Лилия Виноградова Улыбайся мне © Виноградова Л.И., 2021 © Издательство «У Никитских ворот», 2021 * * * Стихотворения «Эта жизнь, напролёт и навылет…» Эта жизнь, напролёт и навылет — То подарит, а то отнимет, То устроит такой фальшь-финал, О котором ты, милый, не знал. Эти сны, от кошмара до грёзы — То как ветви сплетясь, а то порознь, Наломают таких, милый, дров, Что костры запылают из слов. Это всё напрокат и на вырост. Кто-то впустит, а кто-то выдаст. Всё вернём, не сносив, не сломав, Как слона проглотивший удав. «Я люблю писать чернилами от руки…» Я люблю писать чернилами от руки. У меня на сердце лёгкие кружатся мотыльки. Мы такие близкие, даже когда далеки — И поэтому спокойно летаем. Нет надрыва там, где разрыва нет. Гармонично выстроен этот парад планет. И за нас стеной божий весь интернет С тех пор, как остров стал обитаем. Почитай мне на ночь и не уноси свечу. Я могу всё чего пожелаю, чего захочу. Что колхознику дёшево, то дорого москвичу, А вообще-то оно бесценно. Заливаем баки и заправляем по ходу бак. Мы одинаково любим кошечек и собак. Мы друг другу и рыба, и удочка, и рыбак, Режиссёр и рабочий сцены. Я люблю писать и жить, будто смерть – фигня. У тебя в избытке глины, воды и огня. А для тех, кому нас ни на миг не понять, Есть другие люди и их пространства. Разбери мой почерк на атомы, на слога. Наша жизнь столь радужна, сколь строга. И пока не растают в дымке памяти берега, Я согласна на постоянство. Вирус и мы Жаром разгорячённый твой лоб. Прохладная нежность моей руки. Выпитый весь до капли озноб. Вместо ребра – вживлённые мотыльки. Кажется. Нет, так оно и есть. Я всемогущая для тебя, с тобой. Такой большой, а умещаешься весь Там, где самое несказанное плещется, как прибой. Скоро – какие-то две луны. Близко – как никто никогда не дышал. Разом избавит от хвори и глаз дурных Двуединая панацея – твоя и моя душа. «…и вот, представляешь, бац! – и первое февраля…» …и вот, представляешь, бац! – и первое февраля, И по-прежнему кружится и не поменялась местами с небом земля. И хлеб вместо камня на сердце и на столе, И пальцы в меду и в чернилах, и шампанское в мыслях и в хрустале. А ведь совсем недавно казалось, что – пропасть, край. Полыхала бессонница, и отчаянье шло, как Мамай. Спайки в памяти так болели, что не приподнять руки, И по дому шастали стылые злобные сквозняки. И вот, представляешь, бац! – и скоро повеет весной. И я даже в неё поверю, ведь ты неизменно со мной. И рифмы распустятся, как шиповник на битом стекле… …представляешь, как мало мне нужно в этом нашем с тобой феврале. Карантин
Через фильтры и титры глухо запертых на засов границ, Через железный занавес заражения, что повесил вирус, Я тебе улыбаюсь под маской бесчисленных разномастных лиц, А ты ко мне тянешься из ожидания, из которого так внезапно вырос. Мне не страшно вышучивать подступившую к шаткой оградке смерть. Пену дней поглощает готовый на всё, что смывается, рукомойник. То ли кошка ступает неслышно, а то ли идут уже отпереть? И как в детстве запутались, кто тут теперь казак, ну а кто разбойник. «Стоп-машина в самом шаге от обрыва…» Стоп-машина в самом шаге от обрыва. Новый поиск запустил вселенский браузер. Продолжению не бывать без перерыва, И поэтому наш мир сейчас на паузе. Передышка, перемирие, тайм-аут. Загляни в себя, там смерть и воскресение. Ты ветрувианский человек, пока тут В золотом находишься сечении. Чтобы Богу заглянуть в лицо, Нужно сохранить своё лицо. «Мутновидящим небесам не до бирюзовых и синих прибрежных строк…» Мутновидящим небесам не до бирюзовых и синих прибрежных строк. Растаможенные прожекты улетают с острова на материк. Воображение проникает в желание и зачинает лихой пролог, И скепсис снимает шляпу и щурится благосклонно, как Беня Крик. Мой замысел мечется псиной, чьих хозяев уносит беспечный катамаран, — Страшно броситься в зыбкое нечто, но этот берег вдруг опустел. Не приведи господи помереть от скуки, давай-ка от смеха или от ран, А ещё лучше вот что – сделай так, как и без моих подсказок хотел. Я хочу, чтобы, в сущности, всё было так, как охота мне. Чтобы сказано-сделано, сыграно, спето взаправду – всё без балды. Вот я свистну, и замысел станет живым и живучим вполне. А пока не вернулись хозяева, псину поглажу и принесу ей воды. Гудзон А ты говоришь мне, что рос на реке, Что к ветру привык и к открытой воде большой. А я от дыхания в наушнике Летаю пёрышком от Мэдисон до Сорок шестой. А мы перешёптываемся за мили миль. Поверх паутины часовых поясов. Я прошу добавить в капучино ваниль. Ты выстраиваешь равновесие наших весов. Когда мы встретимся, развяжется ноющий узел в висках. Раскроется счастье настежь, и закроется дверь на засов. Выйдет из берегов и обратно войдёт наша с тобой река, И мы позабудем о зыбкости её берегов. |
