшие: Мышонок что-то тихонько рассказывал сёстрам и Лопушку, а Клеверушка с Тихоней пытались подслушать, правда, Корица постоянно пинала их задней лапой, когда те подбирались слишком близко. Мятлолапка прыгала по камням вверх-вниз, пока в лагере не было Голубики. Иногда на неё косился с беспокойством Волколап. Все были чем-то заняты, и жизнь, уже привычная, текла своим чередом. Занимался полдень; на небе, где обычно висело солнце в этот час, закручивались в спираль два отрывка тёмных облаков.

— Важное объявление! — громыхнуло со Скалы как раз тогда, когда вернулся последний патруль. — Всем собраться на поляне!

Вот оно, подумал Крылатый. Это могло быть что угодно, но воин был уверен — это то, о чем они думали. Шестое чувство. Не сговариваясь, члены кружка сели все вместе и поближе к остальным племенным. Медоцветик тоже вышла, хотя обычно сидела в пещере. На пороге целительской появился и Уткохвост. Котят загнали в детскую, но не детей Туманницы. Дежурные ушли с постов. На камне глашатой сидела Ива, смотря вокруг с нескрываемым довольством. Громадная живая масса колыхалась вокруг Скалы, ожидая, когда белая фигура на ней начнёт говорить. Лёд встряхнул головой и в тишине заговорил.

— Коты племени Ветра и нашей стаи. Мы уже давно вместе, и никто не отрицает, что мы — сила. Но вот вопрос: удобно ли вам такой силой уживаться на крохотном пятачке земли?

— Нет! — крикнуло двое или трое бродяг. Рассвет переглянулся с Морошкой. Крылатый неотрывно следил за порхающим кончиком хвоста Ивы.

— А честно ли, что мы ютимся здесь, прячась от других, как жалкие крысы? Что мы вынуждены скрывать наше положение перед какими-то Сумрачными или Речными, чтобы те ненароком не тронули нас?

На этот раз клич подхватило больше котов. Племенные, бывшие за бродяг, всё ещё молчали. Даже Молнезвёзд недоуменно косился вверх. Теплуша, вдруг оказавшаяся прямо перед Крылатым, передёрнула ушами и что-то зашептала Туманнице.

— Да, друзья, это несправедливо! — Лёд шагнул к самому краю, и теперь он в своей горделивой позе напоминал каменное изваяние. Солнце не осветило его силуэт, лишь плотнее сжались облака, но торжествующую улыбку на морде Ивы не могли сдержать даже тени. — И поэтому мы решили: хватит! Мы должны править, должны жить привольно, а не выживать! Мы, — он кинул быстрый взгляд на сестру, — мы захватим Речное племя!

Первые две секунды стояла такая тишина, что мухи, летающие вокруг, могли бы сойти за чудищ на Гремящей тропе.

Вот и оно. Крылатый был прав. Сейчас одно из двух — покорение или сопротивление.

И вдруг лагерь взорвался, разразился громом, разошёлся шумом от центра к краям, и все закричали и заговорили разом то одно, то другое.

— Да! — кричали те из бродяг, кто успел оправиться от потрясения.

— Что? С чего это? — переговаривались другие, кого не было заметно в толпе, прячась за более уверенными.

— Нет! Даже не думайте! — кричали племенные, сохранившие рассудок. Завитой прямо-таки разрывался от возмущения, вскочил на лапы и орал во всё горло.

Остальные — в основном коты из кружка — напряжённо молчали.

Гвалт только усиливался, хотя кто-то и пытался успокоить толпу. Лёд изучал котов, нахмурившись. Неужели высматривает тех, кто неверен ему? Наконец Иве это надоело, она вскочила на Скалу рядом с братом и хлестнула хвостом по камню.

— Заткнулись! — крикнула она, и, хотя это прозвучало и вполовину не так громко, как обыкновенный голос Льда, бродяги мгновенно замолчали. Племенные от неожиданности перешли на ропот, который под взглядами зелёных и синих глаз немного стих.

— Благодарю. Погодите кричать, Ветряные, — сказал Лёд. — Вам от этого станет только лучше!

— Мы не собираемся выполнять твои приказы! — фыркнул Завитой достаточно громко, но Крылатый не остановил его. Воздух накалился и начинал потрескивать.

— Только представьте — в два раза больше земли, влияния, еды, и это накануне холодов! Разве не выгодно? Мы сможем построить империю, которой не будет равных. Сможем жить, как не жил никто, подчинив себе половину озёрных территорий. Вы и ваши дети будут процветать, как и мы. Я дам вам доступ к власти, дам множество дичи и мощь, превосходящую все племена вместе взятые. Разве это может быть плохим?

— Ты думаешь, Речные просто сдадутся? Мы не собираемся ввязываться в войну на твоей стороне! — пробасил Одуванчик, заслужив насмешливые взгляды бродяг.

— Как будто вас кто-то спрашивает, блошки! — крикнула Клара. — Я готова, Лёд!

— Мы не пойдём! — Легкокрылка очнулась. — Всегда было четыре племени и будет четыре, а вас давно пора отправить туда, откуда вы пришли!

— Но вы слишком цепляетесь за старые традиции. Неужели вам никогда не хотелось доказать, кто здесь главный? — Лёд подался вперёд всем телом, едва не падая. — Не хотелось вести, а не быть ведомыми? Жить, как считаете лучшим? Вы никогда не хотели другой жизни для своих соплеменников? Разве вас не унижали, не ограничивали?!

Крылатый вздрогнул. Вдруг его бросило из оцепенения обратно на землю, и он ясно увидел, какой жадностью горят глаза Льда от собственных слов. Что-то нехорошее появилось в нём, что-то, отчего вся его грубая фигура стала острее, опаснее. Воин прижался к земле. Кровь в ушах стучала куда громче эха от голоса вожака. Ива предоставила ему разбираться с этим, и её молчаливая фигура за спиной брата напоминала призрачную тень.

Но чем это обернется? Бродяги поддерживали Льда, и многие из них смотрели на того с нескрываемым воодушевлением. С обожанием. Маленькая Корица сияла, как солнце. Бродяги последуют за ним.

— Племена не такие, какими вы их напридумывали! — упрямилась Легкокрылка. — Здесь всё для нашего же блага, и другой жизни мы не хотим!