— Я просто не хотела, чтобы они добрались до больных. Они уже перепутали нам травы! И, Крылатый, я всё понимаю, но я ведь уже тоже не котёнок и могу сама постоять за себя! — в зелёных глазах промелькнула обида. Крылатый не был согласен. Она не справится сама! Такая маленькая и нежная… Что бы он думал о себе, если бы оставил подругу разбираться с обидчиками? И всё-таки появился горьковатый привкус, как будто он пожевал одну из валяющихся под лапами травинок.

— Извините, — тихий голос позади заставил обернуться даже резче, чем хотелось бы. Крылатый окинул взглядом Жар, прикидывая в уме, как долго она тут находится и как много услышала. Похоже, всё. Ему отчего-то было наплевать. Кошечка слабо улыбнулась: — Простите за Антонио и Клару, они всегда такие.

— Ты что-то хотела? — Крылатый оборвал её довольно резко, чтобы пожалеть об этом через секунду. Кошечка прижала уши и расставила лапки в стороны, будто пыталась удержать равновесие, но ничего не ответила. Как будто переживала такое обращение множество раз. Воин отвёл взгляд: да, стоит успокоиться. Пусть это и бродяга.

— Лёд приставил её смотреть за состоянием Осеннецветик, а она ещё и навещает. Уже второй или третий раз тут, — ответила за Жар целительница. На подстилках Крылатый уловил движение и повернулся в ту сторону. На этот раз ему не почудилось: Уткохвост вскинул голову и хотел было вскочить, но только неуклюже приподнялся на трёх лапах.

— Да что происходит, в конце концов?! Осеннецветик, не обязательно было заставлять меня лежать! Я бы этих… этих.! — он слегка пошатнулся от собственных эмоций, но выровнялся до того, как Цветинка подставила плечо. Осеннецветик тоже подняла голову. Она осторожно покрутила ей туда-сюда, попыталась взглянуть на рану, но та была слишком близко к голове. Тогда глашатая медленно присела и смахнула хвостом зелёные пушинки со своей шерсти.

— Поэтому и заставила, — проворчала она и кивнула Крылатому, наконец заметив его в пещере. — Если бы ты, калека этакий, поскакал бить своих обидчиков, на тебе бы места живого не осталось. Крылатый правильно поступил, что выпроводил их, — кошка попыталась потянуться, и из её пасти вырвался странный писк, как у котёнка. Цветинка уже оказалась рядом с раненой: Крылатый почувствовал укол то ли обиды, то ли ревности оттого, что больше не ощущал рядом её тепла.

— Как ты себя чувствуешь? Расскажи максимально подробно, — попросила ученица, и глашатая послушно оставила попытки растянуть мышцы. Жар прошла пару шажков вперёд, к подстилкам, опасливо поглядывая на Крылатого. Уткохвост цыкнул на бродягу, но после сел и принялся приводить в порядок свою взъерошенную золотистую шерсть.

— Слабость в лапах, — Осеннецветик вдруг показалась Крылатому гораздо меньше, чем была на самом деле, и только после он понял: кошка сгорбилась, потеряв горделивую осанку. Сейчас она была не волевой глашатой, а простой раненой, неумело описывая свои ощущения. — Рана тянет, когда поворачиваю голову вот так…

— Эй, Крылатый, — окликнул Уткохвост, и воин повернулся. — Ты же не просто так пришёл? Что-то случилось там, снаружи.

Крылатый оглянулся на выход, задержался взглядом на Жар, что продолжала будто крадучись подходить к подстилкам. Как сказать Уткохвосту и, главное, Осеннецветик о произошедшем? Ссора с Цветинкой и бродягами распалила кота изнутри, заставив забыть ненадолго о смерти Крикливого, но сейчас сожаление вернулось в удвоенном размере. Стоит ли говорить им? И тут же в голову пришёл ответ: стоит. Оба рано или поздно узнают о произошедшем. Лучше уж сказать им сразу. Он только думал, как. И решил сказать просто, как сказал Цветинке.

— Ива убила Крикливого, — сказал он наконец, и от выражения боли на морде Осеннецветик стало тоскливо. Тем не менее, секундная слабость тотчас исчезла — пёстрая кивнула как ни в чём не бывало. Уткохвост выругался из своего угла, но только отдалился туда, в темноту, где каким-то образом оказался за несколько мгновений раздумий Крылатого. Может быть, он уже всё слышал, поэтому не реагирует. Палевый попытался увидеть выражение мордочки Цветинки, но та упрямо поворачивалась спиной и осматривала Осеннецветик, делая вид, что не замечает друга.

— Вечером бдение. Мне стоит быть там, — глашатая нахмурилась и попыталась встать, но Цветинка тут же придержала её лапой, и Осеннецветик покорно села обратно.

— Кто-нибудь другой будет. Тебе нельзя напрягаться, — уже гораздо увереннее сказала трёхцветная ученица, и Осеннецветик оставалось только согласиться. Крылатый не мог не залюбоваться тем, как умело Цветинка делает осмотр, как осторожно перебирает шерсть пациентки. Она не похожа на ученицу целительницы — скорее уж на полноправного лекаря. И всё-таки, подумал он, иногда Цветинка ведёт себя, как ребёнок. На входе послышался шорох. Крылатый резко обернулся, но то была всего лишь Мышеуска. Серая окинула взглядом пещеру, фыркнула в усы при виде разбросанных трав и села возле них, чтобы собрать в аккуратные кучки вновь.

— Так… можно мне немножко посидеть с ней? — подала голос Жар так робко, что Крылатому даже стало её немного жаль. Кто знает, может быть, она даже не хочет докладывать Льду обо всём этом. Может, в этой кошечке со странным, слишком взрослым именем чуть больше доброты, чем в других.

— Можно, — ответила Цветинка, отходя от подстилок наконец. — Я пойду помогу Уткохвосту делать упражнения. Крылатый, — она произнесла его имя не так сухо, как он боялся, и кот с готовностью подался вперёд. Ему уже не хотелось раздражаться и доказывать свою правоту, однако Цветинка, кажется, не собиралась так быстро сдаваться. Она приблизилась к нему, и тёплое дыхание обдало ухо. — Мне кажется, общение этих двоих очень странное, но не опасное. Мы только помешаем. Пожалуйста, присмотри за ними.

Воин кивнул. Он надеялся, что подруга скажет что-то ещё, но она только шумно вздохнула, отстранилась и побрела к Уткохвосту, вскоре почти исчезнув в сумраке дальней части пещеры. Крылатый сел рядом с подстилками: Жар и Осеннецветик потихоньку начинали разговор, а он наблюдал. Холодный мох не был самым уютным прибежищем, но кот слегка разрыл его лапами, чтобы получилось гнёздышко — так сказать, на скорую лапу. Здесь было темнее, чем у противоположной стены: там в лучиках жаркого сегодня солнца вяли травы и работала Мышеуска, а в углублении, которое свет миновал, царил холод, казалось, сохранившийся с Голых Деревьев. Крылатый выбрал для себя самое неприметное место — он мог видеть всех, да и другие могли видеть его, если бы захотели, но без внимательного взгляда пятнистую шерсть можно было и не заметить. Он смотрел на мордочку Осеннецветик, отчего-то теперь расслабленную. Кошка легла на бок, а Жар села на небольшом расстоянии от неё спиной к Крылатому. Обе кошки вдруг будто потеплели друг к другу: это не казалось очевидным, но воин замечал, как перестают напрягаться их мышцы и теряется бдительный взгляд. Поэтому ещё он хотел наблюдать. Он был внимателен постоянно.

— Сочувствую вашему коту, — говорила Жар, и её молодой, звонкий голосок наполнял каменные стены. — Накричал на Иву, подумать только! Она могла бы любого из своих так… — кошка поёжилась.

— И всё же это не повод набрасываться на котов, — вздохнула Осеннецветик. — Крикливый так давно был частью племени. Что и говорить, он обо мне знал больше, чем все остальные вместе взятые…

— Он сильно старый был? — вопрос нетактичный с её стороны, но глашатую не задел. Осеннецветик только кивнула.

— Он уже много лун как старейшина.

— Пусть небесные кошки дадут ему сохраниться в памяти земных, — тихо сказала Жар.

— Старший небесный кот не даст забыть старика, — к удивлению Крылатого ответила Осеннецветик и, протянув лапу, похлопала по спине бродяжку.

Пару секунд длилось тягостная, неловкая пауза. Крылатый смотрел на Осеннецветик — Жар смотрела на Осеннецветик — Осеннецветик смотрела на Жар. И тут она резко отдернула лапу в сторону, после чего пещера взорвалась удивлённо-восторженным взвизгом кошечки.

— Ты тоже знаешь про небесных кошек!