— Это была благодарность…

— Награда, — не согласилась я. — Ты, наконец, принял верное решение, и получил за это награду. — Ив открыл рот, но я подняла руку, останавливая его, и продолжила: — Признал бы мои школы раньше, награда была бы больше. А ты тянул три года.  Подождал бы еще пару лет и вовсе заслужил бы только «спасибо». По заслугам и награда, — наставительно закончила я и застыла, глядя в глаза короля, загоревшиеся лихорадочным огоньком.

Он порывисто прижал меня.

— Как же мне не хватало тебя, моя дорогая язва, — и он завладел моими губами.

Я не ответила в первое мгновение. Просто закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Отвращения не было… А потом мне вспомнилось то чувство неясной грусти испытанное мной, когда я видела взгляды, которыми обменивались Элдер и Амберли, их касания и улыбки, дарованные друг другу со всей теплотой и искренностью царившей между супругами.

А еще мне вспомнились похожие моменты из нашей жизни с королем до его проклятого спора и лжи, разбившей мое сердце. И я вдруг поняла, что скучаю по этим моментам и, наверное, по мужчине, с которым пережила немало светлых минут, тоже. Кажется, я и вправду готова была сделать шаг навстречу… И я ответила на его поцелуй.

— Шанни, — отстранившись на миг, произнес с затаенным восторгом монарх.

Его объятья стали крепче, и возобновившийся поцелуй приобрел большую чувственность. И когда его дыхание участилось, и рука поползла по моему телу, я вспомнила совсем иное – объятья в дверях дома оперной дивы.

— Нет, — отпрянув, от короля, я отрицательно покачала головой. — Не могу.

Ив отвернулся, затем и вовсе отодвинулся. Ему потребовалось некоторое время, чтобы справиться с дыханием и успокоиться. Наконец, король обернулся и одарил меня немного натянутой улыбкой:

— Хорошо. Ты права. Я опять спешу, а обещал этого не делать.

В карете на некоторое время воцарилось молчание. Государь глядел в окошко, я тоже, но совсем недолго. Вскоре я скосила глаза на своего соседа и попутчика. Ив вдруг напомнил мне мальчишку-сорванца, получившего по рукам, как только он потянулся к конфете в надежде, что этого не заметят. И теперь этот сорванец нахохлился, став похожим на сердитого воробья. Вроде бы и клюнуть может, но забавный до невозможности.

Я снова отвернулась к окошку и так сидела некоторое время, чтобы справиться с приступом смеха.

— Со мной сегодня произошел презабавнейший казус, — немного сухо спросил Ив.

Он всё еще дулся, и я прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос, потому что перед внутренним взором всё еще стояло сравнение, пришедшее мне на ум. Поругаться из-за неуместного веселья мне не хотелось. Это могло закончиться тем, что уже мне пришлось бы заигрывать с королем, чтобы успокоить. Но могло быть и хуже. Разгневавшись, монарх мог перестать быть милым и уступчивым, а сворачивать в сторону Лакаса из-за его мстительности мне хотелось еще меньше. После этого общаться стало бы снова тяжело.

Не дождавшись от меня внимания, Ив молчал. Однако вскоре мне удалось справиться со смехом, и я, обернувшись, ответила вопросительным взглядом, показав, что слушаю его. Удовлетворенный этим государь продолжил:

— Я примчался в твое имение, как какой-нибудь герой-кавалерист, — напряжение из его черт постепенно уходило, и говорил Ив уже более живо: — Желал налететь, закружить, обескуражить…

— У тебя это вышло, — заметила я.

— Но позже, — парировал король. — Поначалу я ворвался в твое имение. Я был блистателен и великолепен, уж поверь мне. — Я хмыкнула и удостоилась высокомерного взгляда и упрямого: — И тем не менее, ваша светлость. А теперь уберите жало и дослушайте, если всё еще желаете удовлетворить свое любопытство. — Я прикрыла ухмылку ладонью, и меня облагодетельствовали важным кивком. — Так вот, я ворвался в ворота, промчался до дворца и там спросил у твоего дворецкого, поспешившего мне навстречу, где хозяйка. Меня отправили в парк. Я устремился туда, рисуя себе сцену, как захвачу тебя в объятья, потом упаду на одно колено и объявлю, что весь у твоих ног…

— И что же? — полюбопытствовала я. — Тебя выставили за ворота?

— Вовсе нет, туда я выставился сам, но чуть позже, — отмахнулся государь. — Я шел по парку и услышал женские голоса. Один из них показался мне твоим, и я поспешил. Вдруг увидел, как ты выбежала на дорожку за мячом, выкатившимся из-за кустов. На тебе было чудесное небесно-голубое платье и шляпка с широкими полями.

— О Боги…

— Нет, душа моя, они в это мгновение решили остаться в стороне, должно быть, хотели позабавиться над своим наместником на благословенных землях Камерата. Так вот пока Всевышние замерли в ожидании развития событий, я поспешил к моему видению. Схватил за руку, развернул в танцевальном па и, перехватив за талию, воззрился... на баронессу Тенерис.

И я расхохоталась, представив воочию описанную мне картину. Бедная матушка! Столь вероломного нападения на нее не совершали еще ни разу!

— Ты бы видела ее глаза! Могу поклясться, что руку, взметнувшуюся для пощечины, остановило лишь мое спешное отступление, — усмехнулся Ив.

— Ты ведь не обидел мою матушку? — забеспокоилась я, зная, каким резким и грубым он может быть, если считает, что к нему относятся без должного уважения.

— Разумеется, нет, — отмахнулся король. — Я был вежлив. Быть может, несколько суховат, но ведь стоит понять, насколько я оказался обескуражен промахом! Если бы не эта проклятая шляпка и моя спешка, я бы никогда вас не перепутал, но баронесса сохранила стройный стан, и в движениях была так же легка, как и ты. А между тем я привык видеть ее совсем иной. А тут будто юная девица, а не зрелая женщина, — несколько едко закончил он.

— Откуда этот тон? — усмехнулась я и напомнила: — Моя матушка старше тебя всего на четыре года…

— Ваша светлость, не смейте напоминать мне о нашей с вами разнице в летах, — надменно ответил монарх и вернулся к своему повествованию: — Далее ее милость справилась с оторопью и вела себя безукоризненно. Я тоже. Был мил и приветлив. Смутило лишь одно.

— Что же? — полюбопытствовала я.

— На мой вопрос, где тебя сыскать, ее милость не спешила дать ответ. Это было странно. Мне даже подумалось, что баронесса не хочет говорить. Пришлось напомнить, кто перед ней, и твоя матушка сдалась.

— Все-таки обидел, — почти утвердительно произнесла я.

Государь округлил глаза и возмутился:

— Кто?! Нет, конечно же! С моей стороны это было бы глупо. Это ведь твоя родительница, и вы близки. Впрочем, мне подумалось, что причина этого нежелания кроется в том, что я увидел в твоих глазах. Ее милость, должно быть, взволновалась, что я могу забрать тебя и испортить поездку.

Я согласно склонила голову и улыбнулась, пряча за этой улыбкой волнение. Мне хотелось надеяться, что государь не распознал истинных причин, руководивших ее милостью – неприязнь к сюзерену и нежелание подпускать его ко мне.

— Стало быть, ты решила показать, кто здесь хозяин, — король улыбнулся в ответ. — Решение верное. Власть не имеет возможности охватить всё и сразу, а ее представители на местах этим беззастенчиво пользуются. Тем более они же и являются подотчетными лицами, а каждый отчет не проверишь. И если уж невозможно сунуть нос абсолютно во всё, то стоит хотя бы напоминать зарвавшимся чиновникам о том, что их ожидает на примере соседа. И каковы результаты?

Я окончательно расслабилась и, откинувшись на спинку сиденья, произнесла:

— Пожалуй, свои инспекции я назову всего лишь желанием лично проверить, как живут тибадцы, и как на моих землях блюдут законы Камерата. Доказывать, что я здесь хозяйка, надобности нет. Жители моего графства знают об этом, а батюшка недурно заботится о моих владениях, чтобы люди уверились в отсутствии власти. — Король возражать не стал, и я охотно продолжила: — Что до результатов, то я довольна проверкой. Пока мало кто разочаровал меня настолько, чтобы просить о королевской ревизии и дознавателях.

— Но такие есть, — заметил Ив.