Гневный жест служителя церкви оборвал мои мольбы. Тем временем седобородый старец сделал шаг вперёд и поднял руку. Священник резко оттолкнул его, что-то презрительно прошипев.

  - Ах ты, ослиная отрыжка, - возмутился старец, да ислам во все времена побеждал христианство, и вытеснял его вон.

  Священник его не слушал, воспользовавшись моментом, он шагнул вперёд и, закатив глаза, начал речь.

  - Мы собрались в этот светлый день, чтобы судить тебя, и приговор будет праведным.

  - Что ты несёшь монах.

  - Если не хочешь покаяться, лучше молчи несчастный грешник.

  - Все мы грешны, это и делает нас равными.

  - Это, правда, только безгрешный Папа, может заступиться за нас перед Богом, его властью судим мы тебя, дабы спасти душу твою.

  - Ты вообще понимаешь, что делаешь? За моей спиной демон и ты на его стороне.

  - Басаврюк - царь своего народа, власть царя не рушима, в этом мы едины.

  - Обалдеть можно. Ты его ещё канонизируй.

  - Не кривляйся, подумай лучше о себе, во имя Отца, и сына и святаго духа. Веришь ли ты в Иисуса.

  - Верю.

  - Бог ли он?

  - На сколько я знаю, он сын его.

  - Богохульник, сын Бога и сам Бог.

  - Слова Иисуса, молитесь Богу единому, не припоминаю, чтобы он говорил о молитве себе. Разве только о заступничестве перед Богом.

  - Не спорь с церковью, она лучше знает.

  - Ну уж нет, времена инквизиции прошли, видно мало было вам Ренессанса.

  - Лютеранин ещё скажет своё обвинительное слово. Каешься ли ты сын мой, - внезапно переменив тему, произнёс священник необычайно елейным голосом, и о чудо, сделал абсолютно постное лицо.

  - Не в чем мне перед тобой каяться. Шёл бы ты отсюда Иуда, пока пинка не получил.

  Лицо священника налилось малиновым цветом.

  - Виновен! - взвизгнул он гнусавым голосом, и поспешно отошёл в сторону, воздав руки к небу, так что закатились широкие рукава его сутаны.

  - Я согласен, сын мой, святой дух исходит только от Бога отца. А ещё каноны говорят нам, что чистилища нет, католики не правы утверждая обратное. И Папа - всего только человек. Мне ты можешь покаяться.

  Передо мной стоял маленький, тихий дедок, с деревянным крестом в руке, и печально меня разглядывал.

  - Вам бы я покаялся, но одно ваше присутствие здесь, отбивает желание делать это. И ещё, запретили бы вы торговлю в храмах, Иисус этого не любил.

  Старичок печально вздохнул и печально отошёл в сторону.

  Вперёд уверенно вышел тот самый старик в высокой чалме и громко возвестил:

  - Один бог - Аллах, и Мухаммед - пророк его. Бесконечно могущественен Аллах, предан ли ты ему, покорен ли?

  - Я уже устал.

  - Молишься ли ты пять раз на день, делаешь омовение перед молитвой, делаешь налог в пользу бедных, постишься ли, совершал ли Хадж?

  - Я ем свинину и пью виноградный сок, вас это устаивает?

  - Достоин смерти. Сей неверный - грешен! - возвестил старик громким голосом.

  - В исламе мы воздаём добром за добро, и злом за зло, ты неверный в душе и должен умереть.

  - Быстро и просто, за это арабы и приняли ислам, бедуины дети широкой пустыни.

  С гордо поднятой головой мусульманин отошёл назад и его место немедленно занял следующий.

  - Не слушай их.

  - Да? А почему?

  - Ты умрёшь, пришло твоё время.

  - В этом ты прав, не буду с тобой спорить.

  - Подумай о пути указанном Буддой.

  - Это ещё что такое?

  - Послушай, - мечтательно возвестил маленький буддист, - вся жизнь - страдание, рождённое нашими желаниями. Причина страдания - привязанность к жизни. Эта жажда жизни ведёт нас от возрождения к возрождению. Утоли жажду, уничтожь желания, и ты перестанешь страдать, не стремись к существованию, убей всякую привязанность к чему бы то ни было.

  - И как же этого достичь?

  - Я расскажу тебе о восьмеричном пути: это праведная вера, праведная решимость, праведные слова, праведные дела, праведный образ жизни, праведные стремления, праведные помыслы, праведное созерцание. Следуй этим путём и станешь архатом, и прервётся сансара, и ты будешь выше богов, ты не будешь страдать.

  - Звучит заманчиво.

  - Только ты сам можешь добиться этого и прийти к нирване. Будда показал путь, но идти по нему ты должен самостоятельно.

  Буддист замолчал и стоял, сложив руки, с отсутствующим выражением лица.

  - Так-то оно так, но как-то не интересно, ни к чему не стремиться, пожалуй, жизнь без страдания не для меня, а уж тем более без удовольствий. В одном ты прав, человек не должен платить злом за зло, лихо этим не уничтожается, а лишь возрастает вражда и страдания. Но нельзя защищать других от насилия? Нельзя наказывать за убийство? Относиться бесстрастно к злу, уклоняясь только от участия в нём? Нет уж. Хочешь жить в мире, готовься к войне, не в раю мы живём, на земле.