–Держать форму при такой разнице в размерах и массе тела и так тяжело, а тут еще Верка паразитка терзает душу, -смущаясь оправдывался перед собой Матвей Григорьевич. Всякий раз пережив сильнейшее напряжение во время трансформации он обещал себе, больше ни за что на свете не соглашаться повторить этот фокус, но подчиняясь приказу или настоятельной просьбе опять наступал на те же грабли. Оказавшись под кроватью он зацепил дрожащей лапой край плинтуса прижимающего к стене нужную доску, поднатужился и оторвал его.
– Мотюша, ну не будь скотиной, отзовись миленький у меня печалька, пожалей, приголубь меня, – не унималась соседка всхлипывая и царапая ноготком со свежим маникюром тонкую филенку двери. Из-под кровати донесся отчетливый скрип отодвигаемой доски, натужное пыхтение, шорох. Не дождавшись ответа тетка поняла наконец, что все ее старания напрасны. На хозяина комнаты не подействовала ее хитрость с телефоном, не удалась уловка с искренним раскаяньем и прочие выкрутасы. Она разозлилась, как норовистая лошадь лягнула дверь каблуком туфли и всхлипывая от досады злобно прошипела, -
– Ну ладно Мотька, гад ползучий, попомнишь ты меня.
Крыса этого не слышала. Она пробежала под полом до дыры в основании межкомнатной перегородки, протиснулась в нее, миновала извилистый проход вдоль внешней стены барака и через широкий лаз попала в подвал. Взобравшись по заранее приготовленной городьбе из старых ящиков и еще какой то рухляди к наполовину выступающему над землей подвальному окошку, крыса схватилась лапками за край ставни и с силой дернула ее на себя. Окно со скрипом открылось. Высунувшись наружу Мотя повертел усатым рылом, оценивая обстановку вокруг и недовольно оскалился. По дощатому тротуару к бараку шли люди.
Две благообразные старушки в беленьких платочках с эмалированными бидонами для молока в руках мирно беседуя о чем то шли мимо в сторону нового микрорайона. Там в магазине, расположенном на первом этаже пятиэтажки в конце рабочего дня продавали на разлив молоко из городского подсобного хозяйства. Бабки испуганно охнули и остановились. Между заколоченными фанерой створками подвального окна торчала огромная крысиная голова. На глазах у старух животное, понюхало воздух и спряталось, а через минуту вместо него наружу протиснулась ободранная дворняга с рыжим пятном на загривке. Собака прошмыгнула мимо старух и рысью припустила вдоль улицы к новеньким пятиэтажкам, стоящим через дорогу наискосок от бараков.
После суматошного дня Клавдия Васильевна вернулась домой усталая и разбитая. Переоделась, прилегла на диван, спала и не спала. Сквозь тревожную муть дремы вдруг отчетливо услышала, как звякнул и съехал вниз шпингалет на оконной форточке в кухне. Кожей обнаженной руки лежащей поверх пледа почувствовала холод от пролетевшего из кухни в сторону входной двери ледяного сквозняка. Скрипнула под чьей – то ногой деревянная половица в коридоре.
–Кто здесь !? – проснувшись хрипло спросила Клавдия Васильевна.
– Помнишь от кого пряталась в волчьем логове ?– спросил ее знакомый голос.
Не понимая продолжение это сна, или тени прошлого ожили и расколов реальность проникли в ее мир, чтобы отомстить тетка вскочила и привалилась к спинке дивана. Острая боль полоснула под ребра с низу в верх. Приступ межреберной невралгии вещь очень неприятная, но к счастью кратковременная. Несколько секунд тетка прислушивалась к себе. Убедилась, что становится легче, перевела дух, шевельнулась, проверяя, действительно ли боль отступила. Осторожно встала, выпила валерьянки и стараясь избавиться от неприятных воспоминаний вышла на балкон своей новенькой только что заселенной пятиэтажки. Еще три такие же серые панельные коробки стояли вокруг большого квадратного двора. По середине которого, при расчистке площадки под строительство по замыслу архитектора был оставлен кусок леса – несколько десятков редко растущих сосен. Перед сдачей домов в эксплуатацию островок леса превратили в парк. Расчистили дорожки, под деревьями установили скамейки, столики, качели и детские песочницы с ярко раскрашенными грибками. С высоты пятого этажа Клавдия видела лавочки, на которых в хорошую погоду с утра дежурили бабки, а по вечерам в сумерках звонко взвизгивали и хихикали девчонки строя глазки пацанам, бренчала гитара. Там на одной из лавок в последний раз видели пропавшую девочку Таню Кондратьеву. Смеркалось. Хлопали двери подъездов, пропуская сновавших туда – сюда людей. Некоторые новоселы до сих пор обустраивались – перетаскивали вещи. Они сейчас были чуть счастливее всех остальных жителей города. Шутка ли, получить вместо комнатки ( конуры ) в холодном бараке отдельную благоустроенную квартиру. Не хотелось верить, что кто – то из этих счастливцев виноват в исчезновении молоденькой девочки. К соседнему дому, наперерез шагающей по тротуару молодой парочке метнулась собака. Клавдия Васильевна перегнулась через перила балкона, стараясь разглядеть масть крупной дворняги. Поняв, что не ошиблась, негромко свистнула и ободряюще помахав рукой крикнула, – Счастливо ! Мотя, визгливо тявкнув в ответ, скрылся за дверью крайнего подъезда.
– Наконец-то явился, бездельник! – беззлобно ругнулась про себя, проводив его взглядом Кочерга. Зажглись фонари. Окна противоположного дома, отразив их свет, вдруг вспыхнули, угрожающе сверкнув глазами невиданного чудища. Весенний ветер дохнул промозглым холодом, заиграл колючими лапами сосен на уровне перил балкона. Клавдия Васильевна поежилась, плотнее завернулась в наброшенную на халат шаль. Ожило беспокойство, которое всегда по весне смущало ее. Смешанная кровь каргов и людимов бушевавшая в ее жилах, звала на свободу. К счастью та часть, которая принадлежала людимам, смогла успокоить первобытные инстинкты карга. Тетка устыдилась своей несдержанности, закрыла глаза, раздула ноздри, жадно втягивая сырой весенний воздух. Уловила в нем что –то незнакомое и опасное вздрогнула от неожиданности. Ветер принес это со стороны угольного разреза. Не поверив себе оглянулась, с такой разновидностью зла она еще не встречалась ни в обыденной жизни, ни по долгу службы. .
–Это тебе не воровство, не мордобой, не проделки местной шалавы Верки—Примерки, вылившей в отместку за коварную измену в постель своего хахаля ведро с нечистотами,–подумала Кочерга, сочувственно усмехнулась, вспомнив несчастную физиономию потерпевшего жгучего брюнета Матвея Чавкина и то, как над этим происшествием весело ржал в дежурке весь рядовой состав милиции. Облачко плотного грязноватого тумана запуталось в верхушках крайних к балкону сосен. Порывы ветра трепали его, отрывая небольшие лоскуты и бросали их в сторону балкона Кочерги. Сердце Клавдии Васильевны вдруг задрожало, стукнуло и как—то странно затаилось перед следующим ударом. Обрывки тумана подлетели и маячили уже совсем рядом в метре от ее лица. Она отшатнулась, набрала полные легкие воздуха, дунула на них, вложив в это усилие всю мощь карга. Обожженные ее дыханием лоскуты отскочили в сторону, скорчились, отяжелели и не имея сил удержаться в воздухе упали в низ попав в блестевшую на тротуаре лужу. Далеко за городом в гигантском воронке угольного разреза что – то ахнуло, застонало от боли и добавило Кочергу в число своих врагов. Кудрявый молодой парень из соседнего дома по имени Гоша перепрыгивая лужу зацепил каблуком ботинка похожие на паутину липкие ошметки в которые превратились обрывки тумана, не заметил этого и унес их с собой.
Клавдия Васильевна вернулась в квартиру, выпила чаю и чтобы скоротать время в ожидании вестей от Моти решила обойти вверенную ей территорию – дом в котором жила. Проверить все ли здесь в порядке. Она не делала этого уже давно -уезжала по делам службы в командировку. Сейчас ей никто не мог помешать, пятиэтажка мирно отходила ко сну. Потирая левую сторону груди Кочерга зашлепала стоптанными тапками вниз по лестнице. Спустившись на 4-й этаж, она услышала, как хлопнула дверь этажом ниже, в 12-й квартире.
– Наташка, ты куда на ночь глядя без ребенка поскакала, где сынок то твой !?—перегнувшись через перила окликнула она молодую женщину в красном болоньевом плаще.
