Письмо действительно было неофициальным и направленным исключительно в руки Ларку Леннеру, капитану ночной стражи города Нерона. Четыре листа, исписанных от руки, по пунктам разложили все мое дело об убийстве Ричарда, приводя аргументы, которые я уже не раз говорила конгрессу и комиссии на суде, но, скорее всего, Леннер видел их впервые. В официальном деле, если он его читал, такие мелочи не указаны. Ага… мелочи, которые конгресс осознанно не стал заносить в дело.

Особое внимание в письме уделялось основной причине гибели Ричарда. По словам следствия, он погиб в результате заклинания мгновенной смерти, которое я сплела собственными руками и применила его против верховного мага. Но никто не стал разбираться, как у женщины с тринадцатым резервом получилось сплести одно из сложнейших заклинаний практической магии. Кроме этого, отправитель затронул тему моего поведения в Обители, в нескольких предложениях пересказав, что я ничего и никогда не принимала из препаратов седативного действия, не попадала под внушение стражей и что с моим сознанием за этот год, проведенный в стенах тюрьмы, ничего не случилось. А вот последний лист не содержал ни описаний, ни пояснений. Отправитель попросил Леннера составить отчет, закрепить его своим именем капитана стражей и отправить в конгресс, чтобы мой пожизненный срок превратился хотя бы в годовое исчисление.

На обратной стороне четвертого листа значились инициалы:

«С уважением, Йонас Рай, основатель Обители центрального округа города Нерона».

Я с трудом оторвала взгляд от письма и с еще большим усилием посмотрела на Леннера. Он пристально следил за мной все время, пока я читала письмо, улавливая любые эмоции.

– Я хотел бы услышать ваш комментарий, – повторил он, – пока я не высказал свое предвзятое мнение.

Я аккуратно сложила исписанные листы и вернула их в конверт. Смотреть на некроманта больше не хотелось, поэтому я рассматривала свои руки, опустив голову.

– И что вы хотите услышать? Я действительно никого не убивала. Это была случайность и самооборона. И я не сумасшедшая, хоть вы и убеждены в обратном.

– Нет, мне это неинтересно. Я желаю услышать, что вас связывает с главой стражей Обители? Это письмо до сих пор лежит у меня в кармане, а не на столе у председателя конгресса лишь из-за уважения к мистеру Раю и его заслугам перед конфедерацией. А теперь ответьте на мой вопрос, мисс Рейтли, что вас связывает с одним из основателей Обители?

Я вздрогнула. От Леннера это не укрылось, поэтому он задал новый вопрос, более прямой:

– С первого момента нашего знакомства вы ведете себя более чем раскованно для молодой женщины, которая провела целый год в Обители. Вас не сломали стражи, хотя с такой внешностью, как у вас, это весьма удивительно. Мистер Рай ваш покровитель, не так ли?

Я сжала кулаки, неосознанно смяв конверт.

– При всем уважении, мистер Леннер, но вас это не касается!

– Как раз напротив, мисс Рейтли. Я пытаюсь разобраться, зачем такой известный человек, как Йонас Рай, просит одолжения у капитана города ради заключенной. Ведь основатель Обители, безусловно, осведомлен о законах и отдает себе отчет, что это письмо призывает меня дать ложные показания в вашу защиту. Вы не объясните, почему мистер Рай это прислал? Подставил себя, вас, меня. Что мне теперь с этим делать? Пойти на должностное преступление и скрыть все от конгресса? – в голосе послышался нарастающий гнев. – Почему я вынужден ставить себя под удар, в то время как вы, мисс Рейтли, не умеете держать свои ноги вместе, не раздвигая их под каждым, кто предложит свою…

Я швырнула конверт в лицо Леннеру и, развернувшись, молча вышла из гостиной, пытаясь держать спину прямо.

Капитан ночной стражи пришел поздним вечером, когда за окном сгущались сумерки и крохотную спальню освещала небольшая лампа на прикроватной тумбе и еще одна грязная лампочка, качающаяся на оголенном проводе под самым потолком.

Я услышала, как страж открыл дверь, перед этим предусмотрительно постучав несколько раз, но даже не шелохнулась, продолжая лежать на кровати и рассматривать тени, отбрасываемые раскачивающейся лампой. Мое состояние ничем не отличалось от того состояния, в котором я пребывала весь год, находясь в Обители. Та же тюрьма, только здесь не кормят.

– У вас маньяк гуляет по городу, мистер Леннер, – напомнила я, с трудом поворачивая к нему голову. Слабость и онемение во всем теле я еще с утра связала с голодом. – Почему вы весь день сидите в этой хибаре, вместо того чтобы заниматься поисками?

Некромант взял стул, поставил его спинкой вплотную к кровати и уселся напротив меня. В полумраке его глаза блестели словно от слез, но такой мужчина, как Леннер, вряд ли умеет плакать. А этот блеск обусловлен наличием первого резерва магии.

– Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Только не про маньяка, а про похитителя, или если вам угодно, то преступника.

Я не сдержала вздоха.

– Со мной? Вы что-то путаете, я заключенная, при этом еще и озабоченная, раздвигаю ноги под каждым встречным, плюс сумасшедшая. Ну знаете, мне всякие невидимые мужики мерещатся. Вам лучше поговорить со своими стражами, а мне с психиатром.

В ответ на мои слова Леннер улыбнулся. Уголки его губ дрогнули, намекая на скупую, зато искреннюю улыбку. Ух ты! Новый уровень взаимоотношений? И чем же я его заслужила?

– Кроме вас, мисс Рейтли, конгресс освободил еще нескольких заключенных. Только не из Обители, а из более, скажем так, спокойных мест. И каждый из них, как и вы, имеет тринадцатый резерв магии, и так же каждый детально описывает невидимого для остальных мужчину с маниакальной идеей преследования.

Я вяло кивнула. Наверное, еще с утра эта новость бы меня обрадовала, но сейчас у меня не осталось сил для радости. В Обители никому не давали голодать. Это даже странно, стражи всеми существующими способами издевались над заключенными, но кормили вовремя.

– То есть теперь вы мне верите? – уточнила я, встречаясь взглядом с сапфировыми глазами.

– Мое доверие сложно заслужить.

– Ну вы хоть сумасшедшей-то меня больше не считаете?

– Если опустить тот факт, что вы два раза пытались поднять руку на капитана стражей города, то вы вполне адекватны.

Я поджала губы.

Леннер снова улыбнулся, но тут же черты его лица заострились, и он вопросительно вздернул бровь.

– Вы говорили, что в совершенстве владеете магией визуализации. Сможете изобразить мужчину, которого вы видели?

– Я вам этого не говорила.

– Но вы сказали, что преподавали уроки визуализации.

– Это было до того, как меня заключили под стражу.

– Разумеется, – Леннер немедленно поднялся со стула и протянул мне руку, – идемте, мисс Рейтли, вы слишком бледны. Думаю, вы проголодались. Надеюсь, после ужина ваше настроение станет более сговорчивым и мне не придется заставлять вас сотрудничать со стражами грубой силой.

Я помедлила, но все же вложила свою ладонь в его огромную мускулистую лапищу. От резкого подъема голова закружилась.

– Осторожней, – нежный голос Леннера подействовал на меня как-то отталкивающе. Слишком много в нем было неестественности. – Может быть, вам помочь?

Свободная мужская рука приобняла меня за талию, немного поддерживая.

– Мистер Леннер! – я испуганно отшатнулась, поспешно выдергивая свою ладонь. – Н-н-не надо меня трогать, пожалуйста!

Выразительные глаза прищурились, с неподдельным интересом оценивая мою реакцию на его действия. На какое-то мгновение мне показалось, что он видит куда больше, чем положено на самом деле. Это заставило занервничать.

– Прошу прощения, я, наверное, поспешил с выводами, – Леннер махнул рукой в сторону выхода и задумчиво произнес то, чего я никак не ожидала от него услышать: – Обитель оставила на вас неизгладимый след.

– О чем вы?

– Идемте, вы должны поесть.

Закусив конец карандаша и нервно покачивая под столом ногой, я с львиной долей самокритичности рассматривала портрет невидимки. Отсутствие постоянной практики читалось в каждом изгибе его лица. И что самое неприятное, мне было просто стыдно показывать это Леннеру. Маги с первым резервом редко пользуются визуализацией, в основном они предпочитают практическую магию, но я уже чувствую, как некромант скривится, увидев, на что я потратила практически целую ночь.