— Предсказательница, как можно догадаться по моему костюму.

— Правда? – удивилась Анна. – Или это только костюм?

Девушка поднялась на ноги, стыдливо пряча взгляд.

— Без фокусов в цирке долго не продержишься, — робко призналась она. – Хотя я вовсе не лишена талантов. Мама научила меня гадать на таро. Хотите вам погадаю?

— Хочу, — недолго думая, согласилась Анна. Ей очень хотелось, ради разнообразия, пообщаться с кем-то, кто ее не осуждает, не подвергает скептицизму, кто верит в сверхъестественные способности и возможно даже чуточки ими обладает. Зара, так представилась девушка, странным образом располагала к себе, и пока она раскладывала карты, Анна успела поделиться с ней всем, что накипело: напряженной домашней обстановкой, страхом и недоверием в глазах прохожих, снисходительностью в поведении определенных личностей.

— В вашей жизни есть особенный мужчина, — гадалка перешла к следующему раскладу. – Не жених, но возлюбленный.

— Только вот он, кажется, не воспринимает меня всерьез, — с грустью в голосе заметила Анна, делая очередной глоток ароматного травяного чая – Зара знала толк в отварах, умела в миг избавить от злости и гнева.

— Это изменится. Ваши пути извилисты, но они неустанно тянутся друг к другу.

***

Коробейников обнаружился в фургоне у наездников: один — коренастый усатый Алексей пил всю ночь у костра в компании силачей и клоунов, другой — щуплый, долговязый Никита, тот самый, которого Штольман встретил здесь утром, был с другом в кабаке. Настасью не видели. Никита весь допрос был какой-то рассеянный, нервно заламывал пальцы и опасливо поглядывал на соседа.

— Я видел тебя утром. Откуда возвращался? – поинтересовался Штольман.

— По нужде ходил.

— Никого по дороге не встретил?

— Только вас.

— Давай-ка пройдемся, — предложил сыщик и первым вышел из фургона. Никита послушно следовал за ним. Отойдя подальше от посторонних ушей, Штольман требовательно спросил: — Что ты скрываешь, Никита? О чем побоялся говорит при товарище?

— Ни о чем. Ничего я не скрываю.

— Тогда может это ты Настасью погубил?

— Не я. Не я это! Что вы такое говорите, — взволнованно отпирался парнишка.

— Тогда рассказывай, что знаешь.

Никита оглянулся по сторонам, тяжело сглотнул, облизал пересохшие губы и наконец решился заговорить.

— Проклятье это, — его голос был едва ли громче шепота.

— Что? – изумился сыщик.

— У нас есть поверье: если карлик погибает мучительной смертью, всей труппе несдобровать. Несчастья будут сыпаться как из худого мешка. Пока убийцу не накажут.

Штольман тяжело вздохнул и устало потер пальцами переносицу: жара утомляла, а очередной тупик в расследовании обескураживал.

— По осени одного из коротышек, Ефима, конь затоптал. Говаривали тогда, что то был Настькин битюг.

— Так ты этого суеверного вздора испугался? А напарник твой что?

— Не верит он. Сердится, когда я про это заговариваю.

— Ступай, Никита.

— Это не глупости, — вскричал он с горячностью. — Все про это думают, да сказать боятся.

Штольман после ссоры с Анной пребывал не в лучшем расположении духа, а теперь и вовсе сделался мрачным: опрашивать циркачей все равно что искать иголку в стоге сена – потратишь весь день, и не факт, что узнаешь что-то важное.

— Кто там следующий? – спросил он у поджидающего его Коробейникова.

— Фокусник. Терентьев Игнат Николаевич, — прочитал тот с листа.

— С этим я сам поговорю.

***

«Анна, Анна… — звал странно знакомый голос, — подними голову. Вот так».

Анна взглянула перед собой полуоткрытыми глазами, – в голове ощущалась сильная тяжесть, и было трудно поднять отяжелевшие веки – казалось, она даже не в силах пошевелить головой. Видимо, она уснула, и ей приснился причудливый сон: будто она смотрит на себя в зеркало, а отражение живет собственной жизнью – подходит, наклоняется, тянет к ней руки и снимает с нее какой-то кулон.

«Когда проснешься, сама все поймешь. Прощай», — отражение ей хитро улыбнулось и, махнув рукой на прощание, исчезло. Усталость взяла свое, и Анна снова провалилась в сон.

Солнце стояло в зените, с безжалостной щедростью разливая по земле свое тепло. В шатре становилось тяжело дышать. Анна открыла глаза, подняла голову со стола, застеленного зеленой скатертью, и огляделась. Зары нигде не было видно. Как это все странно. Она поднялась со стула и в этот миг заметила, что на ней был надет тот самый цыганский наряд, что ранее был на гадалке.

Анна подошла к невысокому трюмо в углу шатра и с ужасом отпрянула. В отражении на нее смотрела Зара.

Машинально поднеся руки к лицу, она вдруг поняла, что оно не ее. И руки – они тоже были чужими. «Что это? Что происходит? Это все еще сон?» Девушка заметалась по шатру, наконец, найдя выход, откинула полу и выскочила наружу. Солнце слепило, и в панике Анна не сразу смогла понять, где находится: люди, кони, собаки – все смешалось, как в ее жутком кошмаре. Она побежала прочь, но тут же в кого-то врезалась.

— Зара, что случилось? – насмешливый мужской голос звучал совсем рядом, от его обладателя неприятно пахло потом и крепким табаком. – Ты будто мертвеца увидала. Уж не Настьку ли?

Его хриплый смех, резкий запах, сухие шершавые руки, обхватившие ее запястья, — все было более, чем реально. Что если это не сон? Что если и первое видение не было сном? Анна решительно выдернула руки, отшатнувшись, и уставилась на мужчину перед собой. В голове начало проясняться.

— Девушка… барышня, что приехала с полицией… где она? Вы ее видели?

— Барышня уехала, — озадаченно отозвался незнакомец. — Уже минут двадцать как.

— А Штольман? Следователь.

— Фараон этот, там, — кивнул в сторону фургона, — Митяя мучает расспросами. Не боись, Зарка, и до тебя очередь дойдет. Авось не пропустят, — и он громко расхохотался.

Анна не стала дослушивать его хамские шутки и поспешила в указанном направлении. Она уже подходила к фургону, когда на его пороге показался Штольман и ловко спрыгнул с подножки на землю.

— Яков Платоныч! Яков Платоныч! — Анна прибавила шагу. — Это я. Анна!

— Анна… — он опустил глаза в листок, что держал Коробейников, — …помощница дрессировщика?

— Миронова. Анна Викторовна Миронова, — она торопилась, говорила взахлеб, как будто боялась, что не успеет. — Я не знаю, что случилось. Это все гадалка. Зара. Она что-то сделала со мной. Яков Платоныч, нам нужно найти ее.

— Гадалка Зара. Есть такая, — Антон Андреевич ткнул пальцем в список.

— Я ничего не понимаю, — сурово нахмурив брови, Штольман переводил взгляд с девушки на Коробейникова и обратно. – Вы можете толком объяснить, что случилось?

— Если бы я знала, — она взволнованно всхлипнула, но крепилась и не позволяла себе плакать. — Она чем-то опоила меня. И я очнулась в таком виде. Но это я, Яков Платоныч.

— Прохор Кузьмич, — с облегчением вздохнул сыщик, завидев пробегающего мимо директора. — Прохор Кузьмич, помогите нам разобраться.

— Всегда к вашим услугам, Платон Якич.

— Штольман, — безапелляционно заявил Яков Платонович, — господин Штольман. Впредь прошу обращаться ко мне только так. Прохор Кузьмич, эта девушка из вашей труппы?

— Конечно. Зара, детка, что случилось? – он смотрел на нее с отеческой заботой и теплом.

— Я не Зара, — измученно возразила девушка. — Я Анна. Анна Викторовна. Яков Платоныч… — она посмотрела ему в глаза и, видя там лишь холодную отчужденность, обреченно выдохнула. — Вы мне не верите. Конечно, вы мне не верите.