- Рискует, это относится к первому его качеству, но голова, позволит ему снизить риск до минимума, в случае нужды он нас продаст.

  - Ты уверен?

  - Нет. Просто эти особы отвечают не за себя лично, ему предстоит заботиться о народе.

  - Знаешь, о чём я сейчас думаю? - закрыв глаза, произнесла Лана.

  - Нет, не знаю, расскажи.

  - Я вспомнила замок Луэллина, наши комнаты, какие мягкие там был перины, а простыни - гладкие, шелковистые, как они ласкали кожу.

  - Скажешь тоже. Не трави душу, бедный Луэллин, как-то он сейчас там.

  - А я ведь послала ему элементаля.

  - Чтооо? - я аж подскочил.

  - И ничего мне не сказала? Ты его просила помочь?

  - Чем бы он нам помог, - фыркнула Лана в ответ.

  - Нет, я сообщила ему, что у нас всё в порядке, что терпеть осталось не долго.

  Я чуть не задохнулся.

  - Но! - тут я остановился.

  - Возможно, ты и правильно сделала, он ничем не смог бы нам помочь, только наделал бы глупостей. Знал бы Луэллин, как призрачна его надежда.

  Я вздохнул.

  - Как ты догадалась, что эльфы ещё живы, ведь Басаврюк сказал, что почти все острова захвачены.

  - Ах, Георгий, наивный ты Жора, разве ты не заметил, что природа перестала меняться в худшую сторону, теперь всё как всегда. Нет, Луэллин жив, и я думаю, что демоны сняли осаду их земель. Чьи же ещё армии разбил Велес с твоими друзьями, теперь демоны долго не придут в себя и наша задача за это время унести отсюда ноги.

  - Не так то это просто.

  - Придётся постараться.

  Глава 19

  Идиоты.

  Солнце вновь взошло над миром, где на тысячу дураков прозябает один умный, молчаливо перенося свои страдания. Миллионы идиотов, где каждый мнит себя гением, тем самым подтверждая, что ещё больший дурак, чем кажется. Прости господи, конечно, ты всех любишь одинаково, но судить нас будешь по-разному. Вместо того чтобы просить прощения, мы по-прежнему благодарим тебя за то, что лучше других. Ничему не учит нас история, собрание человеческих ошибок во многих томах. Вселенная есть ты и мы часть вселенной, ешьте хлеб - это плоть моя, пейте вино - это кровь моя, всё сущее - это я, добавил бы я к этим строкам библии.

  Печально выкатило солнце из-за серого горизонта свой красный глаз. Мигнуло белым облаком, бог знает, как очутившемся в бескрайних просторах голубого неба, и принялось разогревать проснувшуюся землю. Зародилось утро, широко открыв умытые росой глаза, навстречу неясному грохоту наступающего дня.

  Нет ничего на свете приятнее неторопливого рассвета, когда не надо спешить, и день предвещает одни удовольствия, когда вся жизнь ещё впереди, и нет забот.

  Приятно встречать ясные вечера с редкими, только что появившимися в прозрачной глубине неба звёздами. Чувствовать негу не в пустую прошедшего дня и со спокойной удовлетворённостью расслабиться, чувствуя, как Морфей, цепкою рукою, смежает веки, ввергая в пучину здорового сна. Увы, минуло детство золотое.

  Лишь солнца луч позолотил край неба, как грохот тысяч заступов грянул в тишине. Облако пыли чёрным пятном поднялось со дна карьера, загородив собою солнце. Свист бича и резкие оклики надсмотрщиков смешивались с глухим стоном рабов, заглушая ропот негодования.

  Лесные гномы, привыкшие к тенистым полянам родных лесов, гнули спину в золотоносных карьерах Басаврюка. Густые чёрные бороды порыжели на солнце, и солёный пот стекал с длинных усов на рыхлый песок, днём нагревавшийся до такой степени, что удушливое марево вынуждало надсмотрщиков искать спасения в тени. Но сами работы не прекращались ни на мгновение. И здесь золото властвовало над миром, неся смерть и страдания не имущим.

  Ни одна социальная система мира, не отличается справедливостью, всегда благо одних строится за счёт тяжкого труда других. Со стороны гор, загораживающих песчаные карьеры с севера, в небо чёртовыми пальцами упёрлись пять чёрных столбов, подобно Мози-оа-Кунья на кружевной Ниагаре, только тёмного царства.

  Тролли трудились в горных шахтах, разрабатывая золотоносные рудники. Слово Басаврюка, скреплённое волшебным ключом, было непререкаемо. То один, то другой гном, молча, валился на землю, и его место тут же занимал другой. Мёртвого оттаскивали в сторону и быстро засыпали просеянным песком. В дюнах таилось огромное кладбище, надёжно хранившее кости мёртвых.

  Всё это довелось мне увидеть, проезжая в закрытой клетке, когда Басаврюк по своей прихоти, вновь возжелал нас увидеть. За всё время следования не было произнесено ни слова, только порою в густой пыли быстро мелькали глаза какого-нибудь гнома, и в них сверкала надежда.

  Говорят умение властвовать - искра Божья, этой харизмой обладает лишь пять процентов населения планеты, у меня этой искры нет, и никогда не было. Мой дар, возможно, направлять людей, обладающих этой искрой, и бремя ответственности вдруг свалившейся на меня, тяжким камнем давила на грудь, и не было другого пути. Боже, дай мне сил вынести эту ношу, ведь я не способнее любого другого.

  Глава 20

  Трень, трень, трень - тихо поёт сверчок за окном. Огромная луна, разливает в воздухе жемчужное сияние, и река перекинула по своей ровной глади, блестящую дорожку. Так думаю я, сидя в тёмном сыром углу тесной камеры, пропитанной запахом пота и тлена, здесь пахнет смертью. Тощие крысы шуршат в темноте и их жадные глаза поблёскивают красным светом. Но не хочется думать о неизбежном. В уходящие мгновения жизни вспоминаешь светлые минуты, порою озаряющие мрак существования.