А я вспомнила, как император говорил о том, что техномаги уже предлагали мир на вполне приемлемых условиях. Что ж, будем надеяться, все разрешится к обоюдному согласию сторон. И что к завтрашнему дню имя Саймона исчезнет из списков пропавших, сведения менялись быстро, по мере разбора завалов, и следующая порция сведений должна прийти как раз к утру.
Только вот утром его в списках выживших по-прежнему не было, все так же пропал без вести. И через день… и на следующий… И так до конца недели. Я нервничала все сильнее, стараясь не показывать остальным мои эмоции, и старалась пореже пересекаться с родными, и когда меня утром вдруг затошнило, списала все на переживания и беспокойство. Когда внезапно захотелось пирожков с клюквой — это в разгаре лета-то, — тоже не придала значения, тем более, засахаренная ягода нашлась у нас в погребе. В прошлом году бабуля запасы делала, и я ей помогала, кстати. Когда разозлилась на служанку за пустяк и чуть не запустила в нее тапкой, а потом едва не разревелась от нахлынувшей беспричинной обиды на Саймона, за то, что посмел пропасть без вести и оставить меня в неведении, тоже ничего не заподозрила.
И только когда неожиданно задумалась, что мои женские дни как-то не торопятся приходить, заподозрила неладное. Выждала для верности еще пару дней, в течение которых меня с утра регулярно выворачивало, и на завтрак я могла пить крепкий черный чай с мятой и лимоном, и больше ничего. И только потом собралась с духом и обследовала себя сама… Чтобы убедиться в том, что симптомы однозначны: я ждала ребенка. Ну да, в ту нашу единственную ночь я как-то меньше всего думала о предохранении, не до того немножко было. Новость вызвала поначалу растерянность — все же, я не планировала материнства так скоро, и немного подумав, решила не сообщать пока никому — в моих силах было укрыть изменения в моей ауре. Тем более, сейчас все носились вокруг Кристы. Не то чтобы опасалась осуждения, внебрачный ребенок для ведьмы — не такой уж скандал и нарушение приличий, только я не хотела отвечать на вопросы, кто отец. Радость от осознания собственного положения пришла чуть позже, и изрядно омрачалась тем, что Саймон скорее жив, чем мертв, и вполне возможно, малыш никогда не познакомится со своим папой…
А еще, Брайен и остальные братцы резко решили озаботиться моей личной жизнью, видимо, заразившись от папочки. Это бесило несказанно, особенно учитывая нестабильность моего настроения в связи с беременностью, и я едва сдерживалась, видя за завтраками и обедами новых сослуживцев. Поэтому и старалась как можно быстрее вернуться к себе, предпочитая проводить время или в покоях, или в саду, ковыряясь в земле и своем огородике с травками. Бабуля, убедившись, что у нас все в порядке, снова уехала из замка, и, пожалуй, в нынешних обстоятельствах я была рада этому. Она бы меня вмиг раскусила.
Так продолжалось, пока в одно далеко не прекрасное утро не пришли очередные сводки. Ну и очередной Брайенов сослуживец… А еще, имя Саймона в списках погибших…
— Леди Эстер, не желаете ли прогуляться после завтрака? — вырвал из оцепенения любезный голос того самого сослуживца, и вот тут я не выдержала.
Со стуком поставила уже пустую чашку на блюдце и посмотрела в глаза Брайену, проигнорировав его — или кто там притащил? — приятеля.
— Может, хватит уже сватать меня? — прошипела не хуже заправской кобры, сузив глаза и чуть не изрыгая огонь.
Брови Брайена поднялись, он ничуть не смутился от моего прямого выпада.
— Эстер, дорогая сестренка, мы же должны позаботиться о твоем будущем, — невозмутимо отозвался братец.
— С какого такого перепуга ты так решил? Раньше тебя этот вопрос не сильно волновал, — огрызнулась я, не обращая внимания на воцарившуюся за столом тишину.
— Ну, раньше не волновал, теперь вот волнует, — пожал плечами Брайен. — Эсти, ну что ты в самом деле, сколько можно прятаться от всех? — добавил он, и вот тут меня прорвало.
— Ах, теперь волнует? Значит, как только стала желанной невестой с богатым приданым, и фавориткой этого демонова отбора, так сразу и женихами озаботились, да? — я уперла руки в бока, как заправская базарная торговка, и чуть не ядом брызгала, сверля Брайена яростным взглядом. — То есть, считаете, я не в состоянии решить свою личную жизнь самостоятельно, настолько тупая, да? Идите вы все, знаете, куда? — выпалила напоследок и выскочила из-за стола, стремительно направившись к выходу из столовой.
— Странно, беременна вроде Криста, а истерики ты устраиваешь, — раздался вслед задумчивый голос среднего брата, и я благоразумно не стала отвечать.
Вместо этого я направилась прямо во двор замка, психанув окончательно и поняв, что никого не хочу видеть, вот вообще никого. Ни родни, ни очередных "женихов". В горле стоял ком, в глазах щипало, и я даже вещи не стала собирать. Во дворе стоял стационарный портал, который здесь оставили на время лечения раненых, им я и воспользовалась, пройдя еще несколькими и оказавшись наконец в моих владениях. Да, тут имелся собственный портал, что очень удобно, прямо на площадке рядом с величественным особняком с террасой на первом этаже, и украшенным лепниной. Перед входом красовался мраморный фонтан с двумя чашами, в нем красиво цвели розовые водяные лилии и даже плавали несколько золотых рыбок. Вокруг давали прохладу деревья с пышными кронами, вдоль фасада — цветущие кусты, от которых исходил тонкий аромат.
Я вдохнула полной грудью, наслаждаясь тишиной и щебетом птиц, раздражение разом пропало, и стало хорошо. Только грусть и тоска никуда не делись, перед глазами стояла строчка из сводок с именем Саймона. Что ж… Видно, не судьба, ошибся бабулин предсказатель. И я направилась к входу, собираясь решить вопрос с вещами — уверена, сапожник и портниха в герцогстве точно найдутся, как и магазинчики со всякой всячиной в ближайшем городе. Ну и, дела помогут не думать об утреннем известии. Поднявшись на крыльцо, постучала дверным молотком, и магия разнесла звук по холлу. Дверь мне открыли спустя несколько мгновений, и я сразу представилась дородной женщине с румяным лицом, в белом чепце:
— Привет, я ваша новая хозяйка, хотела бы поговорить с управляющим.
Несмотря на безмерное удивление во взгляде, мою просьбу экономка, как я поняла, выполнила без лишних вопросов. Меня привели сразу в кабинет, где, справившись с изумлением, управляющий сразу принялся за дело. И следующие несколько дней прошли в приятной суматохе, тем более нашлись дела, требовавшие моего внимания, и по самому герцогству. Конечно, и портниху мне нашли, и сапожника, и любезно сопроводили до ближайшего города, где я могла приобрести себе все необходимое. Это и правда помогало не думать и не возвращаться в мыслях к единственной ночи, имевшей столь приятные последствия. Дурнота меня больше не посещала, а вот аппетит увеличился, ела я за двоих, если не за троих. И только по ночам накатывало, и я давилась рыданиями, уткнувшись в подушку…
Жить решила не в главном особняке, слишком он большой для меня одной, а выбрала симпатичный охотничий домик на юге герцогства, куда можно было добраться порталом в ближайшей деревеньке. Оказывается, все мои обширные земли были связаны сетью переходов, что очень удобно. Домик стоял на небольшой поляне, имел три комнаты и кухню, и кроме меня там жила всего лишь супружеская пара, приглядывавшая за домиком. Госпожа Сара готовила, хотя я и сама неплохо справлялась с этим делом, а ее муж занимался дровами и дичью. На рынке в деревне я покупала свежие яйца, молоко, сметану, творог, зелень и овощи, мясо давали богатые леса вокруг. Свежий воздух и тишина благотворно влияли на меня, да и ребенку здесь явно будет лучше.
С бабушкой я тоже связалась, объяснила, куда ушла и попросила передать родителям, что со мной все в порядке, но возвращаться пока не планирую. И чтобы меня тут не тревожили. Домового тоже попросила отправить сюда, привыкла я к нему. Потекли неторопливо дни… Спокойно и приятно, никто меня здесь не тревожил — я категорически запретила кому бы то ни было, даже родным сообщать место моего тайного убежища, и взяла даже магическую клятву. А то знаю любезных родителей, они кого хочешь доведут своими расспросами. Они приезжали в главный дом, по словам управляющего, жили несколько дней, видимо, в надежде все же встретиться со мной. Только я никого не хотела видеть, совсем. Мне хорошо жилось и в одиночестве, если не считать глухой, ноющей тоски где-то в районе сердца, не желавшей покидать меня.
