— Кто пойдёт с нами? — спросил кот. В любое другое время он бы порадовался тому, что ведёт патруль, но сейчас это не имело никакого значения. Интересно, кто из бродяг будет сопровождать патруль на этот раз? С этой мерой воин уже смирился, как и с совместной охотой.

— Мрак пойдёт, — Молнезвёзд на всякий случай кивнул в сторону массивного тёмно-серого бродяги, но Крылатый помнил имя того. Длинная шерсть на морде и слегка седые усы делали кота похожим на мудрого старейшину, но внешность, как водится, обманчива. — Собирай котов, я его предупрежу.

Крылатый только вздохнул в ответ. Он повернулся к норе — солнце, уже клонящееся к горизонту, перестало бить в глаза и мирно легло лучами на утесниковый туннель. Мятлолапка дремала прямо в кустах: он легонько толкнул кошечку лапой, и та подскочила.

— Уже патруль? — услышав, что идёт на границу, переспросила она и посмотрела на небо. Крылатый тоже взглянул — небеса медленно становились глубже, синее, но этого нельзя было заметить, только почувствовать. Он кивнул.

— Пожалуйста, позови Сизокрылую.

Он посмотрел вслед серому хвостику и зачем-то фыркнул в усы. Затем повернулся, оглянулся и пересёк поляну, чтобы оказаться перед целительской. Он привычно просунул голову внутрь, а после залез полностью.

Их недавние обиды с Цветинкой быстро разошлись сами собой, но Крылатый усвоил урок. Он по-прежнему поддерживал подругу, но не принимал её за беспомощного котёнка. В конце концов, она и не мала. Если подсчитать, окажется, что её братья без полутора лун воители — были бы. Кошка тоже его простила, и теперь они виделись чаще. Изнутри слышались разговоры — окрепший, достаточно бодрый голос Осеннецветик и звонкий голосок Жар легко сплетались в одно. Не слишком ли часто они стали общаться? Он проник в пещеру, и все присутствующие дружно обернулись, но, увидев знакомую морду, расслабились. Уткохвост вылизывался, Мышеуска собирала несуществующую паутину и пыль по углам, Цветинка дремала — обыденное зрелище. Даже слишком обыденное. Нормальное, будь это привычная жизнь, и смиренное в условиях нынешней жизни.

— Осеннецветик, твоя рана, кажется, практически зажила, — заметил кот, приближаясь к глашатой и бродяжке. Жар поздоровалась, но он не стал отвечать. Глашатая кивнула, однако, как заметил воин, не слишком уверенно. В последнее время она стала слишком много сомневаться, и только в пустых беседах с Жар раз в несколько дней её мордочка прояснялась, отчего Крылатый сперва чувствовал подозрение и недовольство, а теперь — только усталость.

— Ещё немного, и буду здорова, — ответила она и похлопала хвостом рядом с собой. — Присоединяйся?

— Нет, я сейчас в патруль, просто навестить заглянул, — он подошёл к Цветинке и мягко коснулся носом её макушки. Ученица так же мимолётно ткнулась ему в шею, не открывая глаз. Привычка скрывать чувства при других никуда не делась, поэтому Крылатый не стал больше касаться подруги, а просто сел рядом и позволил полусонной кошке опустить голову.

— Привет, — прошептала она.

— Привет. Вы так и не ходили к Лунному Озеру?

— Нет.

— Ясно.

Он ещё немного помолчал. Мысли не лезли в голову, а не особо тихий рассказ Жар о каком-то кролике только ещё больше сбивал его.

— Жар, можешь потише? — как будто угадав его настроение, попросила Осеннецветик. Кошечка ойкнула.

— Прости, — она сделала паузу, а потом заговорила снова не менее воодушевлённо. — Эй, а хочешь, расскажу тебе маленький секрет? Никто из ваших котов его не знает!

— Ну давай.

— Меня на самом деле зовут не Жар, так меня назвал Лёд, — сказала бродяга таким тоном, будто выдавала важнейшую тайну. Может, так оно и было? — Изначально меня звали Теплуша.

— Как, прости?

Крылатый повернул голову и уставился на мордочку Осеннецветик. Кошка больше не была спокойной. Она подалась вперёд и расширила зрачки, будто услышала что-то совершенно невероятное. Её хвост вытянулся в струнку. Что?..

— Теплуша, — повторила бродяжка, тоже обескураженная такой реакцией. — А что, тебе не нравится?

— Нет, это прекрасное имя, — покачала головой кошка и вернулась в прежнюю позу, но кот видел, что она не успокоилась. Уж слишком затуманенным был её взгляд и слишком часто начал подрагивать кончик хвоста. Он хотел спросить, в чём дело, но снаружи его позвали. «Патруль».

— Простите, мне надо идти, — торопливо сказал Крылатый, ткнулся носом в ухо подруги и выскользнул наружу. Он не понимал. Услышанный краем уха диалог совсем не способствовал его мыслям, а только сбивал их в сторону странного отношения Осеннецветик к Жар, то есть, к Теплуше.

Путь до границы Крылатый почти не помнил. Зачем запоминать то, что всё равно уже давно изучено и не представляет ни интереса, ни пользы? Только завидев впереди ивы Речного племени, он обратил внимание на соплеменников. Таких же апатичных и отстранённых, как и он сам. Сизокрылая шла рядом с Волколапом: оба не говорили ни слова, но пытались держаться вместе и одновременно на расстоянии. Мятлолапка скакала с другой стороны от бурого оруженосца — иногда она ускоряла шаг, чтобы догнать патруль, и тогда выражение её мордочки становилось горько-упрямым. Мрак брёл по холмам на расстоянии взгляда.

«Что с нами всеми произошло? — подумал Крылатый, пытаясь отыскать в себе или других хоть каплю живости. — Почему даже какие-то вроде как важные и интересные вещи, как тот разговор Осеннецветик и Теплуши, который я только недавно услышал, не вызывают во мне никакого отклика, как раньше? Почему всё будто в тумане? Как будто ничего и не происходит, а только мелькает мимо? Неужели мы угасаем? Может ли получиться так, что мы потеряем любое желание жить, как хотим и как стремились?»

— Привет, соседи! — крикнули с той стороны, и Крылатый повернулся к границе. Речные воительница и оруженосец шли к ним: непохоже было, чтобы эти двое составляли патруль, так что кот предположил, что они тренируются. Он помнил их слишком смутно, но всё равно поздоровался — скорее по привычке. Речная, рыжая с белым кошка, уставилась на них с интересом. — Патруль? Так рано?

— Да, — просто ответил кот. Соседка немного посмотрела на них, но, похоже, угадала настроение патруля. Крылатый двинулся дальше, от пастбища к озеру, но Речные вдруг пошли за ними — на расстоянии, конечно, но рыже-белая семенила параллельно границе так же, как и Ветряные. Её оруженосец скакал следом, поглядывая на молчаливых спутников. Он что-то тихо зашептал воительнице, но та покачала головой. Крылатый оставил метку, и Волколап сделал то же самое.

— Эй, а можно спросить… — наконец сказала Речная, и Крылатый приподнял голову. Она остановилась. — Что с вами всеми такое?

— В каком смысле? — Волколап вдруг ответил, и Крылатый, услышав его басовитый голос, посмотрел уже на оруженосца. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. Мрак наблюдает за ними. Могут ли они сейчас рассказать этой кошке правду? Поверит ли она им? Вдруг это шанс?

— Вы вялые, а ещё… как бы сказать… — она помялась на месте. Сизокрылая тоже напряглась — Крылатый это видел так же отчётливо, как то, что Мятлолапка не осознаёт ситуации в полной мере.

— Что такое, Зяблинка? — спросила Сизокрылая. Так вот как имя этой приставучки.

— От вас пахнет по-другому.

Крылатый застыл на секунду. Сказать или не говорить? Попросить помощи или сойти за идиота? Что может сделать эта воительница? Поможет ли Искрозвёзд чужому племени, учитывая, что никогда не интересовался чужими делами?

Он слишком много думает.

— Ох, вы об этом? У нас гости в лагере, — пробасил Волколап, и Крылатый вздрогнул. Сквозь странную усталость просочилась неминуемая тревога. Он перебил оруженосца.

— Вообще-то, это не совсем гости. Это бродяги, они…

— Проходили мимо наших земель и попросили у нас приюта на некоторое время, — закончил Волколап совершенно спокойно. Мордочка Зяблинки прояснилась, и она закивала.

— Ох, точно! Вы же любите так делать. Когда у вас в последний раз кто-то гостил? Сколько времени прошло!