— Ну? Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя сказать это?

        — Это тоже сработает, — он приподнимает брови. — Как ты умоляла капитана.

        — Ох, пожалуйста. И ты тоже, жучок.

        — Что?

        Я ранена, и должна была услышать об этом, как и все остальные. Я лучший друг и должна привыкнуть к этой сенсации. Он с притворной грустью качает головой.

        — Говорю тебе, наша дружба держится на каменистом пути.

        Я закатываю глаза.

        — Ты можешь исправить это, рассказав мне, как ты умоляла его об этом. — его глаза сверкают. — На коленях? На спине? В позе шестьдесят девять? Или быть может...

        Я бросаю ему в грудь маленький камешек, заставляя замолчать.

        — Я же говорила, что дело не зашло так далеко. Я была под кайфом..

        На секунду он замолчал.

        — Не думаю, что наркотики заставляют тебя хотеть того, кого ты никогда раньше не хотела.

        — Откуда ты знаешь?

        Он поднимает плечо.

        — Просто говорю.

        — Что бы это ни значило. Ты собираешься рассказать мне свою важную новость?

        — Два слова, детка, — он поднимает указательный и средний пальцы. — Стартовый. Состав.

        — Что?

        — Тренер выбрал меня в стартовый состав на предстоящую игру!

        — Вау, это здорово, Дэн.

        Я не могу притвориться, что я в восторге, как бы ни старалась.

        Он смеется, прежде чем все это исчезает, и смотрит на меня своим бесстрастным лицом.

        — Я вижу твою незаинтересованность, негодяйка.

        — Извини, но я думала, тебе больше не нравится футбольная команда.

        — Черт возьми, нет! Я сказал, что им на меня наплевать, — он потирает руки с озорством и достижениями, написанными на лице. — Я знал, что мое время придет! Больше никаких скамеек.

        — Я знала, что ты сможешь это сделать, — я обнимаю его за плечи. — Я горжусь тобой, приятель.

        — Да, черт возьми, детка. Я горжусь собой! — он поднимет ладонь в воздух, будто шлепает воображаемую задницу. — Представляешь, сколько девчонок набросится на меня после игры?

        — Ты действительно свинья. И это все, ради чего ты хочешь играть в футбол?

        — Это главная причина. Мой список пополниться подобным дерьмом. — он хватает мой наполовину съеденный гамбургер и заканчивает его в два огромных укуса. — Есть также все эти великолепные аплодисменты и адреналин. Тебе это понравится.

        — Нет, ошибаешься. Мы с футболом не дружим, помнишь?

        — Ты обещала, — говорит он с набитым гамбургером ртом.

        — Нет, не помню.

        — Первый год, — он переходит на спокойный, шикарный акцент, как какой-то старый ведущий новостей BBC, и притворяется, что держит микрофон. — Когда Дэниел и Астрид впервые подружились, Астрид сказала ему, что ненавидит футбол, а Дэниел сказал ей, что ненавидит искусство. Поэтому они договорились никогда не изображать интереса друг к другу. Однако Дэниел пообещал посетить выставку Астрид, если она состоится. В свою очередь, Астрид пообещала присутствовать на играх Дэниела, если он станет футболистом.

        — Фу. Неужели я это сказала.

        — Да, ты это сказала, негодяйка.

        Он шевелит бровью, делая как-будто падает микрофон.

        — Ты сдержишь свое обещание. Субботний вечер. Домашняя игра. В этом сезоне мы надерем кое-кому задницу.

        Таков мой план, затащить Дэна в музей.

        — Это последний год работы капитана, и он собирается его отработать.

        Я снова ударила его по плечу.

        — Эй, жучок, может, я и приду на твою игру, но спаси меня от идолопоклонство Леви, когда он активно разрушает мою жизнь.

        — Может, тебе не стоит давить на него? Он же, Кинг.

        — Я прячусь, обедая в саду за школой, разве я похожа на того, кто на него давит?

        Я говорю так же неуверенно, как и ощущая себя.

        Единственная причина, по которой я не бросаю вызов Леви, заключается в том, что я не хочу, чтобы папу вызвали в школу или, что еще хуже, чтобы он узнал, что я не держусь подальше от фамилии Кинг, как он приказал мне.

        Кроме того, быть невидимой, это тяжело, когда у меня за спиной буквально дышит школьный король.

        Тем не менее, я поддерживаю свое расследование с полицией. Во всяком случае, я попросила заместителя комиссара, папиного друга, сообщить мне, если появятся еще какие-нибудь улики.

        К черту Леви, если он думает, что может лишить меня права знать правду.

        — Он может быть суровым, но он классный капитан, — голос Дэна полон трепета, и самое печальное, что я думаю, так же в своём подсознании. — Он поручился за меня перед тренером.

        — Подожди, — я поднимаю глаза от испорченного рисунка. — Леви поручился за тебя?

        — Да, и насколько это круто?

        — Нисколько. Разве тебе не кажется странным, что он поручился за тебя именно сейчас?

        — Неа.

        Он встает, перекидывая рюкзак через плечо.

        — Дэн. Этот парень, вероятно, не замечал тебя два года, а теперь, когда он хочет разрушить мою жизнь, он делает тебя стартером? Да ладно, это же понятно, как ясный день.

        — Футбол, капитан, и тренер так не работают. Стартер был удален, и я занял его место, потому что я заставлял себя быть лучше.

        — Дэн... — я хватаю его за руку. — Мне очень жаль. Дело не в том, что я считаю тебя плохим игроком, просто время странное, вот и все. Не хочу, чтобы тебе было больно, когда все будет складываться не так, как ты надеешься.

        — Со мной все будет в порядке. — его голос смягчается, когда он обнимает меня за плечо. — Просто держись подальше от неприятностей, негодяйка.

        — Да, дружище, — улыбаюсь я, радуясь, что небольшая ссора между нами закончилась.

        Он единственный, кто может сделать выпускной год терпимым.

        Мы с Дэном расходимся, как только возвращаемся в школу. У него тренировка, а мне нужно убить несколько часов в художественной студии, прежде чем мы уйдём вместе.

        Я чертовски не хочу возвращаться домой ни минутой раньше, чем нужно, и иметь дело с медовым сарказмом Виктории, ядом Николь и с холодным взглядом отца.

        Кто-то врезается в меня, чуть не сбивая с ног. В последнюю секунду я напрягаюсь и оказываюсь лицом к лицу не с кем иной, как с Николь.

        — Смотри, куда идешь, сука, — шипит она себе под нос, и ее подруги хихикают, будто это самая смешная шутка, которую они слышали сегодня.

        Я тычу пальцем ей в плечо и отталкиваю.

        — Сама смотри, — я наклоняюсь, чтобы шепнуть так, чтобы только она могла слышать: — Или вся школа нуждается знать, что ты и твоя мать золотоискательницы, которые украли моего отца у его семьи?

        Ее глаза расширяются, и я протискиваюсь мимо нее, чувствуя себя немного лучше, чем на протяжении всего дня.

        — Думаешь, твое мнение имеет здесь какое-то значение, шлюха?

        Она кричит у меня за спиной, но я не обращаю на нее внимания и проскальзываю в художественную студию.

        Двое младших учеников уже сидят за своим холстом, но даже не потрудились ответить на мое приветствие.

        Мало того, что моя новообретенная видимость, это боль в заднице, но это еще и неправильный тип видимости.

        Я надеялась, что все это уляжется, но, похоже, нет.

        Я вздыхаю и иду к своему шкафчику за фартуком. Это место, мое святилище, и я никому не позволю его разрушить.

        Даже если учитель рисования распустил все черные полотна, будто их никогда и не было. У меня было смутное представление, что вся школа кланяется Кингу, но я никогда не думала, что у него также есть учителя, которые едят на ладони.

        Наивная я.

        В тот момент, когда я натягиваю фартук, мой гнев вспыхивает.