Пламя Магран остановит его. Останавливало любого, осмелившегося бросить вызов Ее огню.
Эотас, мысленно окликает Вайдвен. Что надо сделать?
Золотоглазый рассвет, до краев переполненный летним багрянцем, обнимает его за плечи. Вайдвен не может понять, кто с ним сейчас — Эотас или Гхаун. Бог не отвечает ему ничего на человечьем языке, и Вайдвен вздыхает.
Ладно.
— Смотри, чтобы палка моя не сгорела, — все-таки беззвучно бормочет Вайдвен уже у самой стены ревущего пламени — и ныряет в огонь, изо всех сил надеясь, что сумел удержаться и не сбавить шаг.
Потом солдаты будут рассказывать друг другу, как Святой Вайдвен вошел прямо в пылающее марево жара, в воплощение гнева Магран — и как пламя схлестнулось с пламенем вокруг него, и как отступило, не в силах побороть сияющий свет… и погасло в одно мгновение — и на городских стенах, и у разбитых ворот.
Но пока что Вайдвен просто смотрит на дирвудцев, выставивших вперед мечи, пики, вилы и все, что имеет острый наконечник. Дирвудцы смотрят на него. Отчего-то Вайдвену кажется безмерно удивительным даже не то, что ему не пустили десяток стрел в грудь, как только он пересек черту пламени, а то, что палка-таки не сгорела. И даже не обуглилась ничуточки.
Кто-то отталкивает его в сторону, и в город ревущей и звенящей волной врывается кавалерия.
Рассвет рухнул на Долину Милосердия кровавым заревом пожаров, разлив алую краску от ворот до Церкви Вьющегося Пламени; и на земле, и на небе алый постепенно сменялся черным: от пепла и дыма над сгоревшими домами. Вайдвен смотрит на полыхающую крышу храма и думает, что в храме любого другого бога искали бы прибежища те, кто не может сражаться — калеки, дети, готовые сдаться солдаты. Ни один воин, имеющий хоть какое-то представление о чести и благородстве, не тронул бы людей, ищущих защиты под кровом эотасианского или хайлианского святилища, пусть даже бы вся деревня за его пределами сгорела дотла.
Но перед ними был храм Магран, и он превратился в кровавую бойню, едва только первый редсерасский солдат переступил его порог. Пленных не было. Никто не просил пощады.
Дирвуд не простит им этого. Богохульство, может быть, и простили бы. Но Долину Милосердия, сожженную до основания, не простят никогда, сколько бы эотасианцев ни проживало на землях Колдуотера. Вайдвен, постояв перед горящим храмом, отворачивается и проходит мимо солдат, с оживленными возгласами делящих добычу — какие-то драгоценности с церковного алтаря.
Праведные деяния далеко не всегда приносят радость. Эотас сказал ему это прошлой ночью, и, Хель его подери, опять не солгал ни единым словом.
Воден стоит в стороне ото всех, и от дирвудцев, и от редсерасцев, так и не вытерев меч от сажи и крови и не пытаясь уже сдержать слез. Вайдвен не останавливается, чтобы разобрать, молитвы или проклятия беззвучно шепчет молодой дирвудский фермер, который просто хотел поступить правильно.
— ЗАКАТ ЕЩЕ ДАЛЕКО, — говорит Святой Вайдвен, обращаясь к эрлам, и его божественное сияние, все такое же чистое и яркое, пробивается даже сквозь устлавший всю деревню едкий черный дым. — МЫ ПОТЕРЯЛИ ДОСТАТОЧНО ВРЕМЕНИ. ВЫСТУПАЕМ КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
Комментарий к Глава 18. Долина Милосердия
Долина Милосердия здесь называется то деревней, то городом, окружена каменной стеной (как город), но больше ничего в ней толком нет (как в деревне), все эти сложности оттого, что здесь (https://pillarsofeternity.gamepedia.com/Cloak_of_the_Tireless_Defender) Долина Милосердия называется то village, то town, и каким-то образом задержала огромную армию на несколько дней. Церковь Вьющегося Пламени тоже в наличии: https://pillarsofeternity.gamepedia.com/Clerical_Errors
========== Глава 19. Новое солнце ==========
Они все равно идут слишком медленно.
От цельной пятитысячной армии остаются четыре тысячи. И от кавалерии остаются всего три сотни. Птица от Морая приносит сообщение, что к началу осени владения Норвича будут под редсерасскими флагами вплоть до самой границы — до цитадели Халгот. Вайдвену просто нужно взять Новую Ярму, и тогда даже неприступная крепость, оставшись без подкреплений с юга, задохнется в осаде.
Если бы они еще могли добраться без потерь до этой треклятой Новой Ярмы. Тысяча пехоты уходит от основного войска на юг и на запад — на запад Кавенхем отправляет и две сотни конных; люди герцога уже у Нового Хеомара. Вайдвен не может поверить — так быстро?! Не было у Эвара времени собрать армию, это Рафендр еще может поставить что-то против нападения с юга — те крохи своего войска, что он мог оттянуть с северного фронта. Унградр наверняка присоединился к властителю Норвича, одному Рафендру не под силу было бы удержать и северный, и южный фронт. Но армия Эвара? У Нового Хеомара?
— Это не армия, — морщась, бросает Сайкем на очередном совете. — Толпа необученных крестьян. Кого согнали силой, а кто пошел сам. Их гонят маршем по трое суток, и неважно, выдали им мечи или оставили родные вилы. Дирвудцы сомнут нас числом, если мы промедлим.
— Здешний люд не привык к покорности, — вполголоса напоминает Кавенхем. — После того, как Дирвуд дал отпор Аэдиру, несомненно, они уверены, что победа останется за ними и в этой войне.
Тысяча солдат и две сотни кавалерии достаются его вассалу, истовому эотасианцу, готовому без сомнений встретить смерть за своего бога. Он уводит их на запад, отправив часть пехоты на юг — задержать дирвудские подкрепления. Вайдвен не знает, вернется ли хоть кто-нибудь из них. Из них всех. Но до Новой Ярмы пути — всего ничего, за месяц основное войско доберется туда, к началу осени возьмет город… осенью падет Халгот, последний оплот Дирвуда на границе с Божественным Королевством, и объединенная армия Редсераса хлынет на юг, неся зарю на своих железных штандартах… и, может быть, встретит на своем пути крохи оставшихся, тех, кто подарил им бесценное время и спас от смертельного удара в спину, который разбил бы войско и уничтожил всякую надежду Редсераса на победу.
Но, скорее всего, найдет только мертвецов, оставленных без достойного погребения — на потеху падальщикам. Кто прочтет над ними погребальную молитву, чтобы указать Гхауну на ожидающую перерождения душу, в стране безбожников, где одно только имя Гхауна теперь приравнивается к проклятию? В Дирвуде сжигают тела побежденных во славу Магран, а разве Магран пощадит души верных Эотасу, когда те предстанут перед ней по Ту сторону?
Эотас благословляет уходящих напоследок. Вайдвен только надеется, что магия бога сможет дать им хотя бы ничтожный шанс выжить.
Эрлы держат совет — стоит ли вести армию напрямик через леса или рискнуть и сделать крюк, пройдя вдоль побережья. На севере хоть и меньше гланфатанцев, но каждый дирвудец в королевском войске готов покляться: после осквернения энгвитанских руин Святой Вайдвен стал кровным врагом каждого племени, союзного с тем, что охраняло Сирагайт Тион. Их будут ждать. И дирвудские воины, привычные к местным лесам, наверняка воспользуются своим преимуществом — великолепная редсерасская кавалерия бесполезна в лесах, защищаться придется пехоте, а обученных солдат в армии Вайдвена не так уж много, чтобы выставлять их против наемников Рафендра и Унградра.
Но если они пойдут у побережья, то с одной стороны их будет караулить море, а с другой — стена северных лесов, с юга неумолимо приближается армия герцога, и отступать, если придется отступать, будет некуда: если окажутся со стороны леса дирвудские пушки, без малого половина войска будет потеряна. Эрлы решают следовать прямому пути — через холмы и полоску леса у Новой Ярмы. Гхаун не желает помогать им предсказаниями, да и что тут предскажешь — Вайдвен хоть и не самый мудрый пророк, но и ему хватает ума понять, что потери неизбежны, какую бы дорогу они ни выбрали. Гхаун утверждает, что Новая Ярма падет в срок. Наверное, теперь этого должно быть достаточно.
Эотасов святой безнаказанно сверг избранников Воэдики и прошел невредимым сквозь пламя Магран. Может быть, Воэдике было все равно, что станет с нищей колонией, она не карала и Дирвуд за Войну Непокорности — но Магран? Бросить вызов Магран — самый простой способ оказаться Там до срока. Даже проще, чем разозлить Привратника.
