— Ну что, Анна, готова? — после хлопка открывшихся дверей раздался рядом голос доктора Шарри, ответственного за пространственную ориентировку. — Анна? — повторил он, вырывая меня из пелены воспоминаний и размышлений.

Его легко узнать по низкому утробному голосу, всегда доносящимся откуда-то выше тебя и по тяжелой поступи. Почему-то я представляла его, как огромного бугая с маленькими и добрыми глазенками. Все пациенты отзывались о нем очень хорошо — что истинно факт.

— Тот же маршрут?

— Нет, сегодня боевое крещение — тебя ждут оживленные улицы нашего славного города, но без сопровождающего.

Ага, как же, отпустил он своих пациентов. Точно будет неподалеку. Уж слишком он любит свою работу, что достойно похвалы.

— А можно мне наушники?

— Ты серьезно, Анна? — думаю, он скрестил руки на груди и смотрит на меня сейчас с легким укором, а может и не с легким.

— А что?

— Сколько раз говорить, слух — один из твоих опор, надежный ориентир и друг. А лишний шум будет только мешать.

— Да ладно, я справлюсь. Или вы хотите лишить меня единственной радости в жизни? Уверяю, я буду предельна осторожна. К тому же, разве я не освоилась так, что во мне слепого не заподозришь, если бы не эти очки и трость? Отнятое зрение взамен даровало мне нечеловеческую ловкость!

— Ага-ага, скажи ещё супер силу.

— Ну, а если я скажу «пожалуйста»? — без зрения как-то сложно сделать жалостливый взгляд, но, по-моему, что-то получилось.

— Ладно, я сейчас… — сдался он под моим напором и ушел, хотя я расслышала его тихий шепот. — Надеюсь, меня за это не уволят…

Когда он вышел, покрутила тростью и отточенными за все эти дни движениями разобрала её в один взмах. Мне нравится моё новое приспособление. Её вес приятно ощущается в руках, эргономичная рукоять идеально лежит на ладони, а эти щелчки при разборе — просто мм… Только вслушайтесь. Радостно орудуя тростью, спокойно покинула свою палату и вышла в оживленный коридор реабилитационного центра.

Сразу скажу, доктор зря так волнуется. Как я уже говорила, я точно готова к жизни. И я же не полностью ослепла, как бы дико это не прозвучало. Да, я не вижу нормально, однако… Гм… Эх, как бы объяснить-то? Гм… Вот, вы когда-нибудь видели снимки в негативе? Ну, фото с черным фоном и грубо выделенными краями объектов светлыми линиями. Можно сказать, у меня почти то же самое, но и это ещё не всё. У меня будто бы расширился круговой обзор. Звучит бредово, весьма бредово, соглашусь, но у меня нет других объяснений. Хотя, по-моему, это просто создается такое впечатление из-за пространственной ориентации на слух — не более.

Честно сказать, к такому было сложно привыкнуть, когда боишься сделать каждый шаг. Но потом пошло. И страх медленно отступил. Сначала это было очень и очень необычно, да и сейчас, если честно, тоже — я не полностью привыкла к изменениям. Ориентироваться в пространстве теперь приходилось совсем иначе. Но человек — тварь приспосабливающая, так что, вопрос лишь в упорстве и времени. Возможно, в будущем я стану ориентироваться подобно летучей мыши, кто знает-кто знает…

С доктором Шарри мы встретились уже у холла на первом этаже. Он одолжил свои наушники и сопроводил до внешних ворот территории центра. И пожелав удачи с наставлением о том, чтобы я постоянно была на связи, сказал, когда мне возвращаться.

Снаружи ясно ощущалось приближение зимы. Временами пронизывали кусачие морозные ветра. Я подняла воротник спортивки до носа и несколько минут прислушивалась к звукам. Со всех сторон меня окружала жизнь города: рев моторов, сигналов, гомон людских разговоров, где-то играла музыка. На утреннюю прогулку по городу ушло несколько часов. И я вернулась обратно без каких-либо синяков, которых явно ожидал увидеть Шарри.

После обеда меня ждало последнее занятие в «бытовой самостоятельности» — необходимое условие социальной адаптации незрячего человека. И до моего «выпуска» из реабилитационного центра оставались считанные дни. И они, ставшие рутиной, пролетели один за другим, приближая «долгожданный» день выписки в одно мгновение. А потом настала пора и с сегодняшнего дня я стану «нормальной». К полудню меня навестила миссис Кимберли, чтобы забрать и поделилась с последними новостями.

— Здравствуй, Анна, — пришла она, когда собирала свой рюкзак.

— Привет, — ответила, не обернувшись. Я уловила запах — от неё пахло приятным мылом, лаванда, вроде бы.

Пару минут я ощущала на себе её взволнованный взгляд. Повернувшись, присмотрелась к её очертаниям. Они немногим отличались от очертания остальных людей. От неё будто бы веяло некой мягкой теплотой, которая нежно обволакивает тебя всю. Потому что она сама такая, да? Строила предположения. Некоторые люди и впрямь выглядели в моих «глазах» не похожими друг на друга. А их светящиеся силуэты различались по цвету, по яркости, четкости и исходящему от них ощущению — некоторые холодные, а некоторые наоборот источали жар, некоторые легкие, словно воздух, а другие тяжелые и крепкие, как бетон. Но это всё субъективно, конечно. И вряд ли имеет под собой хоть какой-нибудь смысл. Наверное.

— Тебе не обязательно так торопиться, Анна.

— Я уверена, что готова к жизни.

— Рада слышать.

— Как там остальные? Сколько поступило в Пси институт?

— Нисколько.

— Ну, что и ожидалось.

— Да. Зато некоторые были в восторге. Какие планы в будущем?

— На днях посмотрела университет Вэнсона. Стану судьей, слепой слугой Фемиды, так сказать. Гм… «посмотрела», теперь это как-то странно звучит из моих уст, да?

— Вижу, твоя самоирония никуда не делась, — я могла поклясться, что она сейчас улыбнулась.

— Я, конечно, пропустила с подачей заявки в этом году. Так что, буду готовиться на следующий год. Я хотела спросить, когда мне можно сдавать тест на псионика? Там же вроде зависит от места проживания?

— Я как раз пришла по этому поводу. Мне сказали сегодня в два часа дня у них свободно.

— Да? Тогда сегодня?

— Если ты готова.

— Я готова. Пойдем.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо. Я сама, — закинула рюкзак и схватила трость.

На выходе из палаты я почувствовала неладное. Вокруг стояло несколько людей, и они чего-то ожидали, застыв посреди коридора. А затем раздался радостный голос доктора Шарри.

— С успешной реабилитацией! Надеемся, что ты сюда больше не вернешься и достойно встретишь новую жизнь!

Боги…

— Эм… Спасибо. Вам. Всем, — невпопад пропела я от неожиданности.

— Анна, вот держи, подарок от меня как моему самому упорному и не ноющему пациенту.

— Что это? — ощупала небольшую коробку.

— Угадай.

— Ну, нет. Гм… А как же ваши слова, что они будут мешать?

— Угадала? Тогда, просто скажи «спасибо».

— Ой, гм… да, спасибо за всё доктор Шарри, сестра Пэлтон, доктор Эймс. И за эти наушники гм… тоже.

— Всего хорошего, Анна, — обняли меня крепкие руки.

— И вам, — попрощалась с докторами.

Действительно хорошие люди…

Спустя час на такси вместе с миссис Кимберли мы прибыли в Зал Разума в нашем районе. По всей видимости, Институт уже вовсю погружен в учебный процесс, так как людей в здании было много. По словам миссис Кимберли, нас должны были встретить, а пока мы стояли у регистрационной.

Парадная Зала Разума ощущалась очень необычно, как будто здание наглухо герметично и с идеальной звукоизоляцией. В ушах ощущалось давление от замкнутости. А каждый шум раздавался слишком отчетливо, что я даже могла с точностью сказать, откуда и куда идет тот или иной человек по его шагу.

— Анна Рейн?

— Здесь, — подняла руку.

— Пройдемте со мной, а вы, миссис Кимберли, можете подождать её в зале ожидания, — кратко бросил строгий женский голос.

Каблуки женщины передо мной раздавались монотонным звуком по холодному мрамору. По пути мы пересекались с некоторыми людьми, которые здоровались с женщиной, и, поднявшись на лифте, вскоре пришли в кабинет, который пропах лимонами. В помещении сидела дюжина силуэтов.