– Черт, да я клянусь вам, что она так и сказала…

Сандра всхлипнула; он отпустил ее, но по-прежнему перегораживал ей путь.

– Я-то думаю, ты все врешь. А я ненавижу, когда меня держат за идиота.

– Нет, я не вру! – поклялась Сандра, утирая слезы. – Я не вру…

Внезапно в амбаре потемнело. В дверях стоял Фред, и его крупная фигура мешала робким лучам солнца проникнуть в помещение. Однако Рафаэль не оборачивался и продолжал сверлить Сандру взглядом, словно намеревался проглотить ее живьем.

– Вилли очнулся, – сообщил Фред.

– Иду.

Фред вошел в амбар, теперь солнце снова освещало место действия.

– Что тут у вас с ней? Похоже, я помешал…

– Она снова попыталась подкинуть мне подлянку, – коротко ответил Рафаэль.

– Это неправда! – воскликнула Сандра.

И получила вторую оплеуху, такую же крепкую, как первая. У нее подкосились ноги, и, чтобы не упасть, ей пришлось опереться о каменную стену. Фред с изумлением уставился на сообщника.

– Займись ею, – приказал Рафаэль.

– То есть?

– Свяжи и засунь ей кляп.

– Прямо здесь?

– Ну да, здесь. Так будет спокойнее.

– Я знаю, что если пойду за веревкой…

– Разбирайся сам. Но сделай так, чтобы она и пальцем шевельнуть не могла. И чтобы она от тебя не сбежала.

– Никакого риска! – заверил Фред. – Не беспокойся, я ею займусь. А теперь иди, тебя брат зовет.

Вильяму удалось немного присесть на диване, Рафаэль устроился на краешке:

– Рад снова видеть тебя среди нас, братишка!

Вилли силился улыбнуться, но его лицо омрачилось страдальческой гримасой.

– Твою мать, больно…

– Скоро пройдет.

Рафаэль положил ладонь на его здоровое плечо:

– Я знал, что ты выберешься. Ты такой же крепкий парень, как твой брат!

– Помоги мне встать, отлить хочется.

Опираясь на брата, Вильяму удалось подняться с дивана и встать на ноги. Перед глазами у него все завертелось, он ухватился за плечо старшего.

– Потихоньку, малыш…

– Голова кружится!

– Это нормально.

– Мы здесь в безопасности?

– Да, – успокоил его Рафаэль.

– Мы в доме какой-то женщины, верно?

– Точно.

– А где она?

– Не заморачивайся.

– Хорошенькая?

Рафаэль усмехнулся:

– Вижу, ты приходишь в себя! Это добрый знак. Хорошенькая – это чересчур, но…

– Я смутно припоминаю ее лицо и голос, – проговорил Вильям. – Во всяком случае, она спасла мне жизнь.

– По правде говоря, у нее не было выбора.

Вилли остановился перед дверью уборной и с тревогой взглянул на брата:

– Ты ведь ее не…

– Что?

Вилли не сразу решился задать вопрос:

– Ты ее не убил хотя бы?

Улыбка исчезла с лица Рафаэля, Вильям мгновенно пожалел о сказанном.

– У тебя жар, вот ты и бредишь, братишка.

– Прости, – пробормотал Вильям.

– Она во дворе, с Фредом. Но будь осторожен с ней: она опасна.

Рафаэль продемонстрировал брату украшающую его предплечье повязку:

– Семь швов. Нынче ночью она попыталась меня прикончить. Но я ее не убил.

– Прости…

– Да ладно. Но я совершенно уверен, что, если бы она тебя не спасла, я мог бы это сделать.

Он сидит в старом кресле. В том самом, куда по вечерам усаживался его отец, чтобы почитать или поразмышлять.

Рафаэль наблюдает за Вильямом, который играет в манеже на разноцветном ковре. С недавних пор ему удается сидеть и даже ходить на четвереньках. Скоро он уже будет передвигаться на двух ногах, и Рафаэль не устает удивляться, до чего же быстро он растет.

Как раз сейчас Вильям пытается силой протолкнуть кубик в треугольное отверстие. Время от времени он поднимает глаза на брата, и его милое нежное личико освещает улыбка.

Глаза у него светлые, словно вода в горном ручейке. Они с жадностью поглощают окружающий мир.

Рафаэль свешивается в открытое окно. Замечает Энтони, сидящего на ограде в компании своих приятелей.

Рафаэль свистит, Энтони поднимает голову к пятому этажу:

– Чего тебе?

– Поднимайся, – приказывает Рафаэль. – Уже пора.

Он прекрасно видит, что Энтони неохота, но знает, что тот подчинится. Теперь, когда мать вышла на работу, ему поручено следить за двумя младшими братьями. Хотя он, так же как и другие подростки, хотел бы встречаться с подружкой или болтаться с приятелями. Но сегодня соседка занята…

Рафаэль встает на коленки около манежа, гладит Вильяма по щечке:

– Ну и упрямец же ты! Подожди, дай помогу…

Он берет ручку малыша, помогает ему вставить кубик в нужное место. Довольный результатом, Вилли хохочет, хлопает в ладошки.

Тут в квартиру врывается Энтони:

– Могу я еще немножко побыть с…

– Нет, – прерывает его Рафаэль, – ты должен делать уроки.

Энтони сокрушенно вздыхает:

– Ты не мог бы сделать их вместо меня?

– Еще чего! – рявкает Рафаэль. – В твоих интересах закончить до прихода матери. Иначе я задам тебе трепку. Понятно?

– Ладно, ладно, не бесись! – бубнит Энтони, выходя из комнаты.

Рафаэль тоже вздыхает и закуривает.

Прежде он курил тайком. Но с тех пор, как ушел отец, многое изменилось.

Энтони стал молчаливым и нервным. Мать – печальной, и у нее началась бессонница.

И появился Вильям.

Да, все изменилось.

– Ему-то ты все разрешаешь, а я ни на что не имею права! – бросает Энтони из коридора.

– Уроки! – рычит Рафаэль, который курит в окно, чтобы дым не шел на Вильяма. – Не доставай меня!

Рафаэль выбрасывает окурок и возвращается в комнату, которую они делят со средним братом.

Энтони устроился перед колченогим столиком, за которым совсем недавно делал уроки Рафаэль. Пока в конце третьего класса не решил бросить коллеж и пойти учиться на механика.

Хотя на самом деле механика его не интересует.

Впрочем, теперь его вообще ничего не интересует. Поэтому Рафаэль все чаще и чаще пропускает занятия.

Он мог бы пойти в лицей, продолжить образование. Однако жизнь распорядилась иначе.

Он распорядился ею иначе.

Рафаэль пока не знает, кем станет. Даже несмотря на то, что кое-какие мысли уже зреют в его голове. Столь же привлекательные, сколь и пугающие.

– Что задано? – спрашивает он.

– А тебе-то что?

Рафаэль отвешивает ему подзатыльник. Энтони по-прежнему артачится.

Однако знает, что сопротивление бесполезно, и быстро сдается:

– По истории… Выучить наизусть одну страницу.

– Я заставлю тебя пересказать, – предупреждает Рафаэль.

– Пфф… Точно как твоя мамаша!

Рафаэль сдерживается, чтобы не влепить ему еще одну затрещину. Его педагогические приемы довольны скудны. И он плохо представляет себе, как приструнить этого непокорного мальчишку.

Такого же непокорного, как он сам.

– Напомню, что это и твоя мамаша! Через час заставлю тебя пересказать наизусть, – повторяет старший брат, прежде чем закрыть за собой дверь их комнаты и вернуться в гостиную.

Где вовсю веселится Вильям, молотя обеими ладошками по плюшевой игрушке, что явно доставляет ему огромное удовольствие.

Рафаэль берет его на руки и снова усаживается в кресло.

Вот уж он и подумать не мог, что когда-нибудь будет держать на руках младенца. Особенно в свои пятнадцать.

Никогда он и подумать не мог, что будет испытывать такое острое желание защищать кого-то.

Никогда он не думал, что будет так любить.

Рафаэль раскрыл альбом, который только что обнаружил в буфете. Что может быть лучше, чтобы побольше узнать о хозяевах.

Похоже, все фотографии этой четы уместились в одном томе. И он даже заполнен не до конца…

Начинается со старого черно-белого отпечатка двадцать на тридцать; изображение ребенка, скорей щуплого, в чистой, но дешевой одежде. Он стоит у порога полуразвалившегося домишки. Это мальчик лет двенадцати: без улыбки, сжав кулаки, он пристально смотрит в камеру глазами, полными ярости. Такой неистовой, что она, словно аура, распространяется повсюду вокруг него.