- Да зачем мы тут нужны? А вообще, вон идет демократ, спроси у него, в каком кармане бомбу спрятал, - и хихикнул, а второй дал ему подзатыльник, потому что тот сказал слишком громко. Сам Ритемус прошествовал мимо, и специально чуть замедлил шаг, ибо те задрожали как рябь на воде, что вызвало на его лице едва заметную улыбку. Приятно учить людей осторожности.

Как и в столице, все кафе, бары и притоны разного рода гудели, шумели и пахли едой, терпкими духами и алкоголем разного качества. В дверях и вне их то и дело мелькали подвыпившие солдаты Объединенной армии в объятиях раскрашенных и разряженных во что попало дам. Ритемуса передергивало от такого зрелища, но новая власть Севелласа закрыла на время глаза на это. Некоторая вольность защитникам родины и ее жителям - никто не мешал вести небольшой праздник души, после чего наступит небольшое затягивание гаек. Правда, это дозволение солдатам пребывать в питейных заведениях странно соседствовало с наличием комендантского часа, о чем Ритемус вспомнил, только возвратившись в свой номер.

Следующие несколько дней он приезжал в казармы и занимался рутиной. И сегодня, в последний день перед объявлением результатов к началу утреннего построения он уже был на плацу, и его подчиненные порой оглядывались на него, явно боясь получить выговор или увидеть недовольство на лице командира. Но тот смотрел на всех с каменным лицом, по крайней мере, ему так казалось, прохаживался взад и вперед, и спрашивал ротных о том, что произошло за время его отсутствия. Чуть позже он ушел к себе в кабинет, проверять документацию и беседовать с командиром возрожденческой армии, батальон которой отбывал из города на восток. Ритемусу это очень не нравилось – «возрожденцы» тоже начали готовиться к возможной борьбе. Однако пока по радио передавали только сводки о выборах. Проверено столько-то бюллетеней, кандидаты получили столько-то голосов. Вождь шел впереди Канцлера с отрывом примерно в десять процентов. Сводки эти перемежались заверениями партийных лидеров, что отныне в Арлакерисе будет царить благоденствие и мир. Дикторы разрушали благой настрой посыла и хорошо поставленными голосами порой выделяли, давили и нажимали на слова так, что верить хотелось в совершенно противоположное.

Уже в гостинице Альдерус безо всякой приличествующей воодушевленности, какая должна сопровождать подобные сообщения передал Ритемусу поздравление с победой партии на выборах, хотя до объявления результатов оставался еще день; социал-демократы вовсю праздновали победу, а националисты не верили, что немощный старик сможет управлять страной, и, следовательно, привлечь на свою сторону умы и сердца Арлакериса.

- Ты ему отправил письмо с пожеланием успокоиться и расположить свое седалище на ровном и спокойном месте?

- Боюсь, шифровальщики не доставят его адресату, - фыркнул Альдерус и отпил из стакана. – Судя по всему, они все в столице забыли, что к чему. Ходят на головах и празднуют. Можно подумать, война и вправду кончилась.

- А куда отправился тот батальон? Не логичнее было ли оставить их здесь, чтобы подавить наше сопротивление?

- Два.

- Два батальона? Парадным маршем до столицы?

- Черт их знает, куда, но возрожденцы в заметном меньшинстве, потому что Тарвеламар стал заметно тревожнее. Я позавчера с ним поговорил. Я не мастер в понимании намеков, но то, что нам посоветовали поостеречься, это я могу сказать точно.

- И все же странно – столица была местом огромного напряжения, а теперь стала местом огромного празднования. С одной стороны, хочется верить, что им виднее, а с другой… всегда боишься, что все полетит прахом.

Альдерус резко дернул головой, что, судя по всему, означало покачивание.

- Надеюсь, что будет это не завтра, - он встал и попрощался, но Ритемус спохватился и спросил, не стоит ли ему переночевать в казармах.

- Не стоит. Гостиница охраняется гораздо лучше, как видишь. Но не расслабляйся, на всякий случай - помолчал он секунду и испарился. Ритемус почувствовал внезапно напавшую усталость и лег спать, исполненный преимущественно светлых мыслей. Но сон быстро превратился из прогулки по незнакомому городу в заседание в огромном зале, похожем на церемониальный зал Королевского дворца, только вместо массивных врат, ведущих в тронный зал, стояла сцена, на которой вещал, потрясая кулаками и брызгая слюной, Канцлер. Сначала он говорил, что на самом деле это Национально-освободительная партия выиграла их, а демократы подтасовали результаты выборов, и их нужно немедленно приставить к стенке, и что только они, «возрожденцы», укажут правильный путь всему арлакерийскому народу, и говорил он так нескладно и косноязычно, что Ритемус вскочил с места и закричал: «Да остановите вы его к чертовой матери!», но его никто не слышал – все сидели и внимали ему, и республиканцы, и «возрожденцы», и анархисты с белыми повязками; отчего-то нашлось место минатанским и фалькенарским воякам.

Он открыл глаза и понял, что голос Канцлера никуда не делся. Словно бы он вещал через все репродукторы города, настолько громко, что казалось, будто он стоит у самого окна. Он продолжал говорить о несправедливости результатов выборов, о «социал-демократических подонках», устроивших теракт в столице. Ритемус сглотнул, моргнул, отпугивая наваждение, но ничего не изменилось. Вдобавок он понял, что на лестницах и на улице бегут и кричат сотни людей. Где-то далеко что-то хлопало – то ли взрывалось, то ли стреляло. Несколько раз выстрелили совсем недалеко – полсотни, может, сотня метров.

От внезапно постигших его боли и ужаса почти до крови закусил губу, и быстро оделся, не выглядывая в окно. У двери он остановился – а вдруг бойня разворачивается уже здесь? Он взял револьвер, высунулся в щель, быстро взглянул влево и вправо, и увидел бегущих по коридору солдат Республиканской армии.

- Что происходит?

- Не могу знать, господин адъютант, - чуть не налетел на него от неожиданности солдат. - Говорят, «возрожденцы» против нас воюют.

Вместо того чтобы проясниться от вброса в кровь адреналина, голова заполнялась туманом. Он не знал, что делать – бросаться сначала к своему батальону, расквартированному через несколько кварталов в жилом доме, а потом штурмовать или помогать оборонять казармы или ждать приказа Альдеруса, которого нужно найти. И что-то глубоко внутри протестовало против действительности, не принимая ее и требуя забиться в угол и не показываться. Он почти оказался на улице, и наконец завыли бесполезно сирены, хотя репродукторы уже сколько-то времени успешно исполняли их роль. Ритемус скользнул взглядом по собравшейся толпе – Альдеруса не было видно, да и было совсем не до него – нужно было мчаться в казармы… Или нет? Там, наверное, уже целого места не осталось. И вправду, из стороны разлеталось одно за другим дробное эхо выстрелов. Одни группы людей исчезали прочь, другие становились на их место; у выхода его настиг минор-адъютант Гаттарис, командир одного из батальонов их бригады, что-то прокричал и потащил Ритемуса в подвал, где вокруг стол собрались многие офицеры рангом не ниже лейтенанта.

- Где легионис? – спросил у обращенных к нему спиной людей.

- Его нет, - обернулись к нему сразу несколько усатых лиц, чадящими сигаретами и трубками и пропустили к столу. На карте синим и красным были размечены месторасположения своих и вражеских войск, встречались и зеленые пятна непонятного назначения. – Вместо него Леманир.

Леманир был заместителем Альдеруса. Он отдавал денщику неслышимые приказы и возился с бумагами, пытаясь определить, какой из конвертов в наплечной сумке ему нужен. Наконец, он выудил один, и все замолчали. В уголке желтоватой бумаги чернел квадрат с надписью, что свидетельствовало о его важности. Он разорвал его и начал зачитывать приказы. Все соотносили услышанные сведения с данными карты – почти все совпадало удивительным образом.