— Не заставляй меня повторять, — ухмыляется Хэнк, и цепкая хватка на его запястье исчезает следом за полом под ногами — Хлоя делает подсечку и проворно отскакивает в сторону от просвистевшей пули у плеча.

Второй выстрел, третий — он не успевает подняться; удивительно, что его не разбивает нервный паралич. Саймон рефлекторно сглатывает, будто давится, и ошеломленно пялится перед собой, прилагает все силы на подавление ненужных воспоминаний о прошлой стрельбе в «Иерихоне». Получается откровенно плохо. Не до алых пятен перед глазами, но примерно из той же области.

Хэнк подходит к нему и протягивает руку. Тела Хлои нигде не видно, похоже, ей удалось улизнуть.

— Чем ты думал, когда к ней полез? Не видел трупов на первом этаже? — распыляется Хэнк, когда тянет его на себя. Важная и нужная мысль скачет с одной информации на другую, дрожит где-то в глубине. — И скажи на милость, на кой черт ты сюда поперся? Я же тебя внятно просил: будь с Коннором.

— Ваш сын о вас сильно беспокоился, — выдавливает он из себя.

Сказать правду почему-то в этот раз во сто крат сложнее. Особенно теперь, когда в голове бьется мысль, что сына Хэнка звали совершенно не так.

— Ох, парень, — Хэнк трет лоб и шумно выдыхает. — Значит, выйти ты не смог?

И от простого вопроса в груди замирает чертов заменитель сердца.

Хэнк мягко улыбается, сжимает его плечо. Саймон отводит взгляд. Прикосновение кажется до боли знакомым.

— Как давно вы поняли, что я…

— Не я первым понял, — говорит Хэнк через пару минут, когда они пробираются сквозь завалы стендов.

Формально подвальные помещения, которые соединены тоннелями с соседним моллом, могут считаться тем же зданием. Дело за малым: осталось в этом убедить свою программу, или что-то в этом роде.

Тошнотворный ком ползет к горлу вместе со смехом. Его скепсис к машинам сыграл с ним очень злую шутку.

— У всех моделей АН600 проблемы с акклиматизацией, ты привыкнешь, — как бы невзначай бросает тот и тянет на себя дверь. Будто Хэнку совсем плевать кто он — машина или человек. — Да не стой ты столбом, давай, помогай. Саймон?

Но по логике, раз сработала охранная система и комплекс изолирован, черный ход тоже не вариант. В таком случае, зачем его туда ведет Хэнк?

А еще диод Коннора в кармане гораздо больше, чем должен быть у детской модели, которую так часто крутили на голографическом экране напротив кафе.

— Вся ситуация слишком напоминает ту, в которой петля незаметно затягивается на шее, — по ладоням идет дрожь и холод вгрызается в пальцы настолько сильно, что ему не удается удержаться от желания натянуть рукава. — Вы знали, что я такое, но попросили вывести вашего ребенка. Вы ведь знали, что мне это не удастся, и я за вами вернусь.

Хэнк матерится, стирает со лба кровь и бесплодно продолжает тянуть на себя дверь, напрочь игнорируя его слова.

— Зачем, Хэнк? Зачем вы это делаете?

И чертова минута блаженной тишины в который раз разбивается слишком быстро:

— Потому что его об этом попросили.

Да, Саймон подсознательно знает, что не нужно, что этого делать нельзя ни в коем случае, но все-таки оборачивается на голос мужчины из темноты.

Комментарий к Тест 3. — Отзвук эха

Ólafur Arnalds — Broken

========== Тест 4. — Прекрасный мир ==========

[2160061215]

— Дыши, пожалуйста, дыши!

— У меня есть теория, что оцифрованное сознание, которое знает принципы формирования действий человека, сможет вырастить ту же личность.

— Ну, я рад за тебя, — хмыкает он, не отрывается от конфигурационной панели и втайне надеется, что день закончится не так паршиво, как начался.

Четвертая чашка кофе явно была лишней: руки дрожат сильнее обычного. Хотя с чего бы им не дрожать?

Саймон закрывает глаза, потягивается и знатно хрустит позвонками.

Плечо еще болит от удара. Даниэль последнее время переходит все допустимые границы.

Проект планомерно подползает к дедлайну, часть компонент далека от завершения. Обновление темпоральной базы регулярно лагает, динамические данные виснут на половине загрузки, а тут чертовому гению взбрело в голову почтить его своим присутствием и восхитительными идеями, которые настолько далеки от реальности, что хоть фантастику пиши.

Саймон потирает переносицу, считает до десяти. Все дело в усталости и отсутствии нормального сна. Маркус стопроцентно пришел не просто так потрещать о новаторских подходах к проектированию начинки андроидов. Маркус хоть и та еще заноза в заднице со своими нравоучениями, но и его единственный друг, на которого ему вроде как было с утра не плевать.

Вроде как.

Нет, определенно надо выспаться. Удивительно, что он еще на людей не бросается.

— А все же: как доказать, что это человек?

Маркус становится за прозрачным дисплеем, и калибровочные цифры будто ползают по лицу в приятной полутьме. Губы улыбаются, но глаза чересчур серьезные. Даже Норт сказала, что за последние пару месяцев Маркус разучился радоваться.

— В плане сознания или вообще живой человек? — он привычно проигрывает в гляделки, качает головой и высвобождает пространство на панели.

— Живой человек, если убрать формальность, что он будет в человекоподобном теле.

— Нормальная такая формальность, — сарказм не может не проскочить в его ответе, тем более, когда новый элемент поднимает на четверть градуса итоговую температуру тестового объекта.

— А что, разве тело определяет человека?

Системное сообщение гласит о превышении объема памяти. Саймон чертыхается и просматривает через терминал утечку. Чем там занимается отдел тестирования, раз и в пре-продакшен ветке висит такое?

Теплая ладонь касается щеки, по щеке вверх к виску, за ухо, к затылку. Прикосновения мягкие, но уверенные, рука, руки что-то ищут, что-то, что жжет шею, запускает волны мурашек по позвоночнику и костям.

— Пожалуйста, держись. Не выключайся.

Фраза настолько нереальна и внеконтекстна, что хочется ее вытряхнуть. Он часто моргает, но почему-то ни покачать головой, ни потереть глаза не может.

Маркус наклоняет голову к плечу, ненавязчиво напоминает об их разговоре, когда он лезет к диаграммам. Благо хоть не щелкает перед носом, как делал это раньше.

— Да бог твой его знает, — фыркает он. Маркус щурится, наверняка прикидывает месть за очередной подкол в свой адрес. Кто ж Маркуса за язык тянул, что ищет вдохновение в Библии? — Первое, что приходит в голову, — эмоции.

— Это будет. Только как доказать, что это тот самый живой человек?

Цифры одна за другой скачут перед глазами. Таймстемпы вне дата-полей. [2160062132]. Обычное время: Sun, 13 Jun 2038 17:15:32 GMT. Саймон хмурится и снова перепроверяет данные — нет же, должен быть октябрь двадцать восьмого. Что за?..

— Хэнк, помогите.

— Маркус, Джош с ними.

— О как. Безапелляционное «будет»?

Маркус безропотно — чего раньше никогда не бывало, — ждет его ответ.

— Я слабо верю, что это вообще можно доказать, — честно отвечает он и отводит взгляд.

— Ну почему? Если вывести алгоритм действий в, скажем, стрессовых ситуациях на основании опыта из оцифрованного сознания, то вполне может получиться тот самый человек.

Воодушевленный Маркус на многое способен. Как бы еще они всей командой попали на стажировку к Камски сразу после выпуска?

— А в стрессовой-то зачем?

Мысль кажется чертовски важной, правильной и нужной, только почему-то выбивается из общей канвы.

— Саймон, ты слышишь меня?

И второй не менее взволнованный голос, который пробивается сквозь то ли помехи, то ли…

Новая вспышка, новый глоток воздуха отдает металлом на кончике языка. И женский голос:

— Их еще четверо. Или больше. Я не знаю, Хэнк. Только не говорите, что все было зря. Не смейте так говорить!

— Показатели в некотором роде будут чище, — уклончиво отвечает Маркус и противно щелкает суставами. Сколько ни повторяй этому остолопу, чтобы такого не делал, — все равно не слушает.