Рощица Рощица, Белый дым, Шорохи у плетня. Стал горизонт седым Ровно в начале дня. Гребни небесных вод Слились в одну волну. Бьётся в стихиях год, Верно идя ко дну. Ширится хмарь с низин, Будто окраин нет. Ни тебе вьюжных зим, Ни тебе жарких лет, Ни голосов вокруг. Только печаль вдали, Звуки сплетая в круг, Кружит, как тень земли. Общей разлуке в такт Ветер под скрип пера, Выведет точный знак — Верно, пришла пора: Ветви сомкнут сады, Долгую скорбь браня. Рощица, Белый дым — Не отпускай меня! Мысли вслух… Опережая возглас, мысли вслух Взметнёт в года бревенчатость литая. Какой же в этих сёлах русский дух! Какая здесь Россия разлитая! Какой оживших вёсен нежный блик Мелькнёт в листве, с мечтой играя в прятки, Когда проживший век седой старик В лета свои вернётся без оглядки. Неясный шум вспорхнёт из-за угла И спрячется под выступом чердачным. Квадрат окна, затёртый добела, К полудню вновь покажется прозрачным. Куда ни кинешь взор – размах полей И тишь, теперь молчащая о многом. Вдали церквушка старая. Над ней Душой ли – птицей – будто перед Богом Предстала жизнь. Любуясь красотой Переплетений далей, рек и судеб, Однажды с неба истиной простой Прольётся дождь в спокойном ритме будней. Среди эпох и вер полутонов У почерневших изб лиха судьбина. Но эта жизнь, ушедшая давно, Когда-нибудь придёт сюда с повинной. И возродится глас, лаская слух, До опустевших краин долетая, В тот миг, когда с размахом русский дух Вернёт земле бревенчатость литая. Их спросили… Их спросили: – Не худо ль живётся, народ? – Не добро и не худо. Привычка такая: Год горим, год воюем И строимся год. Знать, судьба у земли – что година людская. Тут и царь не указ, коль хозяин не вор: Если случится выйти за жизнь – так до свету. И каков будет повод – таков разговор: На добро – хлебосоль, коль с мечом – за примету. Тут и крепости чётче, чем горы, стоят. Брать напором их – только ветра́ позабавить. Здесь в озёрах не тонут, в огне не горят, Обретая в веках благодарность и память. Здесь и храмы – что души: всё вширь да вразлёт, По бывалым – молитвы, за будущих – звоны. Во земле за водицу – всё кровь или пот, И прозрачной слезой мироточат иконы. Зачиналася Русь здесь, и дальше ей быть, Продолжаясь Россией – сомнений лишая. И народу до веку терпимостью слыть, Горькой чаркой все разом лета заглушая. Нас спросили: – Не худо ль живётся, народ? – Не добро и не худо, за правду и веру. Вроде миром пока, ну а там – как пойдёт, Сослагательных нет у историй примеров. И когда удивлённо: – Вы будете кто? Из каких же земель, чудодейством объятых? Осенённые ликом родимых крестов, Вдруг промолвили гордо: – Псковски́е ребята! На фоне города
На фоне города смотрись по-новому, Смотрись особенно и вдаль смотри. Как разговорчивы сегодня голуби, А ночи спрятаны за фонари. Где блики лунные ложатся по́д ноги — Затихли сумерки, отринув час. И ждут детей своих, моргая окнами, Дома, как в юности далёкой – нас. По этим улицам, взгрустнувшим осенью, Вновь открываемым в тебе самой, Из парка Пушкина уходим в прошлое И возвращаемся по ним домой. Стели постели нам под самым облаком На кручах Ловати, приняв с азов Родство незримое с привычным обликом, Со стен смотрящее, как с образов. Но только примешься стирать отметины, Ломать традиции, менять черты, Как тут же улочка в проспектах встретится, Бредя навстречу мне, как будто ты. И тотчас, радуясь, взликуют ангелы, И встанет за́ спину былая рать, Как будто описи, что в Лету канули, И ждут лишь оклика – пора листать. Смотрись серьёзною, смотрись уверенной Когда ко сроку ли, там, за спиной, Прочнее прочного опорой каменной Твой город станется твоей стеной. Не назван цифрами, прошедший засветло По этим улицам библиотек, Дождями поздними затёртый набело Раскрытой книгою такой-то век Ютится на́ небе. Но в час назначенный, Как ты, пришедшая на свет огней, Глядит по-прежнему чуть озадаченно На очертания любви моей. Через мгновение, сойдясь глазами так, Что вслед за вечностью потянет ввысь, Ты об увиденном не вдруг запамятуй, На фоне города смотри – смотрись… |
