– Успокойтесь, - остановил его Рип. - Во-первых, неизвестно, был ли ваш загадочный пассажир действительно преступником, а во-вторых, даже если это и так, то какой смысл ему взрывать вас. Может, молодой человек действительно решил навестить девушку.

– Да он это, он! Точно говорю. Рожа типичного убийцы. Хмурый, весь рейс бродил и глазами зыркал. А нас взорвать, чтоб не опознали. Убийцы всегда так делают. Сам видел... в кино.

Рип промолчал о том, что всего минуту назад капитан расписывал попутчика как веселого и общительного парня.

– Хорошо. Опишите мне его.

– Ага, а он меня пришьет за это.

– Не пришьет, но вот если не опишете, тогда может быть. А так ему придется убить и меня.

Перспектива быть "пришитым" в компании Рипа благотворно подействовала на "звездного волка". Он прекратил пятиться и вновь задышал Винклеру в лицо.

– Значит, высокий, волосы черные, здоровый. Шрамы, родинки... вроде не было.

– Это... все?

– Ага, кажись. Теперь вы его быстро поймаете, голубчика.

Если Винклеру и посчастливится найти пассажира, то уж никак не по описанию капитана.

– Может, вспомните еще что-нибудь, - попытался расширить портрет Рип, ну, необычный акцент или особые слова, которые тот употреблял в разговоре.

Капитан задумался.

– Да не. Не было ничего такого. Вот только разве...

– Ну!

– Не знаю, поможет или нет, но, одним словом, он из этих, узкоглазых.

– Каких?

– Узкоглазых. Ну, есть три вида, значит, людей. Нормальные, вроде нас с вами, черные кожей - негры, значит, ну а третьи, понятное дело, узкоглазые.

– Та-а-ак. - Описывать внешность капитан явно "умел". Итак, преступник, Рип и сам не заметил, как начал называть неизвестного преступником, монголоидной расы. - Спасибо, вы нам очень помогли.

– Чего там, - махнул рукой капитан, - я свой гражданский долг знаю.

– После посадки вы вашего пассажира точно не видели?

– Провалиться мне на этом месте! - Капитан тут же сделал шаг в сторону.

– Теперь мне нужно опросить вашу команду, не видел ли кто из них этого субъекта.

– Да чего их опрашивать. Они вот, почти все здесь. - Звездный волк обвел рукой свое хозяйство. - Эй, Грищенко, Джекобе и ты, Хууни, отъели задницы, спускайтесь ко мне, сейчас на вопросы отвечать будете!

Никто из команды незнакомца не видел, как, впрочем, и не смог ничего добавить к сказанному капитаном.

Когда Рип покидал рубку, к нему приблизился капитан и почтительно поинтересовался:

– Теперь мы можем лететь?

– Летите, - милостиво разрешил Винклер. Судя по тому, как толстяк облегченно вздохнул, Рип заключил, что с грузом звездолета было не совсем чисто. Настоящий сыщик вполне мог бы заинтересоваться содержимым трюмов корабля.

На выходе Рип еще поговорил с молодым звездолетчиком, который как раз закрывал грузовой трюм. Тот, оказывается, вообще не знал ни о каком попутчике, так как всю дорогу от Мира Северцева до Угрюмой промаялся в своей каюте животом.

В лагере Рип потратил на расспросы остаток дня и утро следующего, до того как Тай-Суй забрал его обратно. Выяснилось, что никто из двухсот восьми оставшихся членов экспедиции не только не видел чужака, но и вообще не имел понятия, что на корабле прибыл пассажир.

Особенно тщательно Рип опросил девушек. Все заверили, что среди их знакомых нет ни одного человека монголоидной расы.

На этот раз в комнате-кабинете находился один посетитель - невысокий широкоплечий субъект по имени Каин.

– Ты принес новости? - спросил голос. Самого обладателя по-прежнему не было видно.

– Все, как вы и говорили, - пожал плечами Каин. - На Угрюмой у него ничего не получилось. Не знаю сколько раз пробовал, но родителей не спас.

– Не сомневаюсь. Что еще?

– На Республике Скотт они перебили всех жителей замка и улетели. Посол с нотой протеста уже был.

– Прекрасно, - сказал голос, хотя по тону невозможно было понять, радуется он этому или нет...

– Получай! - Очередной увесистый булыжник, брошенный тоненькой, совсем не приспособленной для этого женской ручкой, полетел вслед удаляющейся спине.

– Чтоб ты сдох!

– Ублюдок!

– Подкидыш!

Толпа, состоящая в основном из крестьян в рваной одежде, сама накаляла себя. Их можно понять. Не каждый день представляется случай безнаказанно выместить злость на господине. Пусть и бывшем. Толпа мстила. Самозабвенно и с воодушевлением, азартно и радостно. Мстила в лице спотыкающегося несчастного всем господам, мстила за поколения предков, ибо случай мог больше не представиться. Мстила, как это умеет только Толпа. Не человек или группа, не собрание или команда, а именно Толпа. Ее величество, их высочество, вечно живущая, спонтанно рождающаяся и внезапно умирающая.

...пред ней нас оторопь берет,

она засасывает, как трясина,

закручивает, как водоворот.

К тому же когда еще подвернется возможность, выплескивая свою злобу, одновременно угодить и новому хозяину. Так сказать, приятное с полезным...

А вот и он - собственной персоной. Стоит, наблюдает. Глядишь, и приметит особо рьяного крикуна. Может, и наградит. Люди старались.

А стоящий на балконе новоявленный господин с удовлетворением и некоторой долей жалости (да, да) глядел на удаляющуюся спину в драной крестьянской хламиде.

Почему с жалостью? А как еще можно смотреть на сумасшедшего, тем более когда этот сумасшедший твой родной брат.

На шаг позади господина, по-прежнему нерушимый как скала, хотя и постаревший, стоял верный воевода Бортоломео Ферручи; латы отблескивали в лучах полуденного солнца. Сколько себя помнил молодой герцог, воевода всегда ходил в этих латах. Ходили слухи, что он и спит в них. Юноша улыбнулся.

– Лучше будет убить их. Обоих, - тихо шепнул военный.

– Нет. - Герцог поднял руку. - Пусть идет, мученики нам не нужны. Люди будут еще долго плеваться при его имени. А ведь как ни парадоксально, он старался для них...

Толпа кричала. Толпа неистовствовала. Толпа радовалась.

А впереди ее, или от нее, спотыкаясь, двигался совсем молодой человек в серой хламиде.

– Боже! Прости их! Прошу тебя! Ибо не ведают они, что творят. Неразумные дети твои, - шевелились уста изгоняемого. Его никто не слышал. Никто, кроме тощего оборванца с большими залысинами и жиденькой бородкой, тащившегося, словно верная собачонка, следом за господином.

Рип посадил звездолет на личном императорском космодроме. Уставший, разбитый, едва покинув корабль, он поплелся в свои апартаменты. Из головы не выходили загадки Угрюмой.

Почему он не мог попасть в день гибели родителей? Кому могла понадобиться их смерть? Кто был таинственный пассажир транспортного корабля? Куда он делся с безлюдной отдаленной планеты?

Вопросы. Вопросы.

По дороге Рип встретил Марико. Принцесса была как всегда прекрасна. Завидев жениха еще в конце коридора, девушка, совсем как ребенок, радостно понеслась ему навстречу, однако, узрев хмурое выражение лица будущего мужа, озадаченно остановилась.

– Как все прошло?

Она могла и не спрашивать, понятно было и так, но в этих глазах, в этом голосе было столько участия, столько любви и нежности, что Рип на мгновение забыл о своих неудачах. И в это мгновение все стало не важным. Было хорошо, просто хорошо, стоять здесь, посередине коридора и любоваться на самое прекрасное в мире создание.

– Не очень, - опомнился он. Марико взяла жениха за руку.

– Пойдем, отдохнешь, переоденешься. У тебя такой вид, будто ты неделю провел в подземелье, а не отсутствовал два дня. Потом все расскажешь.