С некоторых пор мне никто не нужен, ни Надя, ни кто-либо еще. Только Лена. Она единственная может превратить этот ад снова в рай. Ни еда, ни уговоры, ни дорога, ни возвращение домой, ничего! Ее тепло, в котором мне посчастливилось купаться все это время, вот чего мне так не хватает. Желание окунуться, погрузиться в него с головой снова и отсутствие такой возможности сводит с ума. От мысли, что совсем скоро я окажусь дома, мне почему-то становится не по себе. Мне предстоит вернуться к прежней жизни, в которой Лены не было. Так что уезжать, как оказалось, мне не хочется. Несмотря на тяжкие переживания, лишиться всего того, что мне о ней напоминает, я не желаю! Глупо тратить взаперти оставшиеся драгоценные часы. Нужно выбираться наружу. Для этого предстоит обмануть своих стражей. Они добросовестно сменяют один другого. Нужно пойти на хитрость и сделать вид, что уже все хорошо, что я в полном порядке. Но после случившегося, убедить их в этом оказалось сложно. Их только насторожила такая внезапная перемена. Позвали Хиврю. Но я в порядке. Правда, в порядке! Ради того, чтобы еще раз прогуляться по нашим с Леной тропам перед отъездом, я пойду на все, дам любые обещания. Потому что совсем скоро такой возможности у меня уже не будет. А та что-то твердит о своем жизненном опыте, просит ей довериться и смотреть в глаза. Мне это не под силу, смотреть я хочу только в одни глаза, Ленины. Предлагает пойти со мной в кафе и накормить меня чем-нибудь вкусным: шашлыком, пиццей, хот-догами и картошкой-фри. Да как же ей объяснить-то?! Мне нужна наша с Леной столовая, а не кафе и не картошка! Хочу снова оказаться там, где была она. И я собираюсь запомнить эти места навсегда, запечатлеть, зафиксировать это в своей памяти, записать. Мне просто необходимо еще раз присесть на лавочку перед столовой и снова пройтись по аллее, побывать на пляже и бросить в море монетку, как это сделала Лена. Пришлось пойти на откровенную с Хиврей беседу и согласиться на то, что она будет меня сопровождать. Пусть идет. Лучше так, чем вообще не ходить. Обещаю, что все будет хорошо. Из столовой мне уже приносили обед. Она забрала перочинный нож, который лежал на тумбочке. Все еще не доверяет. Эту ночь она собирается провести в нашем домике. Ломаю ребятам всю малину. Мы почти уже договорились о столовой, о том, что на ужин я пойду самостоятельно, и тут она зачем-то заговорила о Лене! Несколько раз подряд произнесла ее имя, назвала ее очень хорошей вожатой, прекрасной девушкой и сообщила, что у Лены своя жизнь. Будто спустила курок. Эти правдивые, но в данном случае неуместные слова, попали мне прямо в висок. То, что говорить об этом не следовало, она поняла сразу же, но было уже поздно. Чего она только не делала: и трясла меня, и гладила, и пыталась уложить в кровать, и даже ударила по лицу. Теперь она меня отсюда точно не выпустит.

Наши ребята играли в футбол второй вечер подряд. Вчера между собой, сегодня с поляками. О матче договорились в обед. Игра должна была состояться после ужина на поле, которое расположено между корпусом и домиками. Наша команда и их. Окно мое как раз выходит на эту сторону. И это мой шанс. Прислушиваясь к звукам и разговорам снаружи, мне удается убедить все еще дежурившую возле меня Хиврю, что истерика миновала. Из-за того, что ударила меня, она чувствовала вину и теперь просто обязана была разрешить мне посмотреть матч. То ли во мне уже не осталось сил на слезы и переживания, то ли действительно что-то изменилось. Мне хотелось выбраться из этой комнаты наружу как можно скорее. Заглянула Надя, очень кстати. Вместе мы вышли на улицу.

Все в сборе: и команды, и болельщики. Среди зрителей, умостившихся вдоль игрового поля на траве, на длинной, как у страуса, шее торчит голова Инки. И мне нужно занять место рядом с ней. Инка, Хивря и иностранцы – хорошая компания, ничего не скажешь. У нас в команде не хватает одного игрока, поляков больше. Меня позвали, и, не дожидаясь ничьего разрешения, я в игре.

Как оказалось, на исходе были мои душевные силы, но не физические. Как раз их во мне за все время лежания накопилось с избытком. И я играю так, словно это решающий в моей судьбе матч. Все дело в данном Лене обещании. Его все-таки нужно сдержать. Представляю, что ее балкон – это трибуна, и она с нее за мной наблюдает. В море мне тоже казалось, что она смотрит, как я плыву. Сойдя с дистанции один раз, сделать это во второй раз было недопустимо. Свисток. Начало игры.

В изнеможении падаю на траву. Разодрана правая лодыжка. Только сейчас замечаю и чувствую жжение. Несмотря на подготовку и слаженность команды противника, победа за нами. Целых три мяча мои. Меня поздравляют, кто с возвращением, кто с победой, а кто все еще смотрит с подозрением и даже испугом. Дыхание еще не восстановилось, по лбу и спине катит пот. Ее балкон под самой крышей, крайний справа, если стоять к зданию лицом. Вряд ли такое возможно, но я различаю контур каждого в отдельности цветка на ее подоконнике, даже в темноте.

Теперь мне нужно побыть наедине с этим местом, услышать его тишину и проникнуться одиночеством. Я хочу осознать и запомнить каждое мгновение этого вечера, его запах и атмосферу. Хвойный аромат шишек кипариса, цветов и соленый запах моря. Им дышит моя память. Сегодня я не усну. Со мной все хорошо. Я просто посижу здесь до утра. Я отмотаю пленку назад. Снова окажусь с Леной перед корпусом. Только на этот раз я не буду молчать. Я скажу ей, что не могу без нее жить. Попрошу не уезжать и навсегда остаться здесь со мной. Скажу, что она прекрасна настолько, что мое сердце отказывается меня слушать. Скажу, что мне страшно думать об ее отъезде, потому что я боюсь расплакаться, и тогда мне перед ней будет стыдно. Скажу, что она главная и неотъемлемая часть этого места и этого лета. Объясню, почему на вопрос, пойду ли я ее провожать, прозвучало «нет» – потому что мне кажется, если я отвечу именно так, то она никуда не уедет. Еще скажу, что уже не помню, кто я и откуда, знаю только, что она мой мир, и это навсегда.

***

До утра обошлось без происшествий. И в дороге тоже. До самого прибытия меня охранял глубокий сон. На вокзале меня встретили родители, и это был неловкий момент. Нужно было им улыбнуться и что-то сказать. Мне и раньше-то не хотелось ничего рассказывать. А теперь и подавно. И еще предстоял разговор с Хиврей. Но он, к моему счастью, так и не состоялся. Она вручила меня папе с мамой со словами: «Да что б я… еще когда-нибудь… да боже упаси!». Затем развернулась и ушла прочь. Родители переглянулись и еще некоторое время выжидающе на меня смотрели. Затем мы тепло обнялись и все вместе отправились домой. Им эта тетка тоже не особо нравилась.

Как только я остаюсь наедине со своими мыслями, мне хочется понять одно: за какие такие заслуги судьба преподнесла мне такой подарок – встречу с ней? Ответа на этот вопрос у меня нет. Божественное землетрясение в моей душе, сильный толчок, и вот я у ног Ее Величества Любви. Это пропасть или небеса? Еще не знаю. От полета я не откажусь ни за что на свете, будь он хоть взлетом, хоть падением.

Мне кажется, что Лена существовала в моем сердце всегда, еще задолго до нашей с ней встречи тем вечером в Крыму, в день нашего прибытия в детский оздоровительный лагерь «Волна». Как только она появилась на пороге комнаты, сразу же, в одно мгновение произошло узнавание. Сомнений быть не могло, я знаю ее из каких-то прошлых жизней.

Лето закончилось, и продолжается жизнь, которая была до знакомства с Леной. Все вернулось на круги своя, как мне и говорили. Вернулось, но ничто не забылось. Я думаю о ней почти все время, каждый день, я засыпаю и просыпаюсь с ее именем. Что я помню? Ее красоту, глаза, руки, голос. Прокручиваю в голове каждое сказанное ею слово. В общей сложности их было немного, она неразговорчива. Со временем мне удалось восстановить дословно все, что она говорила. Чаще всего вспоминается самый первый наш разговор. Я останавливаюсь на каждой его детали и тут же переношусь в то лето и в тот день, когда у меня наконец получилось заговорить с ней. И каждый раз я чувствую головокружение. Помню ее походку, движения, мягкость и нежность голоса, взгляда.