Силгвир нагнал Рагота у трибун, нависавших над огромной площадью, полусожранной обвалами и струями водопада. В подземной черноте тусклое сияние светящихся грибов и далекий огонь каменных светильников позволяли различить лишь серые очертания.

- Что ты ходишь за мной хвостом, маленький эльф? Совет признал тебя Конариком, любой теперь готов умереть за тебя и убить по твоему слову. На что тебе я? Если тебе нужна чья-то голова – я принесу ее тебе, если начнется война – я пойду впереди с твоим стягом, но сейчас оставь меня.

В голосе Рагота звучало что-то сложней обычной усталости – и Силгвир не мог понять, что.

- Ты чего, - растерянно сказал Довакин. – Ну, хочешь, сходим в Форелхост вместе?

Рагот покосился на него с выражением, которое очень кстати украла темнота. Силгвир был этому даже рад.

- Нет.

- Ладно, - не стал спорить Силгвир и осторожно подобрался поближе к жрецу, встал рядом на краешке каменного выступа, нависающего над площадью. От высоты, теряющейся во тьме, захватывало дух; шум водопада многократно отражался от стен и звенел, казалось, отовсюду. – Что она тебе сказала?

Рагот долго молчал.

- Правду, - только и ответил он. – Вольсунг никогда мне не лгала. В мечтах о славе прошлого я совсем забыл, что такое истинный Совет Бромьунаара, и каково там мое место. Она напомнила мне. Быть может, и прав Хевнораак, перед смертью пославший их всех лизать зад козлу. Его здесь считают безумцем, только даже он до сих пор не натравил своих мотыльков ни на одного из Голосов Бромьунаара, а я… если я отправлю в Совнгард кого-то из них, кем тогда назвать меня?

Силгвир честно признался себе, что, кроме части про козла, ничего не понял.

- Слушай, Хевнораак совсем поцелованный Шеогоратом, но ты тут при чем?

- Если доживешь до дня, когда наденешь маску, поймешь, - без тени смеха ответил Рагот. Силгвиру становилось откровенно не по себе от его слов, но он чувствовал, что не добьется от Меча Исмира ничего понятней уже сказанного.

- Расскажи мне про Азидала и Мираака, - попросил он, понадеявшись, что жрец не оставит его без ответа. – Я сегодня снова видел сон – как будто, знаешь, кусочек его памяти – о том, как его убили… что там на самом деле было?

Ладонь Рагота крепко легла на его плечо, и портал взвихрился вокруг искрящимися потоками магии – чтобы растаять в соленом ветру на пепельном побережье. На юго-западном побережье, у Камня Земли: к северу по кромке залива виднелись высокие стены Вороньей Скалы.

Силгвир посмотрел на землю у себя под ногами. В футе от его сапог морской прибой лениво целовал берег.

- Это была славная битва, - сказал Рагот. – Это был не честный бой, но казнь, жестокая и ясная в своей жестокости; и все равно они сражались славно, не зря столько песен сложили о том. Говорят, мы выбрали Валока для этого – но он пришел сам, полный гнева и желания справедливости, и предложил свой клинок. А мы… мы вдохнули в него силу богов. Каждый из нас. Частицу силы бога-покровителя жрец может даровать с благословением – довольно и одной, а он получил восемь. Он сам был словно Исмир, сошедший с небес: даже Исграмора я не видел таким, а ведь я видел его под знаменем Пяти Сотен. И сила Исмира отколола земли Мираака от Скайрима – я слышал эхо собственного Голоса, но Мираак пережил этот удар, не знаю, как, но пережил его.

- Так же, как ты, - прошептал Силгвир.

Рагот резко повернул голову к нему.

- И об этом ты знаешь?

Вздрогнув, словно очнувшись ото сна, стрелок непонимающе поднял глаза. Он и сам не знал, почему сказал это – точно какая-то из нитей в клубке воспоминаний привела его к чему-то иному, лежащему вне доступных ему пределов.

Будто бы это и вовсе сказал не он.

- Вы можете жрать драконьи души, быть может, ему и хватило, чтобы выстоять тогда… – Рагот не стал дожидаться объяснения. – Любого смертного убило бы на месте. Быть может, он чему-то все-таки научился. Так или иначе, милость Мары стала его гибелью. Мы все слышали это. Ее рука направила клинок Валока, когда он пронзил сердце предателя.

- Он хотел хорошего для людей, - зачем-то сказал Силгвир. – Мираак. Он… был куда больше достоин имени Исмира, чем я… и имени Конарика.

- Не был он достоин ничего, Довакиин, - устало сказал Рагот. – Дураком он был. Понятно, отчего – по молодости власть да сила кровь кипятят получше самого хмельного меда, но это его и сгубило. Азидала тоже. Нет, не на первом столетии жизни, но в итоге… а, впрочем, он может и нас в том винить. Что дали ему маску, когда он на коленях умолял нас учить его. Он заслужил свою силу, а вот справиться с ней не смог. Жаль: он могущественен, и для такого человека стать пешкой Херма-Моры… обидно. Мне было бы обидно. Но никто из нас уже ничего не может с этим сделать. Вернем Азидала – он отправится в Обливион снова спустя очень краткое время. Он и сам это понимает.

- Он не попытается меня убить перед этим? – с опаской уточнил Силгвир. Рагот хмыкнул.

- Нет, ты его не интересуешь. Он отправится искать снежных эльфов.

Снежных эльфов.

Силгвир тяжело вздохнул.

Он помнил, где видел последних подлинных снежных эльфов – и оставил в живых лишь одного из них. И ему решительно не приходила в голову мысль, как примирить сумасшедшего древнего служителя драконов и Хермеуса Моры с тем фактом, что его месть снежным эльфам потеряла актуальность четыре тысячи лет назад.

- Есть охота, - грустно сказал Силгвир. – Пойдем в Воронью Скалу? Ты там трактирщика немного придушил, правда…

- Зато нальет бесплатно.

- Главное, чтобы под себя бесплатно не налил…

Рагот одобрительно хохотнул.

- Может, из тебя и выйдет неплохой Конарик. Но с ушами надо что-то сделать. Мелкий Конарик – еще куда ни шло. Остроухий Конарик – позор всего Культа…

Земля под ногами едва ощутимо вздрогнула, а спустя несколько долгих-долгих секунд и южный ветер принес отголоски яростных Криков. Дождавшись, пока эхо Голосов от кургана Колбьорна стихнет, Рагот хмыкнул.

- Спорим на три кружки, что без меня они ни на что Азидала не уговорят?

- Лопнешь.

- Не лопну. Три кружки и ни глотком меньше.

- Ты же о моей смерти споришь. Они меня с его помощью убить собираются.

- До конца Времени рукой подать, Конарик. Можем поспорить о чьей угодно смерти, если тебе так хочется, но не меньше, чем на три кружки.

========== Глава 23. О важности клятв ==========

В гениальной простоте идеи мудрейшего из Голосов Бромьунаара Вокун начал сомневаться примерно в тот момент, когда не увидел ни малейшей искры радости в глазах человека, вернувшегося из гибельных бездн Апокрифа в светлый мир живых.

- Спасибо за воскрешение, конечно, - сказал он, поднимаясь из саркофага, - хотя я бы справился и сам. Мне нет дела до ваших бед, поэтому можете оставить меня в покое и уходить.

О нем говорили – легендарный маг, изучивший искусство волшебства у всех народов Тамриэля и одного лорда дэйдра. Не знающий страха и жалости убийца, чьим именем пугали детей среди снежных эльфов, ибо от него не было спасения. Верный служитель, своими силами преодолевший путь от раба до повелителя.

Гениальный изобретатель. Великолепный воин. И невыносимо трудный человек.

Азидал.

- Мы уже сказали тебе о состоянии мира, - Морокеи вполне определенно начинал терять терпение. – Исчезновение Алдуина в конце кальпы касается не только Совета. Думаешь, мы обратились бы к тебе за помощью, если бы был иной выход?

- Я думаю, что вы за гранью абсолютного отчаяния, если вернули чрезвычайно опасного прислужника Херма-Моры к жизни. Именно поэтому я могу диктовать вам любые условия, и вы их сожрете, потому что вам не получить нужные вам знания без моей помощи, - спокойно и самую малость снисходительно объяснил Азидал. – А теперь пошли вон из моей гробницы.

Кажется, именно тогда божественное терпение Светоносного Ока резко подошло к концу.