– А как отдыхаешь?

– Вечерами скучно – стихи пишу и кое-как стримлю. Кроме них, особо ничего не интересно. Могу прочитать. Политические, хотя на самом деле нет.

– Э. Ок. Давай. Стихи… Да не-е.. Ты чего, серьёзно?

– Что-то не так? Не уважаешь великую русскую поэзию? На лицо сесть, может?

– О_о. Мне уже… нравятся. Эти великие поэтические строки.

– Понятно с тобой всё. Сиди спокойно и внимай. «Спарринг мемов: Паттерналити вёрсус Экономика невнимания».

– Это что, название? Или ты заклинание произнесла?

– Остроумие… и отвага. Давай ещё – сыпь, я запишу…

Он невероятно утомил и огорчил её с первых минут общения. IQ был явно ниже заявленного внешностью – умным (сравнительно со «средним по больнице») выражением глаз («где ж я там интеллект высмотрела») и сносным поведением без явных заскоков; даже чувство юмора присутствовало – в отличие примерно от всех остальных сверстников. (У неё были завышенные требования к этому пункту особенно.) Дана кляла себя за то, что согласилась прийти, и сугубо – за предложение почитать стихи – хотя она всё равно бы их прочитала. Это была единственная причина, по которой она вообще сюда пришла – ей неважно было, кому читать, свободные уши на что угодно провоцировали её согласие – почти помимо воли.

– Молчу я.

– Всё, не будет больше огня юмора? Рано сдался. Ну, отлично:

Триста лет дорогим спиртам.

Все дороги ведут к смертям.

Обладатели пол-Земли

Обалдеть до чего дошли.

Австралийский лесной пожар,

Застрелиться какой кошмар.

Miley Cyrus не ест, не пьёт.

Малый вирус всех вас убьёт.

Как же бедно живёт приют.

Как же в Лондоне наших бьют.

Миром плачем на весь ТикТок.

Мы российские, с нами… – ОК.

Отовсюду идёт беда.

Не забудь посмотреть сюда

И туда смотри – цепеней.

Отвлекаться ни-ни не смей.

Разверни свой рецептор к нам,

Хватит зыркать по сторонам:

Хуже нету, чем быть вовне.

Отдавай CTR стране!

Пузырится гугнивый клаттер.

Сыплют искрой фракталы-призмы.

И рисуется мрачный паттерн

Под эгидой патернализма.

Назовём его Паттерналити.

Сверхколосс, нипочём не свалите,

Не получится ничего.

У него —

Сто ножищ по пятьсот пудов,

Лес перстов, миллионы ртов,

Ну а функция – лишь одна:

Обращать внимание на.

«Вот, СМОТРИ» – ключевое слово,

Суперскилл и первооснова…

– Тебе не стыдно писать стихи? Я… фиг знает, мне было бы стыдно. Сорян за перебив. Этот вопрос всегда беспокоит, когда при мне начинают читать. Ладно рэпчанский, но тут-то…

– Нет, конечно. Как может быть стыдно заниматься любимым делом. Тебе не стыдно в «Мортик» гасить на работе каждый день?

– Я однажды подумал, что все поэты – бабы.

– Феминисток на тебя нет.

– Нет, по счастью.

Дана остановилась и смотрела (нежно и брезгливо? Тревожно и насмешливо? Неопределённо смотрела – как он того и заслуживал) на огромного в сравнении с ней, столь же дубоватого (теперь уже очевидно), напрочь лишённого даже подобия манер бритоголового расхлебая, в уме своём даже сейчас явно играющего в Mortal Combat – безмятежно, с полной отдачей. Витя, точно, готовил в уме яростную схватку – «спарринг» в названии Даниной поэмы настроил его мысли на битву. Всё в его реальности превращалось в игры – беседа с начальником, неприятная сцена с родителями, общение с друзьями в баре, всё обрастало фоном игрового поля, фразы становились облачками реплик, всё преображалось в разноцветный, мелькающий сет с преобладанием оттенков крови и пламени. От душераздирающего приступа скуки (он не мог слушать стихи даже из вежливости) Витя давно нарисовал в своём воображении Паттерналити – угрюмого серо-стального монстра с густым пупырчатым узором устрашающих огненных глаз на прямоугольном, как экран компьютера, мертвенном лице – и сейчас ждал, кого поэтесса («поэтка? Вот тупое-то слово») выведет к нему на ринг.

– Если это всё сложно невозможно для твоего инфантильного сознания-недопонимания, то я могу простыми словами своими всё объяснить без проблем тебе, Вить. – Дана не могла читать дальше: она видела, что собеседник не с ней. – Смысл, Витёк таков: нас со всех сторон обложили, по полной обслужили, сосут наше драгоценное 24 часа бесценное, без вопросов всеми возможными и невозможными спосо…

– Да хорош, ты чего. Я всё выкуп а ю. Всё пойму я. Не дебил. Продолжай, эта тема мне заходит.

Витя нервно захлопнул ноут (отобрали игрушку) и оборотился к ней с таким пронзительным и деланно-внимательным видом, что Дана на секунду потерялась от прямого, сурового по-волчьи взгляда, чего сама от себя не ожидала:

– Ок. Просто… ты слушаешь меня вообще! «Мортик» подождёт минуту, да даже меньше минуты осталось! Прошу немного же: оторвись от компа.

– Оторвись от компа, – засмотревшись в глаза, полыхавшие синим пламенем, деревянно продублировал Витя и демонстративно повернулся спиной к ноуту – неловкий, едва умещавшийся в прокрустовом ложе эконом-трита. Его мысли и дальше съедала игра, но портить отношения с новой напарницей – офис-менеджером и любимицей всего холдинга на полтысячи человек – не хотелось. Да и фразы её дерзкие в начале их диалога что-то в нём всколыхнули, самую малость.

– Да. Конечно, слушаю, Дана, слушаю-съ. Дальше.

Просить дважды её, как водится, было не надо:

– То не гром прилетел с небес —

Тыщевольтный разряд словес

Паутинно завис над нами

Невесомым цунами:

Россияне опять в плену.

Не впервой начинать войну.

Даже бабы русских храбрей.

Говорю как архиерей.

Колоссальный бла-бла-болван,

Что приклеенный, за тобой

Ходит, дёргает за рукав:

Посмотри на пример всех стран:

Нас лишили гражданских прав;

Ну-ка выйдем, да все гурьбой —

Обязательно выйдет толк:

Распахнутся врата Кремля,

Расцветёт, воспоёт земля,

Всех запишут в небесный…

– Фаталити. Бл…

– Не играй, Витя, прошу, пожалуйста, козёл вонючий, дослушай! Твою ж… Don't talk!

– Ну-ну-ну! Всё-всё-всё.

– Джугашвили. Мишустин. Греф.

Полыхай, благородный гнев.

Миром всем навались, на раз.

Кто не с нами, тот против.

Класс!

Зацепил, ухватил за живое.

В резонансе с фанатским воем,

Чёрным горем, духовной жаждой

Разнесу «Ты в долгу», «Обязан»,

Дам проср.ться слезами глазу.

Соберу по слезе из каждого

(И у каждого, и у каждой).

И поверх новостей лежалых,

Пересудов, соплей и жалоб

Под кимвалы эфирных сфер

Распахну кошелёк-портал:

Альфа-банк, Patreon, Пэй Пал,

Яндекс.Money, Tinkoff и Сбер.

Теплохладность – ужасный грех.

Хоть по сотне, да взять у всех.

Отдавай и последний грош.

Всё равно пропьёшь,

Потеряешь, сведёшь на баб.

На колени, раб:

У, вовеки ты будешь мой:

День окончен – ползи домой,

Открывай Телеграм, Инсту,

Одноклассников, Рен, Звезду,

Матч-ТВ, TikTok, с головой уходи в поток.

Не забудь, кто ты есть, щенок.

Мы – всемирные. С нами? ОК?

Начинается спарринг мемов —

Смертный бой без щитков и шлемов:

Встаёт супротив супербосса

Экономика Невнимания

И лишённым эмоции голосом

Отвечает на завывания—слэш—заклинания:

Мы сперва тебе ох как верили,

А теперь на весах измерили.

Оттого ты яришься и воздух месишь,

Что и грамма на них не весишь.

Заставляешь себя жалеть.

Всей душой за тебя болеть.

«Или – или». «Они – и мы».

«Царство света – и область тьмы»:

Нам не надо таких дилемм.

Нам не надо твоих проблем.

Не свисти, не жужжи и не лай нам.

Мы живём по своим гайдлайнам.

Витя вывел на ринг «Мортика» Экономику невнимания и поставил её напротив Паттерналити. «Эко» была похожа на Дану, только грудь выросла на пяток размеров, волосы тоже увеличили объём, окрасились в пламенеющий «скарлет». Сильно убавилось одежды. Довольный Витя начал выбирать ей оружие – и оттого полностью прослушал концовку.