– Ты упал в воду, ясноликий.

– Это я заметил… – Взгляд наместника понемногу становился осмысленным. – Шайн? Почему ты? Где Каргай? Охрана?

– Трусливые бьяры будут казнены, когда мы отсюда выберемся, – презрительно отвечал накх.

Аршалай сбросил с себя шубу – и так тяжелая, она стала неподъемной, с нее потоком лилась вода – и, постукивая зубами, принялся стаскивать отяжелевшие от воды сапоги.

– Что случилось? Я упал в трещину?

– В промоину. – Телохранитель указал на скользкий желоб, по которому они съехали в лужу.

– Как ты намерен выбираться отсюда?

– Думаю, маханвир Каргай пошлет за факелами и веревками.

– Пока они будут бегать туда-сюда, мы тут к скалам примерзнем!

Шайн, в своей кожаной одежде и перетянутых у голени мягких сапогах, в отличие от наместника, даже не очень промок. Он внимательно посмотрел на промоину, затем на вельможу, что-то обдумывая.

– И как ты отважился сунуться сюда? – покачал головой Аршалай. – Бьяры до смерти боятся этих подземелий, считают их логовом Первородного Змея…

– Мне ли бояться Отца-Змея?

– Ах да, про вас рассказывают, что вы опять поклоняетесь ему…

Накх не ответил.

– Ты смелый и верный воин! Я щедро награжу тебя.

– Я не приму от тебя награды.

– Ты вытащил меня из воды, Шайн! Ты спас мне жизнь!

Лицо юноши, обычно выученно-бесстрастное, исказилось от гнева.

– Я не спасал тебе жизнь! – зашипел он. – Я лишь выполнял приказ маханвира Каргая!

– Все равно я теперь твой должник…

Шайн резко и весьма непочтительно отвернулся.

«Почему я его вижу? – запоздало сообразил вдруг Аршалай. – Мы ведь под землей!»

Наместник оглянулся, поднял глаза – и онемел.

Они находились в огромной, погруженной в голубоватый сумрак пещере. Пожалуй, это подземелье могло бы вместить целый город! Склон, усыпанный темными, с металлическим отливом каменными обломками, плавно уходил вниз, постепенно спускаясь к обширному неподвижному озеру с молочно-голубой водой. Высокий блестящий свод напоминал застывшие волны и чуть сквозил лиловым на просвет. Там и сям сумрак пронизывали бледно-розовые лучи, – видимо, это сочился дневной свет из многочисленных выходов, которые Аршалай с Каргаем заметили, стоя на краю оврага.

– Святое Солнце! – Наместник тут же забыл и о накхе, и о своем плачевном положении. – Да сюда же влезет целое море! Хвала Исвархе, что сподобил меня рухнуть в эту бездну!

Шайн бросил косой взгляд на наместника: «Головой ударился, что ли?»

– С тех пор как государь Аюр остановил рытье Великого Рва, мое сердце не знало покоя, – быстро говорил Аршалай, потирая руки. – И когда я почти отчаялся, Господь Солнце послал мне дурня Каргая с его беглыми каторжниками… Я закончу строительство еще до конца зимы, если поведу Великий Ров сюда, в пещеры Змеиного Языка! Не надо будет тратить целый год на преодоление водораздела…

– Накхам нет дела до вашего Великого Рва, – равнодушно отозвался Шайн и указал на пятно света неподалеку. – Похоже, там можно выбраться. Ты и в самом деле можешь не дождаться помощи от Каргая. Нам надо двигаться, иначе замерзнем.

– Ты прав. – Аршалай неохотно оторвался от созерцания подземного простора. – Идем скорее!

«Забавно: гнусный накх спас мне жизнь, хотя уже давно мечтает ее отнять, – подумал он. – Надо будет почаще напоминать ему об этом…»

Выбраться наружу оказалось не так просто. Каменные завалы на дне пещеры – холодные, скользкие, покрытые коркой льда обломки скал – измучили обоих. Когда в глаза наконец ударил дневной свет, заставляя жмуриться, даже молодой накх остановился, тяжело дыша. Что до Аршалая, тот еле стоял на ногах. Соболья шуба давно осталась где-то позади, шапка тоже, одежда обледенела и хрустела на ходу. Редкие золотистые пряди липли к покрытому испариной лбу наместника, сердце бешено колотилось.

– Иди за помощью, за Каргаем, – задыхаясь, прохрипел он. – Я сам, боюсь, не дойду…

Шайн, прикрывая от света глаза ладонью, огляделся. Глава телохранителей рассчитывал, что они выберутся из-под горы примерно там же, где и вошли, но место было незнакомое. Несомненно, это Змеиный Язык – длинный заснеженный склон, редкие сухие травы качаются на студеном ветру, – но где именно? Как далеко от ручья?

– Мы вышли севернее, чем вошли, – сказал накх. – Придется прогуляться. Давай, ясноликий. Стоять на морозе – верная смерть.

Аршалай со стоном выпрямился, сделал шаг и рухнул на колени. Шайн бросил на упитанного ария недобрый взгляд.

«Не дотащу, – подумал он. – А если оставлю здесь и пойду за подмогой – так он быстро замерзнет…» Накху вспомнилось, как на строительстве Великого Рва ссыльные, бывало, падали без сил. И каким образом надсмотрщики поднимали их на ноги. Палки под рукой нет, но есть нож, способный очень больно колоть… Чего не сделаешь ради спасения жизни! Особенно того, кто тебе задолжал…

После пронизывающей стужи пещер серенький зимний день казался теплым и ясным, но Шайн не обольщался. Стоило остановиться, как жгучий холод будто струйками воды начинал растекаться по коже. Ветер крепчал, налетал злыми порывами. Закружился легкий снег, с каждым мгновением становясь все гуще.

Шайн вздохнул, наклонился к наместнику, потянул за плечо, пытаясь помочь встать, но добился лишь того, что Аршалай грузно упал ничком. Накх скрипнул зубами… и вдруг застыл. Глаза его широко распахнулись, рука оставила нож и потянулась к рукояти меча. Сквозь метель двигалось нечто огромное, белое, косматое – будто холм, раскачиваясь, шагал прямо к нему.

Молодой воин медленно опустил руку – клинком с такой зверюгой все равно было не сладить. Шайн был наслышан об этих огромных существах, но никогда не видел их. Громадина приблизилась и остановилась, шумно выдохнув пар из длинного хобота. По сторонам торчали два огромных бивня. Затем из метели появился человек в меховой одежде. Он лишь мельком взглянул на накха в топорщившемся ледяными иглами полушубке, подошел к лежащему в снегу Аршалаю и склонился над ним.

– Вам быстро надо в тепло, – произнес он на языке Аратты. Голос был отчетливо женским.

– Наш стан тут недалеко, – торопливо отозвался Шайн. – Прошу, помоги добраться. Тебя щедро наградят…

Мохначка кивнула, окликнула своего исполина:

– Айхо!

Могучий хобот вмиг обхватил наместника и без всяких усилий закинул на холку. Следом, не успев и глазом моргнуть, взлетел наверх Шайн, затем – хозяйка зверюги.

– Показывай дорогу, – приказала она.

Над лесной поляной поднимались дымки костров и стоял гул голосов. Сани огораживали ее кругом, лоси паслись в наспех построенном загоне. Внутри санного круга зеленели наметы из еловых лап, расположенные вокруг длинных костров, способных медленно гореть целую ночь. Бьяры, сняв широкие, подбитые камусом лыжи, в каких только и пройдешь по лесному бездорожью, собрались у расписных саней, где суетились слуги, стараясь поудобнее устроить чудом обретенного наместника. Удивительный зверь, который его привез, привлекая всеобщее внимание, топтался на опушке по соседству, поджидая хозяйку.

Аршалай, укутанный в пушистые шкуры, сидел в раскладном кресле и пил подогретое вино. Стоявший рядом Каргай смотрел на своего высокопоставленного подопечного со смешанным чувством. Он испытывал громадное облегчение оттого, что Аршалай нашелся живым и невредимым. Но – Хулово дерьмо! – не каждый день бывают такие встряски! Он вспомнил, как рычал на следопытов, подгоняя их, заставляя искать веревки и факелы. При этом сам он вовсе не был уверен, что суеверные бьяры добром пойдут в пещеры. Придется заставлять, а то и подвигнуть собственным примером…

Но вот наконец отряд выдвинулся на помощь – и тут вдалеке послышался громкий треск и начали падать молодые сосны. Как раз в той стороне, где находились ненавистные горы! «Уж не оползень ли опять?» – в тоске подумал Каргай, готовясь уводить людей и про себя окончательно прощаясь с Аршалаем… И тут заметил, как через лес, хрустя подростом, с легкостью проламывается грязно-белый мамонт.