Я уже настолько привык к этому миру, полному чудес, миру, где волшебство встречалось на каждом шагу, и где так же пели птицы и насекомые опыляли чудные цветы, что возвращение домой, казалось чем-то нереальным. В глубине души я понимал, что здесь жизнь ярче и полнее, здесь не хотелось умирать, не хотелось возвращаться назад.
Кто-нибудь может сказать, что это уход в мир фантазии. Может быть, это измерение и было этим сказочным миром. Пару раз, я видел, пролетающих в синеве бездонного неба, драконов. Их золотистая чешуя сверкала на солнце так, что глазам больно было. И Гаят и Карелл, при виде их, соскакивали с лошадей, и прятались в зарослях цветов. Я следовал их примеру, предпочитая не рисковать. Таким образом, удалось, как-то подглядеть охоту этих реликтов. Лёжа в траве, я думал, как таким гигантам, сверкающим в солнечном свете, удаётся охотиться, как вдруг, дракон, огненной стрелой метнулся вниз. Нестерпимое сияние ударило в глаза, лишив нас зрения. Воздушный вихрь закрутил пышную растительность, в шуме ветра я услышал предсмертный крик жертвы и всё смолкло.
Открыв глаза, я увидел в вышине дракона, парящего на огромных крыльях. Огромные когти сжимали тушу пятнистого красавца оленя, которому не помогли ни его осторожность, ни ветвистые рога. На закате, на фоне лазурных гор, выросли неясные очертания величественного замка. Не верилось, что зло могло свить гнездо в таком месте, месте которое Бог создавал в хорошем настроении.
Дорогу пересекал овраг, и мы спустились в него. Копыта лошадей выбивали искры из гальки и кусков кремня. Гаят повернулся, желая что-то спросить у вампира, как сверху, мелькнув у его головы, упал камень.
Лошади встали на дыбы. По краям оврага десятки нетопырей выстроились в шеренги, и первые ряды их выворачивали из земли огромные каменные глыбы. С вздувшимися мышцами и красными от титанических усилий глазами, они сталкивали их вниз, прямо на нас.
Пришпорив коней, мы понеслись вперёд. Огромные камни, с глухим шорохом, катились с обрыва. Облако рыжей пыли поднялось в воздух со дна оврага. Дышать стало почти невозможно. Мимо меня, с треском, прокатился валун размером с купол церкви. Лошадь шарахнулась в сторону и, споткнувшись, упала на камни.
Шатаясь, в полубессознательном состоянии, я поднялся на ноги, и выхватил меч.
Сверху, с искажёнными яростной жаждой лицами, посыпались нетопыри. Увернувшись от первого, я выставил клинок, и почувствовал, как сталь вонзилась в плоть мертвеца. Отскочив, я с разворота ударил в неясную дымку вокруг себя. С глухим вскриком, к моим ногам повалился ещё один нетопырь. Отсечённая голова покатилась на дно оврага, а из перерезанных артерий хлынула чёрная кровь. И началась игра.
Тела нетопырей сыпались отовсюду, подобно сухим листьям в ветреный день и с рёвом падали у моих ног. Я обезумел от страха и возбуждения. Острая сталь искала жертву. Вращая меч над головой, прыгал я из стороны в сторону, рубя кругом себя, ничего не видя и не помня, и, зацепившись за камни, упал. Чувствуя, как скручивают за спиной руки, я глотал пыль и слёзы.
Вдруг, яркий сноп света прожёг облако пыли, и вокруг меня посыпались горелые куски мяса. Вновь и вновь снопы огня разрывали небо и нетопырей. Встав на колени, я попытался подняться, рядом что-то шевелилось. Коричневый плащ Гаята, засыпанный комьями земли, и вокруг не меньше десятка разрубленных тел. Рядом вытянулась длинная фигура Карелла. В предсмертной агонии, на дне оврага, бились лошади, придавленные огромными камнями. В голове гудело, и мысли трещали, как от статического электричества. Шатаясь, тихо поднялся Гаят, и я вдруг услышал детский плач. Смутно помню, ещё хватило сил улыбнуться.
Я плыл среди облаков, купаясь в прозрачных струях ветра и ни о чём не думая. Хоровод разноцветных огней кружился вихрем красочных снежинок. Я пытался поймать их губами и не мог. От огромного, сияющего диска солнца протянулась огненная дорожка, и, нежась на прохладных крыльях ветра, я полетел в ничто. Сознание уплывало вдаль, растворяясь в туманной дымке. Вдалеке послышался тихий плеск волн. Чаруя слух дивными мелодиями, переливались, журча, волшебные ключи небесной музыки. Тихо звеня, ключи незаметно растворились в лазоревой синеве неба, и всё исчезло.
По губам текла вода, и даже её затхлый привкус показался венцом наслаждения. Надо мной склонилось морщинистое бородатое лицо нашего доброго ворчуна, полное тревоги и заботы.
- Ты что, меня отравить хочешь этой тухлятиной? - только и нашел, что сказать я.
- Тухлятиной? - возмутился старик, и, схватив кусок дымящегося мяса нетопыря, сунул мне его под нос.
- Вот это тухлятина, - и отшвырнув падаль, отвернулся от меня.
Вот ведь язык, я то другое хотел сказать. Только когда надо, слов, как ни бывало, скажешь такое, ну полный бред.
- Спасибо Велес, - просипел я и тихо добавил, - ты старик, меня извини.
Подошли Гаят с Ани, и было светло и радостно, только тёмная тень Карелла заслоняла иногда солнце. Как оказалось, Велес в тот же день ускользнул от нетопырей. Их то и уничтожил вампир, догадался я. Теперь стало понятно, почему Карелл изменил хозяину. Он, конечно, понимал, что после побега Велеса, главного пленника, Люцифер его не пощадит.
Скрываясь в зарослях травы, старик выбирал момент, когда можно будет освободить нас. Позже, когда мы продолжали путь вместе с Кареллом, ставшем на нашу сторону, он решил до времени не показываться, полагая правильным, сначала последить за ним.
- Или решил потихоньку улизнуть, - сказал я, с лёгкой иронией.
Но Велес сарказма не понимает, а потому, шмыгнув своим длинным носом, повелел мне заткнуться.
Острые пики гор взметались ввысь, вонзая свои вершины в облака. Замок врезался в скалы, превращая их угрюмые склоны в застывшие в веках города каменных великанов. Дорога вела к замку. Разбивая рваные уступы, вилась среди бездонных расщелин, поднимаясь вверх.
Но Карелл, возглавлявший отряд, скоро свернул на узкую тропу, извивающуюся между базальтовых глыб. Велес, которому не легко было пробираться своими маленькими кривыми ножками среди каменных завалов, запротестовал первым.
- Ну что мы забыли на этой тропе, разве не ведёт к замку прекрасная дорога? Тащимся за мертвяком, которому безразлично где идти.
