– Петро-ов, ты уснул что ли, – голос Нашевны и смешки ребят были на поверхности, куда я медленно всплывал, с удивлением понимая, что зовут меня.
– Петров, ты сегодня будешь читать? – остановившаяся около моей парты воспитательница вопросительно постучала ручкой по лежащей передо мной книжке.
– Ладно, Алексей, посиди пока, – эти ее слова я слышал уже четко, я вернулся. А вот где я был или что со мной было? Не знаю, но это было неописуемо. Причем на мое обычное зависание это было совсем не похоже. Оно-то накрыло меня уже после урока, когда все вышли из класса, и я выпал в мир своих грез без лишних свидетелей. А вот тот полет на самом уроке, это было что-то другое, незнакомое и жутко прекрасное. Так я впервые встретился со сказочной феей, которую, как я узнал позднее, врачи называют аурой – особым ощущением, иногда возникающим перед приступами. После этой встречи она изредка такими вот не доступными обычному человеку ощущениями будет предупреждать меня о скором приступе.
– Ты каждый день их пей, в одно и то же время старайся, а лучше всего утром, – бока туловища нашей медички смешно нависали над краями стула, которого под ней не было видно вовсе. Как он еще под ней не ломается? Хорошо, что она на нем не качается, а то бы точно упала.
– Ты все понял, Алексей? – не услышав от меня ответа, медсестра оторвалась от своей писанины и вперила в меня тяжелый вопросительный взгляд. В пузатых очках она точно была как колба, даже как две колбы.
– Да понял я, понял, Антонина Петеровна, буду их пить каждый день утром, – кивнул я своему отражению в ее линзах. – А долго это?
– Чего долго? – снова недовольно блеснули стекла ее очков. Вот в них лупы то какие толстые, тяжелые еще, наверное.
– Ну, пить эти таблетки? – я взял со стола красную упаковку с новыми таблетками, которые я раньше еще не пил. Колба мне их сегодня выдала вместо старого порошка со вкусом мела. Говорила, вроде бы эти получше будут.
– А почему бы тебе их не пить то? Тебе же их государство дает, а не из своего кармана. А пить таблетки ты, может быть, всегда будешь. Ты же большой уже, Алексей, вот сам посуди. Головой ты сильно не бился? Нет. Но приступы у тебя продолжаются? Вот, а это и есть болезнь, падучая, а по-научному – эпилепсия. А откуда она у тебя – врач и сам не знает. Но она у человека вообще навсегда может остаться. А ты вот подрастешь и будешь обследоваться. Может к тому времени и ученые что-нибудь придумают. Вона, видишь, в космос уже как к себе домой шастают. Компьютеры разные придумали, даже к нам, говорят, их привезли. А уж с твоими приступами тоже разберутся, вот увидишь. Так что ты пока пей эти таблетки и лишнего в голову не бери. Сколько вокруг всяких болезней и чем-то только люди не болеют, даже умирают, а с этим-то жить можно. Все иди, – Колба снова начала что-то писать в своей толстой тетрадке. Старшаки говорили, что в ней она про нас пишет, ну у кого какие там органы можно взять на пересадку или на опыты. Чушь это, она же Колба, а не Франкенштейн. Просто пишет там, у кого что болело, чтобы самой не забыть. Всех-то ей не упомнить.
Хотя вот я на память совсем не жаловался. Да и на учебу в последнее время тоже. Может таблетки новые помогли, или у меня способности к учебе проявились. Мария Нашевна, которая вела у нас почти все первые классы, не раз говорила, что у меня светлая, но ленивая голова. Ну и правда, залетало туда все легко, причем и вспоминалось потом тоже. Просто краем уха слыша то, о чем говорила учительница на прошлом уроке, на следующем я пересказывал это почти дословно. Даже ее интонации повторял. Хотя читал все же не так быстро, как наши заучки, тот же Гриня, например. Он еще шутил надо мной, мол, Резет книги не читает, потому что у него там знакомых букв нет и картинок мало. Вот ведь зараза какая. Но зато я читал так основательно, что прочитанное врезалось в мой мозг намертво. Счет тоже давался мне уже лучше, я быстро складывал числа, а потом и таблица умножения не стала для меня серьезным препятствием, легко влетев в мою задумчивую голову.
Кстати, к пятому классу приступов у меня стало заметно меньше. Антонина начала давать мне какие-то круглые синенькие пилюли, поэтому днем приступов не было вообще. Но вот по ночам я часто просыпался в каком-то мрачном оцепенении и долго так лежал с открытыми глазами, вроде сплю, а вроде и нет, непонятно. Той осенью за глухой стеной нашей столовки мы с пацанами начали рыть подземный ход в столовский подвал, где хранились разные вкусности. Дело было ответственное, поэтому копали мы посменно и в режиме строгой секретности. Землю вытаскивали в старом одеяле и рассыпали под деревьями. Закрывали яму около стены кусками битого шифера. К холодам нам, пятиклассникам, выдали новые пальто и бурки, поэтому мы решили продолжить копать после зимы, жалко нам было новые вещи в подкопе пачкать. Но ближе к новому году туда упал наш дворник, дед Борис, мат которого был слышен домов за двадцать от детдома. Кто и зачем там копал, понятно не нашли. Хотя пригрозили лишить нас всех чего-нибудь хорошего. Больше всех возмущались девочки, которые обещали нам бойкот, если угроза исполнится. Ну и вот, в то время я часто просыпался ночью от ощущения, что я лежу в этом подземном ходе. Сверху меня засыпало землей, дышать и двигаться я не могу, а по всему телу мурашки. Даже позвать кого-нибудь на помощь у меня не получается, рот не слушается, издавая вместо слов нечленораздельное мычание. Потом я с дрожью отходил и проваливался в сон, но утром все помнил. Вот и пойми, приступы это были тогда, или так, от усталости. Но на всякий случай медичке нашей я о них не говорил, а то еще каких-нибудь новых таблеток выпишет. А у меня от старых-то уже живот болел и часто тошнило.
В шестом классе Мария Нашевна решила нас развивать, как она выразилась, духовно и повела на выставку картин каких-то художников, которая открылась в городском доме культуры. Ничего так были картинки, некоторые красивые, а другие – мазня мазней, у нас есть ребята, которые намного лучше рисуют. Но одна картина нам понравилась больше других. Там в центре зала стояла большая такая рама, где какой-то мужик в круглой шапке играл в игру на доске, которая стояла на льве. Мария Нашевна сказала, что это – арабский султан, и он играет в нарды. А нарды – это как наши шашки, такая старинная игра. Нет, не знаем мы таких игр. Может, это домино? Нет, ну как же, вот у нас есть шашки в красном уголке. Вот мы и устроим соревнование, кто лучше в них играет. Ага, кто лучше, раньше-то никто никогда не играл в эти самые шашки. Мы и правил даже не знаем. Вот если бы в карты, у Беркуда затертая колода за тумбочкой лежит. Правда, она без двух тузов и на некоторых картах слова есть матерные, но зато игра знакомая. Видимо, такие мысли у многих из нас были, но вслух никто ничего не сказал. Шашки так шашки.
Соревнование устроили на следующий день после уроков. В красный уголок пришли всего человек семь, хотя Нашевна, когда делала объявление, даже что-то там о призах говорила. Ну, в общем, сели мы вокруг стола, разложили доску. Наша воспитательница расставила шашки, показала, как ходить и рубить, вот так фук, а так дамка, которая вообще всех рубит. Никто особо ничего не понял, но было прикольно, поржали, покидались шашками, закатив пару-тройку под шкаф и все. Мы с Гриней потом остались и еще играли, так и не поняв, кто выиграл. Решили потом еще поиграть. День, второй, неделя уже прошла, а мы все играли и играли. Вроде бы у нас даже начало получаться. Причем я, еще даже не начав играть, один раз всю партию как будто в мультике быстром увидел. А потом просто увиденное в нем на доску перенес и выиграл. К зиме мы неплохо наловчились дамки с фуками брать, выяснили, что я больше выигрываю, а Гринька жульничает, может, пока я не вижу и шашку мою с доски смахнуть. А проиграв, Гриня с досады кидался в меня шашками. Жулик, да еще и рыжий.
– Что, еще соревнование хотите провести? Не все шашки растеряли что ли? Ну ладно, только делайте сами, – Мария Нашевна торопилась к директору и, кажется, вообще не поняла, что нам от нее было нужно. Ну, сами так сами, Гринька красным карандашом крупными буквами написал на листке в клетку объявление – завтра в красном уголке после всех уроков будет соревнование по шашкам. Листок этот мы прилепили на стену рядом со стенгазетой напротив входа в столовую, там его точно все должны были увидеть. Но много желающих поиграть мы все равно не ждали. И точно, даже если наше объявление и видели, особого интереса соревнование не вызвало, вечером в красный уголок пришло всего шесть ребят. И мы все-таки упросили для порядка прийти и Марию Нашевну. Расставили на доске шашки, играть решили по системе каждый с каждым. Понятно, что мы с Гринькой выиграли всех, а в последней партии я и ему навалял.
