- Где Лана? - выкрикнул я в отчаянии.

  В бессилии я оглядывался, взгляд скользил по бесстрастным лицам, и все отводили глаза. Наконец, Ральд пожал плечами, натянуто улыбнувшись, он произнёс, - мы не знаем. И в этом одном слове всё срослось, будто судья, наконец, вынес окончательный приговор, и надежда рухнула, уступив место безысходности.

  - Она исчезла сразу с началом битвы, я видел, как легко она сражалась и убивала, но потерял из виду. Она пропала.

  Ещё один демон, хлопая крыльями, рухнул меж нами, на него даже не обратили внимания, до того все были обеспокоены и заняты собственными переживаниями. Лошади неистово заржали, делая попытки стать на дыбы. Гном, удерживающий их, дёрнулся в сторону, и ему с большим трудом удалось с ними справиться.

  - Кони напуганы, - вдруг громовым голосом крикнул Ральд, внезапно выйдя из себя.

  - Уезжайте немедленно!

  Не помню как, но я очутился в седле. Ряды гномов, как по волшебству, вдруг разошлись в стороны, открыв нам путь, в туже секунду эльфы выпустили тысячи стрел в этом направлении. Смертельный дождь пролился на демонов, на миг, только на миг перед нами открылась выкошенная смертью просека, и мы ринулись в неё.

  Кони, подгоняемые страхом и острыми шпорами, неудержимо рвались вперёд, поводя налитыми кровью глазами. Злобный вой покрыл шум битвы, и демоны бросились со всех сторон.

  Мы мчались бок о бок, и я выхватил меч, Гаят уже разил на скаку, но просека затягивалась как полынья в сильный мороз. А кони мчались, и я боялся, как бы они не споткнулись, круша копытами мёртвые тела, и новые трупы устилали путь.

  Ото всюду тянулись лапы, мелькали яркие молнии летящего мимо железа. И мы мчались, и я зажмурил глаза, только меч ликовал, получив долгожданную волю.

  Сквозь накатывающую пелену, мне казалось, будто воздух наполнился тонким вибрирующим звуком, словно меч пел древнюю колдовскую песнь, разменивая жизнь на вечный покой, успокаивая израненные души вечным забвением.

  Мы не успевали. Стрелы уже не свистели над головой, расчищая путь, и было нельзя оглянуться. Круг демонов неуклонно сужался, подобно ожившей стене или змее, всё больше стягивающей свои кольца. Они запирали нас, и мы не успевали.

  В мозгу мелькнуло воспоминание о полёте. Мысль о бесполезных теперь камнях взбесила меня, придав на миг ясности, и всё вспыхнуло ослепительно яркими красками. Смерь в этот момент, показалась прекрасной королевой гордо шествующей среди обезумевших существ, копошащихся у её ног в кровавой пелене злобы.

  Тоже почувствовали и мои спутники. Мы на миг слились в полном дыхании единого организма, стремящегося к одной цели - выжить.

  В стороне посыпались искры, Велес не надолго очнулся из забытья, вспышки духа хватило не надолго, но и этого оказалось достаточно, мы вылетели из кольца демонов. Боже, как же хорошо вдохнуть на лету глоток свежего воздуха, вольный ветер в этот миг нестерпимо сладостно пахнет свободой. Хочется расправить крылья и..., услышать тишину, отстраниться от суетного мира, вдруг замедлившего свой неудержимый бег, вырваться вперёд в неумолимой гонке выживания.

  Звон и суета тиранят душу, в непрекращающейся метели постоянных изменений так трудно сохранить своё лицо, не превратиться в вечно улыбающегося глупой ухмылкой призрака.

  Но даже в эту минуту я не мог не ощутить радости от ветра, скорости, и твёрдых рук своих спутников. Потоки воздуха обдувают разгорячённое лицо и развевают волосы. Но, ты вдруг понимаешь, что всё прошло. Краткий миг, будто тебя коснулось крыло пролетающей мимо птицы, тут же упорхнувшей в темноту, или как давно забытый аромат, такой знакомый, ты силишься вспомнить, но чем больше напрягаешь память, тем расплывчатее он становится. И всё, рассаживаются на знакомые насесты призраки душевного неустройства, рождая надоевшую тоску по прошлому и тревогу за будущее.

  И ты напрягаешь мускулы, так что кости трещат и жилы, вздувшимися узлами, выпирают наружу. Волна радости уже схлынула и вот: моё сердце - могила, душа с плачем рвётся назад, а я лечу вдаль, и за мной гонятся все силы ада.

  Глухой перестук лошадиных копыт и дьявольские завывания за спиной. Мелькают деревья, серые тени, причудливо роясь, уносятся назад. Ты уже готов немного расслабиться, и вдруг слышится детский смех, такой звонкий и такой пугающий, что дрожь волной пробегает по телу. Откуда? Кто смеет так смеяться? И это больнее всего бьёт по нервам. Каким садистским нравом надо обладать, чтобы изобретать такие муки, и каким мозгом надо обладать, чтобы вынести их.

  Нет, мы не сошли с ума. В такие секунды, когда разум готов взорваться, разбрызгивая отравленный ненавистью мозг, на тебя снисходит странное оцепенение, и ты перестаёшь воспринимать окружающий мир, погружаясь в спокойные воды безразличия. Они чёрного цвета, в чернильную темноту не заглядывает солнце, и ты можешь спрятаться в глубоком омуте от визжащего на поверхности мира.

  Мы мчались, и мчались бы достаточно долго, если бы я вдруг не обратил внимания на относительную тишину. Звуки преследования исчезли, резко оборвались и даже лошадь, удивляясь, недоумённо прядала ушами. Глупое выражение, ну как ещё передать то ошеломляющее впечатление, словами его не передашь. Да, и местность тоже круто переменилась, будто мы пересекли невидимую черту, отделяющую свет от мрака.

  Ошарашенный внезапной переменой, я не сразу сообразил, что всё ещё пришпориваю острыми шпорами бедную лошадь, молчаливо терпящую незаслуженную обиду. В самом деле, преданные кони в этот день спасли наши жизни, вынесли из самого пекла.

  Опомнившись, я сбавил темп, пришли в себя и мои товарищи, виновато озиравшиеся вокруг себя. Но, боже мой, простите за прямоту, как же воняло в этом месте. Только сейчас я смог осмотреться, и увиденное поразило меня, вернее, ещё более отрезвило, удивляться я уже устал.

  Глава 40

  Эта местность была воплощением кошмаров обывателя и мечтой для пессимиста: гниющая растительность устилала бесплодную землю, ростки, едва пробившись среди камней, покрывались струпьями различных болезней, только ветер мог занести сюда новые семена, на будущую погибель. Удивительно, что здесь попадались деревья, но что за бедные растения, какой злой рок заставил их вырасти в этих гиблых местах, бледные тени своих свободных родственников, с протянутыми к небу ветвями, словно в немом упрёке непонятной справедливости. И мы видели это разложение, мы были свидетелями.