Хоть дело свое целительница явно знала, характер у нее оказался несладким. Мэн Ши немного опасалась, что ее будут отчитывать за излишнюю самонадеянность, однако целительница предпочитала прохаживаться насчет тупоголовых мужчин, не видящих дальше своего носа, и надменных куриц, не способных заглянуть дальше списка правил. Намек на мужчин Мэн Ши поняла и за господина Лань несколько раз попыталась вступиться — безуспешно, ибо у ее рта неизменно оказывалась чаша с отваром; а про «куриц» догадалась, лишь когда к ней в комнату одна за другой стали заглядывать остальные дамы.
— Старшая целительница нас правильно отчитала, — призналась Мэн Ши такая строгая дама, что рядом с ней и императрица показалась бы легкомысленной девчонкой. — Мы должны были проявить больше внимания к своей гостье. Не все приглашенные ученики хорошо переносят наши зимы, и обычно мы отслеживаем их состояние, а тут проявили недопустимую небрежность.
— Все-таки наши правила иногда не совсем справедливы, — протараторила чересчур бойкая для Ланей девица, явно из старших учениц. — Ну вот не пришел человек к обеду — отчего бы не поинтересоваться причиной? Так ведь нет: «Излишнее любопытство»! А ведь что стоило заглянуть и спросить!
— Навязываться гостям нехорошо, — с достоинством прогудела статная дама средних лет. — А все же отвыкли мы от гостей. Бывают ведь и застенчивые, и забывать про таких не должно. Уж я-то, когда очередная порция еды осталась невостребованной, обязана была забеспокоиться!
Мэн Ши выслушивала их всех молча, старательно улыбаясь и одновременно прикусывая нижнюю губу, чтобы не расплакаться. За все те полтора года, что она провела в Облачных Глубинах, Мэн Ши привыкла быть благодарной этим дамам уже хотя бы за то, что они не обсуждают ее — по крайней мере, не в ее присутствии. За то, что не шептались, не косили взглядами, и, уж конечно, не пытались подколоть в разговоре. Правда, с нею никто и не разговаривал — однако не разговаривали они и между собой. Быть может, для бесед существовали иные места, но в обеденном зале всегда царила тишина.
Мэн Ши никогда не была чересчур общительной, дома ее даже когда-то считали слишком застенчивой, а уж обстановка в ивовом доме и вовсе не располагала к дружбе. И потому все это время она просто радовалась, что до нее никому нет дела.
Однако оказалось, что все-таки есть. Ну не из страха же перед старенькой целительницей к Мэн Ши вдруг потянулось такое паломничество? Все эти женщины, девушки и почти девочки заглядывали к ней и говорили пусть чуточку неловко, но, судя по всему, вполне искренне. Их красивые, будто выточенные из драгоценного нефрита лица словно смягчались, у некоторых даже озаряясь улыбками, и Мэн Ши в какой-то момент показалось, что она…
Что она здесь больше не гостья.
Когда Мэн Ши наконец-то сумела подняться на ноги — немного дрожащие от слабости, но все-таки уже способные удержать ее в вертикальном положении, — старая целительница вручила ей плащ. Такой красивый, что Мэн Ши даже не сразу рискнула дотронуться до него: нежно-голубой с тонкими, серебристыми, будто морозными узорами по краю, он был подбит густым белоснежным мехом. Мэн Ши заворожено любовалась им несколько мгновений, прежде чем до нее дошло, что плащ этот не только восхитительно красив, но еще и, вне всяких сомнений, баснословно дорог.
— Я… Я не могу, — пробормотала Мэн Ши, отдергивая руку, которой гладила мягчайший мех. — Эта ничтожная благодарна, но…
— Ай, вот не надо этого! — отмахнулась от ее слов целительница. — Цижэнь велел тебе отдать, вот и носи.
Плащ был явно женским, и на мгновение Мэн Ши ощутила укол досады. Господин Лань сказал ей прошлой осенью, что никогда не влюблялся — так откуда же у него такая красота? Кому она предназначалась… а то и принадлежала?
— Вечно вот так с нашими молодыми господами, — словно прочитав ее мысли, проворчала старая целительница. — Есть у них дурная привычка влюбляться внезапно и в самое неподходящее время, поэтому у нас в Облачных Глубинах испокон веков порядок заведен подарки невестам готовить заранее, едва только молодые господа войдут в возраст. Чтобы не ударить в грязь лицом, когда потребуется. Да вот только глава наш предыдущий совсем со своим браком все запутал, а брат его и вовсе не женился. Ну, хорошо хоть, что сейчас пригодилось!
И она, не дожидаясь реакции Мэн Ши на свои слова, сама накинула на нее плащ. Тот окутал ее ласковым теплом, так, что на мгновение показалось, будто это сильные руки приобняли ее за плечи.
И даже длина оказалась в самый раз.
— Хорошо, хорошо, — покивала целительница, окидывая свою подопечную цепким взглядом. — Именно этот оттенок голубого тебе идет.
Мэн Ши растерянно погладила мех у ворота и все же рискнула сделать еще одну попытку:
— Это очень дорогая вещь, — произнесла она почти жалобно. — К тому же, как вы сказали, из свадебных даров…
Целительница только глаза закатила.
— Да кто об этом теперь уже помнит? — снова отмахнулась она. — Плащ и плащ. Тем более что его специально для тебя укоротили, кому из наших он теперь пойдет? И в конце-то концов, не замуж же тебя зовут… А если бы и позвали — так отчего бы и не согласиться?
Ее глаза блеснули лукаво, хотя лицо сохраняло по-прежнему строгое и чуть ворчливое выражение. Мэн Ши даже задохнулась от подобной откровенности и сперва решила, что слух обманул ее. А целительница, взявшись поправлять плащ на ее плечах, вдруг добавила совсем негромко:
— Ты его не обидь, милая. Он-то тебя не обидит — и ты его не обижай. Не захочешь — не бойся, никто неволить не станет. Он на брата насмотрелся и его путем не пойдет ни за что. Как пожелаешь — так и будет, только говори прямо и, главное, не лги. Будь честной и с ним, и с самой собой.
Она вышла, а Мэн Ши еще долго стояла посреди своей комнаты, машинально кутаясь в плащ, пока ей не стало совсем жарко.
Излечившись и получив возможность покидать гостевой павильон, Мэн Ши поблагодарила за подарок, изо всех сил стараясь не краснеть и не запинаться. У себя в голове она проиграла множество вариантов реакции господина Лань на свои слова: от отрицания собственного участия до страстного признания. Хотя, признаться, на последнем разум Мэн Ши буксовал: представить господина Лань страстным ей никак не удавалось. Ничего горячего, ничего обжигающего, ничего опасного.
И, как оказалось, угадала. Господин Лань очень спокойно произнес краткую речь на тему, что ему следовало подумать обо всем раньше и не подвергать гостью риску. Правда, смотрел он при этом чуть в сторону, да кончики его ушей, если Мэн Ши не ошиблась, самую малость порозовели. Впрочем, последнее, возможно, произошло по вине все еще стоявшего мороза.
Вернуться в библиотеку не удалось до весны. Господин Лань сам велел прекратить работу до наступления подходящей погоды, ибо разрешить принести жаровню в библиотеку он не мог, а рисковать здоровьем гостьи не желал. Мэн Ши пришлось на некоторое время удовлетвориться музицированием и рисованием, не покидая своего павильона.
Новый год она, как оказалось, умудрилась проболеть — но не сомневалась, что ничего не потеряла. Вести с мест военных действий приходили недобрые, союзные войска сражались на пределе своих сил, а Вэни, хоть и отступали, но сдаваться не торопились. Чем ближе подбирались другие ордена и кланы к Безночному городу, тем медленнее они двигались. Вэнь Жохань не собирался признавать поражение и раз за разом находил, что противопоставить союзникам.
Весна, помимо тепла и возвращения к привычной работе, принесла все же радостную новость: войскам удалось совершить очередной прорыв. Правда, основная заслуга в этом принадлежала Вэй Усяню и поднятым им мертвецам, но сейчас выбирать не приходилось. Даже господин Лань, до этого отзывавшийся о темном заклинателе с неодобрением, вынужден был признать, что без него потери были бы гораздо больше, а результатов — гораздо меньше.
— Все-таки он очень талантливый юноша, — обронил однажды в разговоре Лань Цижэнь. — Совершенно неуправляемый, несносный, взбалмошный… Но — талантливый. Если такую энергию направить в мирных целях, ему бы цены не было. А он загубил себя…
