– Сейчас чудище бросится на саблезубца! – закричала Янди. – Аюна, стреляй!

Ошеломленная не менее других царевна только сейчас вспомнила о луке. Мигом она вытащила его из налуча, одним движением поставила тетиву и наложила на нее стрелу. И тут же увидела прямо за бортом распахнутую рыбью пасть.

– Получи!

Широкий наконечник срезня впился в голову длинноусого страшилища.

– И вот еще!

Стрелы запели, втыкаясь в сома одна за другой. Можно не сомневаться – каждая из них могла бы свалить большого зверя. Однако этот враг не подавал и вида. Он лишь отвлекся от Рыкуна, сделал круг под водой, норовя вновь пронырнуть под челном – должно быть, собираясь опрокинуть его. Но едва он приблизился, Аоранг еще раз с ревом ударил яростную рыбину веслом. Та раззявила пасть и, будто тростинку, перекусила крепкую деревяшку. Аоранг потерял равновесие и едва не свалился в воду.

Аюна успела выпустить в упор еще пару стрел, но уколы лишь обозлили Хозяина реки. Уродливая голова ударила в борт челна как раз там, где находился Даргаш. Накх ухватился за край борта и, взвыв от боли, с размаху всадил нож в глаз твари.

Должно быть, этот удар наконец оказался ощутимым. Рыбина отдернулась в сторону, плеснула хвостом и ушла в глубину. И накх, не успевший отпустить рукоять, – вместе с ней.

– Даргаш! – воскликнула Янди, метнувшись было ему на помощь.

Но больше сказать ничего не успела. В воду совсем рядом с бортом челна ударила молния.

Янди вскинула взгляд к небу. Прямо над ними нависала низкая клубящаяся туча. Откуда она взялась? Совсем недавно небо было совершенно мирное и безоблачное! Верхний край ее угрожающе светился, наливаясь яростью грядущих молний.

– На дно! Падайте все на дно! – закричал Аоранг. И, схватив опешившую царевну, навалился сверху.

Раздался удар грома, сухой треск, и новая молния бичом хлестнула по реке.

«А ведь нас предупреждали… – уткнувшись носом в мокрое дно челна, думала Янди. – Проклятье, нет ничего хуже, чем оказаться в грозу на воде! Господь Солнце и Матерь Найя, спасите нас от злобы здешних колдунов!»

Вздувшиеся невесть откуда волны понесли лишенную весел лодку, брошенную на произвол судьбы. Каждый раз, когда небо у них над головой начинало глухо рокотать, Янди шептала моления о спасении, вспоминая имена всех известных ей богов. Сквозь раскаты грома она слышала срывающийся голос Аюны и надеялась, что мольбы дочери Исвархи защитят их от близкой гибели. И всякий раз молния с шипением гасла в воде где-то поблизости, не тронув легкую добычу. А потом вдруг качка прекратилась. Захрустев мокрым песком, челн мягко выскочил на отмель и замер.

Янди перестала шептать мольбы и заклинания, подняла голову и огляделась. Ни ветра, ни грозы больше не было. Над рекой снова мирно розовело закатное небо. Колдовская туча будто растаяла в нем…

– Поднимитесь! – раздался поблизости резкий незнакомый голос.

– Кто вы такие? Что привело вас в земли Двуликой Матери?

Речь говорившего напоминала язык Аратты, но звучала по-иному, будто бы мягче.

Стоящие рядом с лодкой двое мужчин выглядели чрезвычайно странно. Царевна пыталась осознать, на кого они похожи, и не могла вспомнить ничего подобного. Длинные волнистые волосы распущены по спине, обнаженные руки покрыты мелким синим рисунком – извивающимися полосами и спиралями, от которых рябило в глазах. Даже на пальцах росписи покрывали всю кожу до самых ногтей. С густо раскрашенных лиц, будто сквозь маски, неприветливо глядели светлые глаза.

Царевна вскинула голову:

– Я – Аюна, дочь государя Ардвана. Я следовала на встречу со своим женихом в Двару, однако по пути лесные разбойники похитили меня. С помощью друзей я смогла освободиться и сбежать. Мы надеемся, что вы примете меня и моих людей почетными гостями в ваших землях. Мой брат Аюр – новый живой бог на престоле Аратты, – несомненно, щедро одарит вас, когда я невредимой вернусь в столицу… – Царевна указала на спутников. – Эти люди – моя свита. С нами был еще воин-накх, он пропал и, возможно, погиб, защищая нас от водяного чудовища. Однако, если Исварха милостиво оставил его в живых, прошу оказать ему должный прием.

Незнакомцы переглянулись. Тот, что был постарше с виду, кивнул.

Янди с колотящимся сердцем разглядывала незнакомцев – узоры, покрывавшие их руки и лица, пробудили в ней воспоминания далекого, полузабытого детства…

Аоранг, напротив, помрачнел и набычился. Хозяева этой земли не нравились ему. Мохнач нутром чуял в них чуждую и опасную силу и был готов, если понадобится, закрыть собой царевну. А когда они заговорили, он понял – худшие его предчувствия подтверждаются…

– Теперь понятно, почему вы живы, – произнес старший из чужаков, обращаясь к Аюне. – Если ты не лжешь о своем небесном родстве, то это оно уберегло вас от стрел Господина Тучи. Но Сварга-Знаменосец здесь не правит. Что значишь ты сама – решит Двуликая, когда взглянет на тебя всепроницающим оком. И от этого будет зависеть, следует ли предать смерти вас всех или оставить кого-то в живых…

Аоранг мельком глянул на Янди, ожидая, что сейчас та сделает неуловимое движение запястьем и один из негостеприимных хозяев этой земли рухнет с ножом в горле. Еще движение – и второй последует за ним. Однако, к его удивлению, Янди точно забыла свои прежние привычки. Она глядела как зачарованная на говорившего, кажется и вовсе его не слушая. Аоранг начал медленно приподниматься… Один из чужаков свел брови – и тут же невесть откуда взявшийся вихрь взметнул длинные волосы мохнача.

– Лишь двинься – и этот ветер поднимет тебя над скалой, как опавший лист, – посулил разрисованный. – А затем так ударит о камни, что останется лишь липкое пятно.

Аоранг ничего не ответил: он понял, кто перед ним. «Исварха Всесветлый, это же облакопрогонники!»

А Янди в этот миг вспомнился названый отец-сакон. Похоже, здесь-то его и попотчевали вдоволь небесным огнем, превратившим могучего мужа в безликое существо, страшное и жалкое.

– Мы пришли с миром, – с достоинством произнесла Аюна, понимая, что ее слова не слишком убеждают стражей этой земли. – Мы лишь желаем…

За спинами разрисованных послышался грозный рык. Те одновременно оглянулись – в нескольких шагах от них припал к земле саблезубец. Вода ручьем текла с его шерсти, лапы по самое брюхо вымазаны в буром прибрежном иле. Желтые глаза неотрывно глядели на собеседников Аюны. Зверь приподнял верхнюю губу, обнажая клыки-ножи. Из пасти вырывалось глухое рычание.

Ошеломленные облакопрогонники замерли. Впрочем, страха на их лицах не было. Увидев, что старший ловит взгляд саблезубца, сводя брови, Аоранг вскочил, намереваясь броситься защитить Рыкуна.

– Нет! – воскликнула Аюна, хватая его за руку. – Остановись, не надо!

Она повернулась к стражам:

– Рыкун не тронет вас! Он ручной!

Лишь Янди, обычно столь стремительная и безжалостная, продолжала смотреть на чужаков, будто и вовсе не заметив саблезубца.

Детские воспоминания, прежде являвшиеся лишь в кошмарных снах, вдруг нахлынули наяву. Она бежит через лес, покрывающий дно ущелья, – перепрыгивает с камня на камень, плачет от страха и жалости к себе. Время от времени она оскальзывается, падает… Впереди бежит ее отец – настоящий отец. Она не знает ни его имени, ни рода: ей памятны лишь ласковые синие глаза да узоры на руках и лице. Никогда прежде – до сего дня – она не встречала таких сходных узоров. И вот теперь эти чужаки, едва не погубившие их на реке, – Янди была готова поклясться, что именно такими росписями был покрыт ее отец…

– Это ваш зверь? – медленно и очень внятно спросил один из стражей границы.

– Да, – решительно ответила Аюна. – Прошу, не причиняйте ему вреда!

Стражи снова принялись шептаться. Аоранг отметил непонятное волнение на их лицах.

– Идемте с нами, – наконец произнес облакопрогонник. – Вам нужно отдохнуть и согреться. Никто не причинит вам зла.