— Я отдам тебе все, что у меня есть, — говорит он через мгновение. — Все деньги в банке. Мою квартиру. Можешь взять и машину. Это все твое, если ты пообещаешь никогда, никогда не прекращать поить меня этим.
Кэролайн смеется.
— Ну, я бы, наверное, села за это в тюрьму, но я польщена. Пожалуй, добавлю «Клауса» в меню прямо с сегодняшнего дня.
— Это… Ты серьезно? Ты называешь его в мою честь?
— Конечно. Я ведь сделала его для тебя. Там все твои любимые ингредиенты.
Клаус смотрит на нее, на гордую улыбку на ее губах, на радостные морщинки вокруг глаз. Что-то более мягкое, чем ее взбитые сливки, и теплое, чем ее кофе, наполняет его грудь.
— Да, — соглашается он. — Все мои любимые ингредиенты.
========== Часть 4 ==========
Когда наступают выходные, Клаус настолько погружен в работу, что не может даже передохнуть или дать себе паузу, чтобы изобразить свое разочарование. Как будто он проглотил гранату без булавок, и эта проклятая штука в любую секунду может разнести его в клочья. Клаусу потребовались долгие часы ворчания себе под нос и беспокойного хождения по квартире, чтобы понять, что он не должен ненавидеть свою жизнь в замкнутом домашнем пространстве только потому, что сегодня выходные.
Раньше ему и в голову не приходило работать где-нибудь в другом месте. В течение последних лет он вел свое призрачное существование между офисом и квартирой, почти без промежутков.
Однако, повинуясь прихоти, он упаковывает ноутбук, садится в машину и едет в центр города. Это не имеет никакого логистического смысла, учитывая, что он живет через реку; если все, что он хотел — это сменить место встречи и выпить приличный кофе, то между его домом и Мистик кафе есть по крайней мере 50 мест, некоторые из которых находятся всего в двух минутах ходьбы. Но ему даже не нужно много думать об этом, чтобы понять, что бесполезно подвергать сомнению инстинкт; никакое другое место не подойдет.
Клаус придумывает список оправданий: он должен оставаться рядом с офисом на случай, если ему понадобится что-то, что он мог случайно забыть там (естественно, он ничего не забыл); «Клаус» Кэролайн — это, безусловно, лучшее, что у него когда-либо было (хотя это и звучит совершенно эгоистично); лучше быть в уже полюбившейся уютной обстановке, чем в окружении незнакомцев (Клаус ненавидит людей и убегает от знакомых, как от чумы).
В конце концов, это просто неизбежно, почти сильнее него. Зависимость. Очевидно, он стал одним из этих невыносимых хипстеров. Следующим делом он создаст аккаунт в Инстаграме и выложит фотографии кофейных чашек и круассанов.
Сегодня выходной день, поэтому в кафе довольно много клиентов. Кэролайн стоит за прилавком одна, возможно, у Энзо сегодня выходной.
Клаус не может сказать, что ему жаль; ничто так не портит его настроение, как то, что его обслуживает этот Сент-Джон.
Некоторое время он стоит в стороне от очереди, ждет, пока Кэролайн выполнит все заказы и сделает перерыв. Она выглядит усталой, бедняжка, наверное, ей самой не помешало бы немного «Клауса». Когда она смотрит на него, ее рот открывается в удивленном изумлении, прежде чем она улыбается и машет ему вперед.
— Сегодня суббота!
— Да, я в курсе.
— Что ты здесь делаешь?
— У меня была работа, вот я и подумал…
— Ты собираешься работать отсюда?
— Если ты не против.
— Конечно, нет! Все в порядке! Иди садись, я тебе что-нибудь принесу.
Он одаривает ее довольной улыбкой и идет искать себе приличное место. Мужчина выбирает столик у окна, откуда отлично виден прилавок. Клаус снимает куртку, включает компьютер и принимается за работу. Через минуту появляется Кэролайн с кофе и пирожными.
— Что это?
— Датский сливочный сыр с ягодами и лимонной глазурью. Я попробовала новый рецепт.
Клаус ухмыляется.
— Опять я подопытный кролик?
— Мне нравится твой авантюрный вкус, — отвечает она с ухмылкой, которая заставляет внутренности Клауса трепетать. — Кроме того, мы уже установили, что я доверяю твоему мнению.
Его улыбка поднимается еще чуть-чуть. Уже сейчас решение покинуть свою квартиру и проехать полгорода кажется стоящим. Он снова смотрит на тарелку, заинтригованно вскидывая бровь на датчанина.
— Выглядит красиво, но, возможно, я не лучший судья. Ты же знаешь, я не очень люблю сладкое.
— Это не должно быть слишком сладко. А если и так, то значит я сделала что-то неправильно.
Он откусывает кусочек; пышное тесто, еще теплое из духовки, тает у него на языке.
— Это удивительно, — говорит он с набитым ртом. — Я бы променял брата на это.
— Хм… Кола или Элайджу?
— И того и другого. Обоих. Могу добавить ещё и Финна.
— Не думаю, что встречала такого.
— Слава богу! Врагу бы не пожелал, и уж тем более не тому, кто готовит такое вкусное угощение.
Кэролайн хмурится.
— Сильные слова, — говорит она. — Ты ненавидишь всех своих братьев и сестер?
Клаус обдумывает этот вопрос, жуя пирожное.
— Я не ненавижу Ребекку. Она самая младшая, живет в Калифорнии. Наверное, я также не ненавижу Элайджу, он просто… — Клаус неопределенно машет рукой. — Элайджа. И Кол… Ну, большую часть времени он идиот, но у него бывают моменты прозрения. Финн — совсем другой зверь, — Зверь, выкованный из недр моих родителей, Клаус не говорит.
Он был не единственным, кто испытал облегчение, увидев, как их старший брат переезжает в Атлантику.
Когда Клаус замолкает, то понимает, что Кэролайн положила подбородок на ладонь и смотрит на него с восхищением. На самом деле он обычно не говорит о своей семье. У него была девушка, которая порвала с ним, потому что он сказал ей, что является единственным ребенком, а оба его родителя умерли, чтобы не вдаваться в подробности. Камилла очень сильно переживала по поводу доверия и в итоге классифицировала у него патологическую склонность ко лжи. Это научило Клауса никогда не встречаться с кем-то, кто хоть немного связан с психологией. Просто не стоит даже напрягаться.
— Я не хочу утомлять тебе своими семейными проблемами.
— Мне не скучно. По-моему, это очень интересно.
— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.
— Может быть, но я единственный ребенок, и у людей, которых я знаю, был только один брат или сестра. У тебя же их целая куча. Я всегда хотела большую семью.
— Моя большая семья заставила бы тебя захотеть убежать в горы и спрятаться в пещере навсегда.
— Значит, вы не ладите?
— Это немного… Сложно.
— Ну, ты же не бежишь в горы и, по-моему, неплохо справляешься, если хочешь знать мое мнение, — Кэролайн отодвигает стул и подмигивает ему. — Долг зовет.
Клаус остается в состоянии абсолютного недоверия, когда она возвращается к стойке. Тридцать два года, и это, возможно, первый раз, когда кто-то утверждает, что у него все в порядке.
Он не знает, то ли Кэролайн совсем спятила, то ли она действительно видит то, чего не видел ни один другой человек, вот только Клаус почти боится поверить в последнее.
Он как раз читает самый скучный юридический документ в мире, когда Кэролайн ставит перед ним чашку.
— Еще один? Я думал, ты отказалась продать мне… — Клаус замолкает, когда она поворачивает чашку так, чтобы он мог прочитать надпись на боку — не ее уже знакомым каллиграфическим почерком.
«Ты симпатичный». А после следует номер телефона и подмигивающий смайлик.
Брови Клауса морщатся.
— Что это?
Улыбка Кэролайн выглядит слишком натянутой, чтобы быть хоть немного искренней.
— Рыжеволосая девушка за стойкой прислала его тебе. Ее зовут Женевьева.
Клаус поднимает глаза и тут же обнаруживает, что девушка смотрит прямо на него. Она машет рукой, алые губы растягиваются в очаровательной улыбке. Он застывает на мгновение, не зная, что делать. Через некоторое время, когда ему кажется, что уже неловко продолжать тупить, то решает помазать ей в ответ, кивая в знак признания.
— Это очень странно, — тихо говорит он себе под нос, хотя Женевьева вряд ли их услышит. — Не думаю, что кто-то когда-либо подсовывал мне свой номер телефона на чашке кофе. Что это вообще такое?
