- Вы спятили? - поинтересовался старик, спускаясь с холма вслед за мной.
- Нет, мы счастливы, что остались жить, и что кто-то переломил своё упрямство. До самой последней секунды я не был уверен, что он сделает это, у меня кожа зудела в ожидании змеиных укусов. Я просто счастлив, умник ты наш.
- Что? Да я самый последний дурак, я выдал наше присутствие.
- Быть дураком иногда полезно и даже приятно.
- Ты спас нас старик, - вставил Гаят своё слово, - а то, что кто-то узнал про нас, так рано или поздно всё равно бы узнали, а так мы живы и это благодаря тебе, смотри, - Гаят поднял меч, по его острому лезвию медленно стекали капли яда.
- Теперь и мой меч смертельно опасен, - довольно заметил он.
- Тронулись.
Солнце медленно клонилось к западу, и лучи его обрели мягкость, лаская кожу тёплыми прикосновениями. Жизнь перестала казаться такой ужасной штукой, а идти было легко и даже удобно, как по Красной площади. Первые несколько шагов. Потом...
При негативной эмоциональной атаке, первая реакция задушить её источник собственными руками, - инстинкт диких предков, в этом есть своё извращённое удовольствие, игра, где счёт ведёт смерть, вотчина глубинного первородного зла. И неважно в ком этот источник заключён, это может быть самый близкий человек. Контроль над разумом теряется в едином желании, - убить.
Именно это состояние овладело нами, едва мы ступили на равнину. Мои руки дрожали от злобы, кулаки сжимались до ломоты в сведённых судорогой пальцах. С трудом сдерживая эмоции, мы шли, словно против мощного течения, раздражение нарастало подобно приливной волне. Кровь, пульсируя, стучала в затуманенной голове. Разум помутнел, и свет померк в усталых глазах, затянутых красной пеленой.
Где-то в подсознании засела крыса страха и сомнения и грызла, грызла, вызывая тошнотворное чувство, сжимающее липкие объятия вокруг горла. Так прошла ночь, и настал новый день. Для кого-то он нёс новые надежды, хотя я таких людей не знавал, для нас он нёс нечто другое.
Солнце стремительно взлетело в вышину, и нещадно бросило армию палящих лучей на иссушенную землю. Казалось, кровь закипела в жилах. От высушенных временем костей, разбросанных по равнине, поднимался жар и змеился ядовитым маревом, накрывая нас с головой. Останки змей немного утоляли жажду и голод, но долго мы бы не выдержали. Ирония судьбы, то, что должно было нас погубить, спасло наши жизни.
Глаза болели от нестерпимого яркого света, отражённого белеющими кругом черепами. К счастью создатель дьявольской равнины не думал, что кто-то может ступить в его владения, и когда вдали показались серые холмы, означавшие скорый конец наших терзаний, я чуть было, не закричал от счастья.
Их вид нас приободрил и, собрав остатки воли в борьбе с самим собой, мы продвигались дальше. Медленно, шаг за шагом, шли мы навстречу новым испытаниям. Черепа потрескивали под ногами и ноги часто проваливались, под раскрошившимися костями. То один то другой череп с сухим шорохом рассыпался в прах, проваливаясь в мёртвую пустоту времени.
Иногда с тихим шипением из пустых глазниц выскальзывали гибкие тела змей, Гаят разрубал их мечом, и они извивались в агонии, медленно поджариваясь на неумолимом солнцепёке. Велес тоже нашёл развлечение, хлопая по сухим куполам черепов своим посохом, он слушал как они лопаются, старику было интересно, выползет их них змея или нет.
Вдвоём с Гаятом они составили прекрасную пару, чтобы отвлечься от накатившей волны озлобления, они просто выплёскивали её на бедные черепушки. Так мы и добрели до холмов. Там напряжение спало.
Только убедившись, что эмоции нормализовались, мы позволили себе расслабиться и отдохнуть. Привычным движением обезглавив нескольких змей, мы утолили жажду и поели мяса. Велес больше не использовал магию, и мясо пришлось есть сырым, зато оно оказалось сочнее и приятнее жареного. Мы уже не думали противно это или нет. Выдавливая кровавые струйки прямо в рот, я наслаждался драгоценной влагой, каждая капля которой ровнялась дню жизни.
Это уж точно не противнее пьяной, тупой физиономии соплеменника, застывшей в жёстком оскале, без мысли и сочувствия. Люди гораздо более жестоки друг к другу.
Тут я поймал себя на мысли, что злость снова поднимается из душевных глубин, видно последствия перехода по равнине. Но всё равно, сдаётся, мои друзья совершают большой подвиг, делая так много для людей. Лично у меня иногда возникает большое желание истребить человечество под корень, как мерзких, обнаглевших, зажравшихся микробов, даже хуже, микробы не убивают друг друга, научившись сосуществовать. Что я здесь делаю, с какого дуба я рухнул? Даже представив себе, что всё это для детей, то детки быстро подрастают и становятся как все. Хорошо если зло исчезнет, может, мы все тогда в душе останемся детьми? А если нет, что тогда? Себя-то я от этих, ну этих, людей, не отделяю, и тогда не задумываясь, порешу всех и после себя.
Знаю, каждого человечка есть за что пожалеть и простить, но вместе, о боже, вместе получается толпа воров и надувателей, насильников и убийц, спесивых морд, обрюзглых от вытопленного из рабочих костей жира. Все, все мы состоим в мировом интернационале поганой нечисти. Не знаю, есть ли на земле человек, избегший этой незавидной участи, но не сомневаюсь, если есть, то он одинок и несчастен. Даже, казалось бы, самый порядочный из нас берёт в руки винтовку, с идиотской мыслью, что война может принести мир. А ведь любому убийству нет оправдания, и быть не может, забудьте, наконец, порочную логику загнивающего мира, он смердит, и эта вонь доходит до небес. Так теряется вера, а без идеи жизнь неинтересна, бессмысленна и скучна. Что там, закон один за всех, превратился в правило негодяев - каждый сам за себя, и всё для кошелька, и политика, эта мировая проститутка, поддерживает его. Самое худшее, она восседает на нынешнем многоголовом чудище, и чело её украшают звёзды, а на продажной шее висит крест.
Чёрт, какое воздействие оказала дьявольская равнина на психику. Нет, я знаю, пожалею их, паразитов несчастных. Бог жалел и нам велел, сердце не камень, убедил бы кто только, что не зря. Люди люди, принимая милосердие за слабость, роете вы могилу себе и своему тупому тщеславию. Каким сильным должен быть человек, какое иметь мужество, чтобы любить вас люди. Пожалею я вас. Только бы не довели.
Глава 31
