- Не подумал бы, - воскликнул я изумлённо.

  - Лично для меня это всё сложно, - проговорил Ральд, поглаживая свою растрёпанную бороду, - ты лучше скажи, что тебе удалось узнать.

  Я заметил любопытство, мелькнувшее в глазах подошедшего в эту минуту вампира, и внутренне улыбнулся.

  - Они решили не выпускать нас.

  - И только?

  Я увидел, как побледнел Велес.

  - Кто это говорил, Веельзевул?

  - Да.

  - Наверное, по наущению Фра-Диавола, не иначе. И что же?

  - Они поднимут стихии, только не пойму я, Люцифер, верно, сказал, пока камни у нас, стихии нам не страшны, за это его обозвали дурнем.

  Я прервался, заметив, как ещё больше взволновался Велес.

  - Да что с тобой?

  - Это верно, стихии нам не страшны, но что будет, если мы используем силу камней. Паутина сработает, и на её зов сбежится целое полчище голодных пауков. А уходить нам придётся.

  - Зачем? - воскликнул Ральд, выражая всеобщее удивление.

  - Потому что наша цель не защита крепости, мы и так здесь увязли, наша задача - земли чёрных стражей, вотчина Сатаны.

  Холодом повеяло при его последних словах. Я крепче обнял Лану, прижав её к своему сердцу, и заглянул ей в глаза. В них светилась любовь и преданность, и ещё бесконечное доверие и надежда и что-то ещё, какое-то скрытое понимание того, что сам я ещё не понял. Моё сердце сжалось. Все задумались, и никто не заметил, как ушёл Карелл.

  Глава 38

  Ночь прошла. Тихо подкрался серый рассвет, белым саванном затопив бранное поле. Он походил на незыблемое море спокойствия, укрывая всё тихим покрывалом настороженной тишины. Я находился в самой высокой башне, чудом сохранившейся в огненном безумстве электрического разгула. Потёки свинца застыли тяжёлыми каплями, теряющимися в белёсой мгле тумана. Утренняя прохлада успокоила взвинченные нервы, даже зябкая сырость не раздражала.

  Кутаясь в плащ, я вспоминал далёкий дом, что и сейчас стоит на старом месте, и люди встают, завтракают и, собрав пакеты, идут на работу. Рядом со мной был Велес. Он думал о чём-то своём, сосредоточенно хмуря седые брови, и не обращал внимания на открывшуюся панораму. Постепенно я стал злиться, его вид меня обеспокоил, воспоминания ушли, и вернулось нескончаемое ожидание чего-то непоправимого, как оно мне осточертело, и в быту от него жизни не было, а здесь, нет, это становится чем-то невыносимым.

  Нереальность происходящего, не земное, отлучённое от обычной людской самонадеянности чувство, создавало крайне неприятное ощущение, и от этого я не находил себе места. Всё равно как думать, что вот, мы мечтаем о чём-то своём суетном, но вот приходит смерть и заявляет о своём вечном. Я не находил хотя бы уголка привычного спокойствия, убежища защищённого от жестокости.

  - Что сталось с колоссами, - не выдержав, спросил я, в надежде развеять унылое впечатление от всего происходящего.

  Велес, очнувшись от раздумий, покачал головой.

  - Точно не знаю, - нерешительно произнёс он, - в самый разгар битвы, когда все мы уже решили, что пришёл нам конец, демоны повели себя странно. Ты видел, они светились в темноте алым светом и без перерыва сыпали молнии, как вдруг воздух вокруг них заискрился миллионами огней, и между ними протянулись змейки голубого пламени. Всё закончилось быстро, некоторое время они ещё тряслись, непонятно от чего, забрызгав всех слюной. При этом пахло чем-то непонятным, так бывает только во время сильной грозы, и они рухнули как подкошенные, честное слово, и больше не шевелились.

  - Это наука, она никогда не подводит когда всё рассчитано, нам повезло.

  - Не знаю что это, но действует она хорошо. В другой раз я покажу тебе занятные картины, увидишь, что у тебя внутри, может ты беременна, а барышня?

  - Пошути у меня, - произнёс Велес, почему-то неуверенно.

  - Я хотел с тобой не о том поговорить.

  - Да? А что?

  - Плохо, что твой разум, дух, начинает вселяться в чужие тела.

  - Такое и раньше было.

  - Раньше ты был в своём теле. Георгий, у тебя осталось совсем мало времени, - произнёс старик печально.

  - Сколько?

  - Несколько дней, не больше.

  Мы немного помолчали.

  - Что ж, так уж получилось, что нельзя сказать - довольно и остановиться. Остаётся либо идти вперёд и добиваться награды, либо скатываться в бездну, либо развиваться, либо тупеть от довольства и однообразия, что одно и тоже.

  Прости старик, может для тебя это не совсем понятно. Знаешь, сперва твои слова меня ранили, прямо таки настучали дубинкой по темечку, но я подумал, нет, совсем нет, знаешь, мне безразлично, я никому ничего не обязан. Я знаю, что когда-нибудь умру, а раньше или позже, какая разница, может я встречу любимых и дорогих мне людей.

  - А как же вечная жизнь?

  - Не знаю, я не знаю что это такое, не попробовав на зуб, нужна ли она, я даже представить себе не могу мир без зла и страха, первый я ненавижу, а второй кажется мне каким-то безликим без первого, не знаю, я не настолько совершенен. Старик, мне бы хотелось положить тебе руку на плечо, утешить, ободрить благородной мужественной речью. Другой может быть так бы и сделал, но я никогда не был героем, я занял чужое место и если бы мог, с удовольствием избежал бы подобной участи, даже пожертвовав знакомством с тобой, Гаятом и даже Ланой, хотя я и тут ни в чём не уверен. Я только знаю, что довольно с меня смертей и лишений, это не для меня. Что со мной происходит старик? Порой мне кажется, я раздваиваюсь, иногда тонкой струной в душе звенит жалость, хочется творить, любить, бороться, а порою хочется спрятаться в тёмный угол и плеваться желчью и ядом, и ненавидеть самого себя из-за этого. А может всё это фарс, никчемная рисовка ничтожества?