Подчеркну, подобные разговоры с бывшей женой были для меня обыденностью, я не обратил на это внимания. Не переменилось выражение лица, не переменилось настроение. Я не видел необходимости объяснять суть беседы Helen. Ведь тут ничего такого!

Как же я мог не подумать об этом! Но я предупредил, что не хочу говорить о прошлом и затрагивать личные темы, поэтому она не задала ни одного вопроса. Гордость не позволила.

Ох уж эта гордость! Поинтересуйся она, уточни, кто звонил, о чем шла речь – ну конечно, я бы все ей объяснил! Но она промолчала, а я не придал значения. Вот дурак! Тем временем в голове у Helen мысли уже набегали одна на другую. Конечно, я не могу быть на сто процентов в этом уверен, а спросить мне уже не у кого. Тогда я еще недостаточно хорошо ее знал, чтобы распознать малейшие перемены настроения.

Я как ни в чем не бывало продолжил вечер. А Helen, надо отдать ей должное, ни на грамм не выдала своих сомнений. Я шутил, она смеялась. Все шло по-прежнему хорошо.

Время было уже далеко за полночь, я знал, что на следующий день ей нужно на работу. А работником она была очень ответственным! Я предложил ей остаться у меня.

Вру, конечно! Ничего такого я ей не предлагал. Даже речи об этом не шло. Уж слишком естественно все было, словно это наш обычный вечер, словно этот отель – наш дом, где мы давным-давно живем вдвоем. Словно так было уже миллион раз и еще миллион раз будет. Я чувствовал, что могу сделать или сказать все, что угодно, и не буду непонятым. Поэтому мы просто переместились от столика на кровать.

Если ты думаешь, дорогой читатель, что сейчас начнется жаркая постельная сцена, то ты ошибаешься. Мы просто устроились на кровати и продолжили разговаривать обо всем. Как любящая семейная пара после вкусного ужина вдвоем. А дальше…

Дальше все вновь произошло так естественно, что сейчас мне даже сложно в это поверить. Я просто поцеловал ее.

Если бы ты знал, что видишь человека в последний раз, что бы ты ему сказал? Как бы ты на него смотрел? Что бы ты делал, понимая, что завтра он не придет, не откроет дверь своим ключом, не подарит короткий, но такой теплый поцелуй? Что он тебя больше не обнимет. Что ты никогда не вдохнешь всей грудью родной запах, не желая его выпускать. Этот человек больше не скажет тебе, что любит. Больше не съязвит, если ты обратишься с вопросом в неподходящий момент. Вы больше никогда не поссоритесь. Ты не наберешь номер, когда соскучишься, устанешь, когда просто нужна поддержка, а для нее достаточно пары слов.

Он больше не посмотрит тебе в глаза. Ты не поймаешь в его взгляде тоску, радость, возбуждение. Ты не прикоснешься к нему. У тебя останется несколько вещей, которые, будучи долгое время в ненадобности, станут холодными, потеряют тот самый запах. Можно оставлять какие-то предметы или одежду себе на память, но какой в этом толк, если время стирает следы?

Будешь ли ты сожалеть о том, что ваша последняя встреча или разговор были именно такими, какими им довелось быть? А ты, уверяю, будешь прокручивать последний разговор в своей памяти тысячи, миллионы раз. Когда, казалось бы, старая пластинка окажется затертой до дыр, ты начнешь искать новые смыслы в прощальном взгляде, уверишься в них, различишь новые оттенки в голосе. Так будет происходить, пока ты окончательно не запутаешься, где правда, а где вымысел.

Представь себе это. Ты уже знаешь, как поведешь себя? Что скажешь? Мы все ждем особенного момента, когда уж точно признаемся во всем, что на душе, когда отпустим все обиды и просто поделимся любовью. Но этот особенный момент наступает неожиданно. Мы редко к нему готовы. И после него, как правило, следует большая, неминуемая беда.

Неужели та злоба, которая живет в людях, обиды, которые мы естественным образом копим в течение любых отношений, несказанные слова, любые мелочи стоят того, чтобы потом сожалеть о поступках и словах, произнесенных в адрес близкого человека? Ведь мы говорим так много пустого и умалчиваем так много важного.

Насколько нужно сделать больно тому, кто сейчас рядом? Насколько нелепо сейчас могут прозвучать слова о большой любви? Мы все хотим быть правыми, отстаиваем свою позицию, защищаемся изо всех сил, как только можем. И что потом остается в памяти?

Я не хочу поучать тебя, дорогой читатель, у тебя был и будет свой опыт. Я только стремлюсь рассказать о своих ошибках, а принимать их во внимание или нет – только твое дело. Я не обижусь на тебя.

Но сейчас, стоя на развалинах своего счастья, я открываю в голове файл за файлом. И что я могу вспомнить? Боже, я даже не помню, каким был первый поцелуй. Я не помню, кто из нас первым признался другому в любви. Совершенно не помню, когда это было. Не потому, что эти этапы взросления каждой пары были для меня не важны. Ни в коем случае.

Просто все шло так естественно и легко, так гармонично и плавно, что я не заострял на этом внимания. Я бы многое сейчас отдал, чтобы вспомнить все наши моменты в деталях. Наши разговоры, шутки, первые жесты симпатии. Да хотя бы сорт вина, которое мы пили тогда в отеле! Я бы выбрал несколько лучших бутылок этого сорта и открывал их в те минуты, когда нестерпимо хочется почувствовать вкус ее губ. Удивительно, как что-то совершенно естественное превращается в несбыточную мечту. Ну как к этому можно подготовиться?!

Итак, мы с Helen вдвоем на постели, болтаем и смеемся, будто уже очень давно знакомы. Я не отвожу взгляд от ее губ. Кажется, она это замечает, но дразнит меня. Как это на нее похоже! Когда она хотела, чтобы я помучился, ничто не могло встать у нее на пути. Cвоими поступками Helen часто причиняла боль самой себе, но это было для нее не так важно.

«Мне будет тяжело, но это не главное. Главное, что тебе будет еще тяжелее»

Тогда в отеле все уже развивалось по этому сценарию. Она хотела продолжения, хотела перейти от разговоров к чему-то погорячее. Но также она видела, как хочу этого я, и ей важно было меня подразнить. Пусть и ценой собственных моральных сил.

Она говорила, говорила, говорила… А я смотрел и смотрел. К собственной чести скажу, что невероятное желание не мешало моему красноречию, я не поддавался на ее уловки. До определенного момента.

Дорогой читатель, прости мне это, но описать наш первый поцелуй я попросту не могу. Словно Helen забрала с собой все самые интимные воспоминания. Сохранила себе на память, а меня оставила довольствоваться только парой ее платьев и почти пустым флакончиком духов.

Но я также твердо уверен, что без первого поцелуя наша история была бы неполной. Поэтому, справедливости ради, я расскажу, каким мог бы быть поцелуй, если бы он был первым.

За долгое время практически ничего не поменялось. Каждый раз, получая от Helen поцелуй, я ощущал одно и то же. Подбирая слова, я прокручиваю в памяти любой из наших поцелуев, и он всегда был одинаков. Это мог быть короткий, легкий поцелуй – просто знак привязанности. Мог быть долгий, влажный – в нем, кажется, сконцентрирована вся страсть, которая способна уместиться в двух людях. Поцелуй мог быть неистовым и спокойным, романтичным или почти семейным. Неизменным оставалось одно – он всегда был исполнен искренности.

Иногда мы любили целоваться на людях. Возможно, дорогой читатель, ты осуждаешь такие парочки. Тогда заранее прошу нас простить, нам просто нравилось вести себя экстравагантно. Нравилось демонстрировать друг друга и наши чувства всему миру. Так что, когда ты в следующий раз увидишь, как мужчина и женщина целуются на улице, будь милосерден. Скорее всего, прямо перед тобой разворачивается большая история.

Но вернемся к первому поцелую. Мне представляется, что он мог быть в свойственной ей манере. Она подходила ко мне близко-близко, заглядывала прямо в глаза и с детской непосредственностью предлагала:

– Давай пососемся?

Ну что может быть проще? Без тайн и намеков. Все или ничего. Меня всегда по-доброму смешила эта инфантильная фразочка.