Рагот посмотрел на него как на дурака.

- Что тут вообще объяснять? – изрек он таким тоном, как будто все премудрости мироздания в глазах драконьих жрецов были столь очевидным явлением, что его мог понять даже лесоруб. – Ты что, настолько глуп, что не знаешь даже о битве Шора и Альд?

- Я знаю о битве Шора и Альд, - обиженно сказал Силгвир. – Это старая легенда, которая гласит… гласит… ну, я ее прочел, конечно… в библиотеке Коллегии была такая книга… но я почти ничего не понял. Альд – это эльфы? Почему тогда там боги? Или это легенда о сражении нордских богов с эльфийскими богами? И почему Шор – свой собственный сын? И за что они вообще сражались?

- Если бы в твой череп нагадил горный козел, там и то стало бы больше ума, - безжалостно припечатал его Рагот. В голосе Меча Исмира сквозила безнадежность.

На всякий случай Силгвир не стал спорить. Рагот явно был не в самом уравновешенном состоянии духа. Помолчав минуту, драконий жрец тяжело вздохнул.

- Если ты читал глазами, ты помнишь, что Альд говорит о Шоре: «о том, что внизу, он говорит, этим он сбит с толку, ибо под нами только пролог, и под этим безмолвием только лишь писарь, что не написал ещё ничего. Шор, как всегда, забывает про то, что вверху, и обрекает себя и любого, кто поверит ему, на этот круг». Обратное говорит Шор об Альд: «о том, что вверху, он говорит, этим Альд сбит с толку, ибо над нами только завершение, и над этим безмолвием лишь только писарь, что не написал ещё ничего. Альд, как всегда, забывает про землю под ним и обрекает любого, кто поверит ему, на этот круг». Это Предрассветное время, и время Рассвета, и каждое мгновение, которого коснулись его лучи, и каждое мгновение бесконечности новых дней. Потому что в каждой кальпе Шор выплевывает своё Сердце, чтобы создать землю внизу – и в каждой кальпе Альд отвергает её как бессмыслицу в жажде достигнуть прежнего состояния стазиса вверху. Земля внизу – это Мундус, маленький эльф, поскольку Шор всегда сражался за Мундус, и смерть, что ходит здесь, и жизнь, что ходит здесь. А то, что вверху – это Стремление, чистое Стремление, свободное от Воплощений, ибо такими были боги до того, что называют великим обманом, или великим боем, или великой глупостью. До сотворения Мундуса.

- То есть, Альд – это… эйдра?

- Альд! Разве может быть что-то яснее! Альдмери, Старая Мэри, и Альдуин, как называли Спящего Обжору люди, когда их языки были чуточку гибче, - раздраженно бросил Рагот. – Альдуин, сын Ака, отражение Ака, аспект Ака, производная от абсолютного стазиса ANU в точке, обозначенной условиями окончания цикла Мундуса…

- Я понял, - жалобно взмолился Силгвир. – А почему главный бог вашего пантеона воюет с другим главным богом вашего пантеона?

- Потому что так было всегда, - отрезал Рагот. – Потому что один создаёт, чтобы другой мог разрушить, и один разрушает, чтобы другой мог создать. В каждой кальпе происходит эта битва, и каждый раз Шор проигрывает, чтобы продолжить круг. И каждый раз у него есть возможность победить. Сражения на Арене бесконечно отражают эту войну; разве ты не заметил? Эльфы, что более всего стремятся возвыситься до состояния изначальных духов. Люди, что более всего хотят длить смертную жизнь и наслаждаться ее искушениями. Сколько таких войн было в одном только Тамриэле? Сколько их было до того? Я лишусь Голоса прежде, чем досчитаю.

- Хорошо, - осторожно сказал Силгвир, перешагивая корни ползучей лозы, обвившей пыльные камни. – И моя битва с Алдуином – Альдуином – это тоже отражение этой войны?

- Не совсем, - помедлив, откликнулся драконий жрец. Хмыкнул – почти неуверенно. – Это и есть – изначальная война. Ты был наречен Исмиром. Ты был Исмиром. Ты прошёл в Залы Шора. Ты сразился с Алдуином на своём поле, но ты должен был проиграть. Потому что никогда прежде Шор не одерживал победы.

- Но я не Исмир, - слабо запротестовал Силгвир, - и тем более не Шор! Ну какой из меня бог?!

Судя по взгляду Рагота, ему очень хотелось ответить честно, но уважение к богу-покровителю оказалось сильнее.

- Не спорь, - без особой радости посоветовал жрец. – Порой имена значат больше, чем пророчества. Седобородые нарекли тебя Исмиром для того, чтобы Шор снова встал против Альд, и ты победил – потому что ты Герой, возможно. Это разомкнуло круг, кальпа не завершилась в должный срок – и это значит, что Дракон-Ака недолго будет оставаться в порядке. Грядёт Рассвет. Что касается тебя, то ты, Герой, сейчас можешь стать как Исмиром, так и Алдуином. Обжора был по одну сторону Оси, и ты уравновешивал его по другую; теперь кто-то должен занять его место. Подобной силой обладает только Герой. Или идущий одним из Восьми Путей. Но имена не теряют своей силы просто так, и я не знаю пока, кем ты станешь.

- Но ты рассказывал мне про Атмору, - пробормотал Силгвир. – Значит, я должен стать Алдуином.

- Возможно. Или нет, - неохотно качнул головой Рагот. – Я не знаю. Пока – не знаю.

Босмер только вздохнул. Безумные речи про богов и их воплощения уже казались ему почти нормальными.

- А что про белые и золотые колеса?

- Ты знаешь, что такое Колесо?

Силгвир неловко промолчал. Рагот безмолвно поднял глаза к небу, видимо, прося богов о терпении.

- Это Аурбис.

Силгвир заморгал.

- Аурбис – не колесо, - как можно уверенней сообщил он.

Рагот не обратил на его слова внимания.

- Мундус – его Ось. Восемь богов – Спицы. Шестнадцать пустот между Спицами – области Забвения. За границами Колеса – ANU и PADHOME во всём их ужасающем абсолюте, и я не знаю иных Слов, способных описать это. Колесо – это строение мира, не больше и, к моей скорби, не меньше. И оно обладает силой… большей, чем сила богов. Я не буду рассказывать тебе много – ты не поймешь Слов.

- Но при чём тут Башня Белого Золота? – недоуменно спросил стрелок. Драконий жрец задумчиво поднял голову, отслеживая взглядом уже уходящее за облака у самой земли краснеющее солнце.

- Это оружие, оставшееся от которого уже по счёту отражения первой войны. Айлейды выстроили её. Старая Мэри. Альд. Весь этот город – копия Колеса… с Башней-Осью в центре. Копии порой бывают опасней оригиналов, маленький эльф, Голоса Исмира и Шора грызутся друг с другом с самого Рассвета, споря, кто из них копия, а кто оригинал, ибо теперь они равны по силе и различны лишь аспектами, - Рагот устало вздохнул. – Что ещё делать в Рассвет, как не вести войны за бессмыслицу, которая равно правдива для обеих сторон и теряет всякое значение, когда Дракон свободен…

Силгвир понял, что необходимо срочно вмешаться, пока воспоминания атморца не увели его в и вовсе непонятные дебри.

- То есть, Имперский город опасен, потому что он повторяет… э… мифическое строение мира?

Рагот посмотрел на него с крошечной толикой одобрения.

- Ты не так беспросветно глуп, как стараешься казаться, эльф, - прохладно похвалил его жрец. Уши Силгвира непроизвольно приподнялись в слабой надежде. – Разумеется, мало построить город, который похож на колесо. Но Белое Золото – одна из Башен Мундуса и вместилище Древних Свитков, магия этого места едва ли не мощнее силы Красной Горы в те дни, когда она ещё вздрагивала от биения Сердца… мне неведомо, какие тайны сохранили в ней айлейды. Я знаю только, что Исмир спустился на землю под знамёна Ал-Эш, чтобы не позволить им завершить задуманное. Хотели ли они достичь Башни? Хотели ли разрушить её? Перекроить подлинное Колесо по своим меркам, сковав его цепями одного-из-восьми Путей с Колесом Белого Золота?.. Что бы это ни было, это означает крах для всего рода людей – в лучшем случае, для всего мира – в худшем. Вечное voalunahkos… на тамриэлике это было бы… никогда-не-существование?

- Это… плохо, - растерянно сказал Силгвир. – И, чтобы остановить их, я должен стать Исмиром? Меня нарекли Исмиром, чтобы не позволить Альд сделать это? Но тогда кальпа… и весь Тамриэль…

- Ты начинаешь понимать, - осклабился Рагот. – Поэтому мы собираем Совет Бромьунаара. Даже Морокеи, Светоносное Око Джунала, не вынесет вердикт и не рискнёт определить решение без общего мнения Совета. И если быть войне – а война уже на пороге, я слышу ее барабаны в своём сердце – нам нужен будет каждый Голос. Что до тебя, то ты должен быть готов стать Исмиром, ты должен быть готов стать Альд. Я научу тебя.