– Слыхала я, что старая то карга помирает, – смерив Клавдию с головы до ног хитрым сорочьим глазом пронзительно выкрикнула грудастая девка в фартуке. Клавдия узнала в ней жившую по соседству с теткой Ленку Авосину, известную всей округе сплетницу.
– Ворон с места, ворона на место, – закивали, поддерживая ее старухи. Клавдия услышала это и чуть не оступилась на мокрых после дождя, пружинящих под ногами досках тротуара.
– Мы еще и обрадоваться как следует не успели, что избавимся наконец от старой карги, как глядите люди добрые, молодая явилась, не запылилась, – не встретив отпора с удовольствием продолжала соседка.
Ядовитое удовлетворение смешанное с торжеством сквозившие в голосе говорившей при слове * помирает *резануло слух. Клавдия дернулась, как от удара и то, что кто –то следом за Ленкой недобрым шепотком из – за накрашенных губ назвал ее проституткой, обидело ее, но не удивило.
– Погодите курицы, получите вы у меня, – обозлившись пообещала про себя Клавдия и прошла в метре от них не поздоровавшись. Нестерпимо хотелось крикнуть в ответ что-нибудь обидное, как то заставить теток пожалеть о сказанном. Сдержавшись, девушка решила обязательно поквитаться с ними при первом удобном случае. На следующее утро, в новеньком милицейском мундире с блестящими погонами на плечах она прошла четко печатая шаг мимо магазина вогнав вчерашних обидчиц в оторопь. Опорный пункт милиции и жилье местного участкового располагались в большом бревенчатом доме. Участковый Василь Семеныч Шапошников осанистый, усатый, пожилой дядька встретил ее на высоком крыльце, как радушный хозяин с распростертыми объятиями.
–Милости просим, душевно рад знакомству, еще вчера получил телефонограмму о вашем прибытии, – воскликнул он протягивая для рукопожатия руку. Его хищная белозубая, несмотря на возраст улыбка удивила девушку, а недобрый взгляд серых внимательных глаз насторожил Поморщившись от крепкого табачного перегара, которым не смутившись дыхнул старик ей прямо в лицо, девушка поторопилась пройти в дверь галантно распахнутую перед ней Семенычем. Краем глаз отметила собравшуюся у крыльца добрую половину села, с любопытством рассматривающую ее с головы до ног. Сам же участковый, пока девушка заходила внутрь шевеля, как таракан усами угрожающе цыкнул на кого то и махая руками закричал, -
– Товарищи, не толпимся, быстренько расходимся, посмотрели и ладно, не в цирке поди ! Не до вас сейчас, марш по домам !
Весь вечер потом Клавдия с теткой пересмеивались вспоминая и обсуждая эту встречу.
Бабушка, о которой злословили у магазина, действительно была очень плоха и на вопрос о здоровье только рукой махнула. О чем –то думала, глядя в белую стенку, вздыхала и наконец потянувшись к внучке тихонько, чтобы слышала только Клавдия, спросила, -
–Что, каргой то тебя небось уже обзывали?– и сама же себе поспешила ответить, -
–А почему, ты и не знаешь, правда ? Думаешь это просто ругательство !? Нет деточка, а объяснить то тебе в чем здесь дело кроме меня некому—мало нас осталось – раз, два и обчелся. Вот и я умру скоро.
– Не придумывай, погоди, оздоровеешь еще, – попыталась успокоить ее Клавдия.
–Молчи и слушай. У некоторых каргов и людимов две жизни, одна человеческая, а другая звериная. Что будет с тобой, что на роду тебе написано я не знаю. Поживешь – увидишь. Мне смерть в глаза глядит и я в этот час строго тебе наказываю не забывать – люди мы, людимы и даже в шкуре звериной оставаться ими должны, -пристально глядя внучке в глаза, будто ставя на ней заклятье, приказала старуха и добавила, -
– Сбегай в Огарки в старом доме спустись в голбец, – так деревенские называли погреб.
– Там в левом углу под большим камнем чугунок зарыт, а в нем в тряпках тетрадка спрятана. Прочитаешь – все про нас поймешь. Сказав это, бабка охнула, закрыла глаза, отвернулась к стене и на следующее утро тихо отошла. После похорон Клавдия приступила к обязанностям участкового. Пока она числилась только стажером, но уже начала принимать у Шапошникова дела и в первый же день показала всем свой непростой характер. Железной рукой начала наводить в Первушино порядок. Вызвала на прием бывших сидельцев и поставила их на учет. Составила два протокола о правонарушениях- оштрафовала на 10 рублей, приличная по тем временам сумма, пьяницу Потапа Качина, а дебошира Степана Васильева, жестоко избившего тещу посадила под замок на 15 суток. Хотела даже возбудить уголовное дело, да Степку спас, участковый, а теперь заслуженный пенсионер Шапошников. Он попытался выгородить виновного совсем и заставил пострадавшую старуху забрать заявление. Но Клавдия несмотря на это была непреклонна, хоть заявление и забрали Степан отсидит в кутузке сколько положено по закону за мелкое хулиганство.
День осеннего равноденствия –конец сентября в Первушино по старому обычаю еще праздновали, но уже каждый по своему. Если позволяла погода, не налетели еще снежные бури и миловали холода кто то ходил в лес, собирал на болоте клюкву. Кое – кто из крепких еще стариков – на охоту. Вечерами же ходили в гости, угощая родню и соседей пирогами. Пирог с капустой считался пожеланием богатства, с брусникой – девкам удачного замужества, любви. В этот раз Клавдия не пошла в гости. День выдался на редкость теплый и она решила сбегать в Огарки, поискать чугунок о котором говорила бабушка. Девушка торопилась, чтобы засветло вернуться назад. Старый дом встретил ее сиротливым хлопаньем целых еще ставень. Она обошла вокруг дома, закрыли их на крючки. Полутьма, паутина по углам, пыль, пустота, тоскливый скрип половиц, запах плесени, запустения и тишина внутри дома опечалили. Откинутая крышка погреба в кухне указывала на то, что в доме побывали незваные гости. Заглянула вниз и поняла, пришла напрасно, искать ей не придется. Земля в подвале возле лестницы и по углам была изрыта. Большой чугунок, о котором говорила бабушка, валялся пустой. —
–Ну вот, проворонила все растяпа, – упрекнула себя девушка и расстроено махнув рукой вышла на улицу.
Поднялся ветер, похолодало. В одной кофте на ветру Клавдия быстро замерзла. Ругая себя за то, что не оделась теплее быстро добежала до протоки, отделяющей остров от леса. Перебралась на другую сторону и направилась через лес напрямки, чтобы сократить путь. Время от времени ей чудились чьи –то осторожные шаги за спиной, казалось, что кто то крадется следом прячась за кустами и деревьями. Лесные птицы сойки, иволги, дрозды, клесты и кедровки ореховки беспокоились и кричали то с боку, то позади будто предупреждали, что здесь еще кто –то есть. Идет недалеко, преследует ее.
Клавдия с детства отличалась острым обонянием, как говорят « волчьим нюхом» да и пороховую вонь смешанную с дымом, запахом паленой шерсти и крови сложно было не почуять. Впереди между соснами болтались красные флажки. Значит кто –то из охотников решил добыть зверя волка. Все в ее деревне знали, что за кедровником на плоскогорье водятся волки. Прислушалась, огляделась и через несколько метров увидела впереди под сосной на порыжевшей хвое два мертвых волчьих тела. От неожиданности девушка шарахнулась в сторону. Ахнул один выстрел, другой, заложило уши, горячей плетью хлестнуло по правой ноге. В глазах вспыхнуло и девушка упала на землю без сознания. Очнувшись через какое то время поняла, что ранена. Прислушалась. Тишина, ни выстрелов, ни голосов. В правой голени пульсировала боль. Девушка испугалась, если перебито сухожилие то ей конец. Она знала, что разорванные сухожилия нужно сшить в течение часа, иначе останешься калекой. Что делать!? До деревни далеко. Пошевелила ногой, приподнялась, чтобы осмотреть рану и оторопела, увидев вместо руки своей волчью лапу. Крепко зажмурилась и потрясла головой, пытаясь избавиться от наваждения. В мозгу на разные лады закричал голос умершей бабки, -
–У каргов и людимов две жизни одна человеческая, а вторая звериная, звериная, звериная!!
Сердце задрожало, голова закружилась, сознание уходило и возвращалось. Ее привычный мир с треском и грохотом рухнул, она сидела на его обломках испуганная и несчастная. Все вокруг как то изменилось. Краски окружающего леса теперь стали ярче, звуки отчетливее, появились острые незнакомые запахи, а привычные удивили многообразием оттенков и полутонов. Ей хотелось вскочить, бежать, лететь, кричать от радости и непонятной свободы. Зажмурилась, стараясь унять бешено стучащее сердце. Немного успокоившись она стала осматривать раненую лапу. Только сейчас девушка сообразила, как судьба пожалела ее. Пуля прошла сквозь мягкие ткани навылет не задев сухожилий. Зализывая рану огляделась вокруг, понимая, что нужно поскорее где то спрятаться, отлежаться и подумать. Слева у небольшого косогора увидела бурелом. Когда то давно с пригорка ветром свалило сухостой – несколько мертвых ветвистых деревьев. За много лет на них нанесло пласт из листьев, хвороста и хвои, а внутри под этой крышей осталась пустота большое надежно закрытое со всех сторон убежище. На ее глазах полосатый бурундук подбежал и хотел было пролезть внутрь, но учуяв что-то, испуганно отскочил в сторону и нырнул в траву. Клавдия принюхалась и поняла, что спугнуло зверька. Там внутри было волчье логово, а сейчас прятались щенки, судя по запаху совсем маленькие. Вероятно это были дети той пары мертвых волков, тела которых лежали под сосной. В логове можно было спрятаться, но мешала одежда. Шерстяная кофта и платье впились в волчье тело и связывали движения. Истерически взвизгивая от ярости и отчаяния она начала рвать, острыми зубами тряпки. Разорвала платье и ухитрилась его кусками перетянуть раненую лапу. Остальное тряпье закопала под елкой. Превозмогая боль и сбивающее с ног головокружение, подтащила одно волчье тело поближе к бурелому, чтобы перебить свой запах. Она торопилась, с права из-за кустов нарастал шум. Людские голоса, рычание, истошный визг, гулкие удары, хруст ломаемых веток. Клаша раскопала лапами прелую листву, раздвинула ветки, втиснулась внутрь и старательно закрыла за собой вход. В полумраке разглядела длинную вымоину в глубине логова, в нее то и забились волчата. Их было много. У дальней стенки логова прятались самые маленькие. С краю их загораживали щенки по больше. Волчата мелко дрожали, когда она ложилась рядом. Через несколько минут сквозь небольшой зазор между ветками она увидела, как погибли последние бойцы волчьей стаи. На ее глазах кусты справа от логова с оглушительным треском смял выкатившийся из чащи клубок хрипящих от ярости тел. Ударившись об сосну ком распался на пять частей. Три волка отскочили в сторону. Двое из них свирепо ощерились, заслоняя волчицу с рваной раной в боку. Их противники тоже волки, не торопились нападать. Клавдии они не понравились, было в их повадках что –то странное, противоречащее природе и здравому смыслу. На ее глазах эти странные существа встали на задние лапы, тела их вытянулись, передние лапы превратились в пятипалые руки, морды изменились. Теперь это были грубые, карикатурные подобия человеческих лиц. Ей показалось, что она знает людей на которых похожи эти существа. Тот, что с рыжей бородой шмыгнул носом и осклабился, показав кривые зубы. Сердце Клавдии дрогнуло от испуга, она узнала Степку Васильева. Еще вчера он был посажен за драку в кладовку под замок.
