Стыковался со станцией в экстренном режиме, подрезав торговый транспортник с Унжира. Еле дождался герметизации стыковочного рукава. Чуть не проломил люк, кулем вывалившись на железные пластины стыковочного шлюза. Он никого не видел перед собой, расталкивал со своего пути всех, кто попадался под ноги, и роботов, и землян. У него была цель: Дарья. А она стояла в зале прилета перед монитором, на котором ярко светились буквы вызова его, Демиса Диманта, на поединок с Ялайшем, сыном Чаини. Самого смертника не наблюдалось. Зато рядом с Дашей стояла шия Мартан, и к ней спешил муж, предупреждающе направив бластер на Демиса, но тот проигнорировал оружие, вызвавшее всеобщую панику среди прилетевших. Поднялся истошный ор, способный оглушить намертво. Демис в три шага добрался до хрупкой Дорош, развернул ее к себе и замер, увидев в ее алых глазах слезы, боль, отчаянье и что-то еще. А затем она влепила ему пощечину, и злость лопнула, развеявшись без остатка.
— Ненавижу тебя! — крик раненой птицы, а затем опаляющий поцелуй.
В голове альбиноса все смешалось: растерянность, надежда, любовь и жажда. Он крепко обнял девушку, замычал, наслаждаясь ее поцелуем. Все же он был прав, она и не собиралась сбегать от него, даже не думала. Она хотела спасти подопечного и сделала это, отлично отвлекла Демиса своими поцелуями. Ну и пусть живет пока смертник. Поединок назначил, выкрал себе пару часов жизни. А Демис получил свой приз, который уже был в его руках и пыхтел так умилительно недовольно.
— Знаешь, так ласково меня еще никто не ненавидел, — прошептал Демис, любуясь Дашей, зарываясь рукой в ее голубые с малиновыми прядями волосы, дурея от счастья.
Кивнул Мартану, что все хорошо, тот нехотя убрал бластер, но жену из-за своей спины не выпускал. Правильно, свое надо беречь всегда и всюду. Так и Демис будет делать. Хочет Даша поиграть в настоящих солдатиков, будут ей солдатики, сам Мартан, кстати, тоже отличный кандидат на эту роль. Чем бы любимая ни тешилась, лишь бы была рядом.
— Что здесь происходит? — раздался сквозь шум паники очень строгий и властный женский голос.
Демис обернулся назад. Прямо по центру зала, среди напуганных, присевших в ожидании стрельбы обитателей станции, стояла первая леди Манаукской Федерации в окружении охраны. Эта невысокая землянка лет сорока, в строгом черном костюме на умопомрачительно высоких каблуках, чеканя шаг, бесстрашно приближалась, недовольно пронзая Демиса взглядом серых холодных и расчетливых глаз.
— Мама! — радостный возглас шии Мартан разбавил напряженную атмосферу. Елизавета и ее муж, Стемп Мартан, поспешили навстречу землянке.
Димант взглянул в глаза Дарье, которая пыталась вырваться из его объятий, покачал молчаливо головой, чтобы не дергалась, а сам с ехидной улыбочкой указал кивком на монитор:
— Мы на поединок прилетели, а вы, шия Махтан?
— И я, видимо, тоже на поединок, — невозмутимо отозвалась дамочка, приглядываясь к Дарье. — Племянницу мою отпустите, ши.
— Не могу, она моя покровительница, и моя обязанность ее оберегать.
— Покровительница?
Брови Линды Махтан взметнулись в удивлении, а Дарья наконец-то заговорила:
— Тетушка, нам нужно поговорить.
— Поговорим, обязательно. Для этого я здесь. Но для начала скажи, ши, как вас там…
— Ши Дорош, — подсказал ей Демис.
Дарья возмущенно толкнула его локтем, а все присутствующие манаукцы удивились. Хотя с чего бы? Сами же все прекрасно видели. И поцелуй, и слова признания. Все!
— Эй, ты что такое говоришь? — возмущалась Даша, дергаясь в его объятиях.
Демис победно улыбался, любуясь на нее.
— Я твой фаворит, Дашенька, а значит, и фамилия у меня теперь твоя.
Вряд ли, конечно, наставник обрадуется, да и пусть. Демису ничье мнение не нужно было.
— Я не соглашалась! — по-детски звучали оправдания малышки. Но она и была еще совсем невинна, чтобы играть с таким матерым волком, как Демис.
— Милая моя, нежная бабочка, здесь куча народа в свидетелях. Все видели, что ты меня поцеловала.
— Даша, — расстроенно возмутилась шия Махтан, единственная, не заставшая сцену с поцелуем официального признания Демиса фаворитом.
— Это само собой получилось. Я не этого хотела, честно, — тут же стала жалобно мямлить малышка, которая только сейчас поняла, какую услугу оказала Демису своим нежным порывом.
— Поздно оправдываться, — вкрадчиво шепнул он своей бабочке, склоняясь к самому уху. — Да и никто тебе, милая моя, не поверит. Так страстно целуют только фаворитов. Спасибо, малышка.
Даша
Небольшое экстренное собрание было проведено в жилблоке Махтанов. Я восседала на диване и созванивалась со всеми, кого перепугала своим побегом. Приходилось оправдываться и объяснять, что это никакой не побег, а просто женская блажь. Опять же поединок в мою честь состоится через сорок минут, а я все еще не успокоила папу. Мама сразу приняла мои объяснения и сказала, что рада за меня, потому что я наконец-то определилась. Когда же я возмутилась, что не определялась, и это все дедушкина программа, мама легкомысленно махнула рукой.
— Потом спасибо скажешь ему. Поверь, выбирать самой — это сложно.
— А если я и не собиралась выбирать?
— Вечно на шее у отца не усидишь, как ни старайся. Да и не в духе унжирцев зависеть от кого-то, кроме себя, разве нет?
— А сейчас я не завишу ни от кого? — ехидно уточнила, потому как слова мамы звучали, на мой взгляд, глупо.
— Ты так уверена, что зависишь? Значит, еще не повзрослела.
Эти ее последние слова глубоко засели в моей голове. Что есть зависимость от кого-то? И так ли мы зависим от других, как нам кажется. Возможно ли, что все это иллюзия, которую мы сами себе навязали? Я ведь могу улететь куда хочу, могу жить как вздумаю, просто знаю, что не буду этого делать. Попасть в настоящую зависимость опасно. По сути все живут ограниченные правилами, нормами, воспитанием, нравственностью, традициями. Живут и не считают себя угнетенными. Нет, есть, конечно, те, кто идет против системы, но большинство ли это? Единицы, ну пусть сотни против миллиарда. Капля в море.
Думала над мамиными словами, оправдываясь перед папой. А так ли он ограничивает маму? Возможно, это она ограничивает его свободу собой. Он ведь одержим ею, а она всего лишь настроена на него. У него любовь с привкусом безумия, а у нее? Любит ли она папу? Или просто позволяет любить себя?
Разговор с тетушкой Линдой вымотал меня морально, пришлось раскрыть ей некоторые тайны нашего с девчонками плана по захвату власти, в которой ей, как самой влиятельной женщине, тоже была отведена не последняя роль. Тетушка пришла в восторг от самой идеи, но не от ее исполнения. Корректировали на ходу. Лиза поклялась, что будет подчиняться маме, отстранится от наместника, но я покачала головой, понимая, что ей будет очень сложно сделать это. Лиза реально боготворила наместника за его ум и опыт. Как ни крути, а он ее натаскивает, потихоньку, но обучает.
Мы пришли к единому мнению, что нам нужно время и накопление сил. Демис заверил, что всецело с нами, и я доверяла ему, потому что он был как мой папа, одержимый своей женщиной. И пусть я сглупила и поцеловала его при всех, признав своим фаворитом, но и из этого можно извлечь пользу.
В спортзале собралось порядком народу, все стояли в ожидании появления соперника. Демис обнажился до пояса, красовался передо мной своим атлетическим, прекрасно гармоничным торсом. Нет, я его определенно нарисую, это тело должно стать произведением искусства. Я стояла, сложив руки на груди, и фантазировала о сюжете для своего полотна. Время медленно приближалось к началу поединка. Я точно знала, что Ялайш благополучно покинул станцию, и мы должны были просто посчитать минуты, а затем разойтись по домам, разлететься кто куда.
Лиза общалась с Марией по комму, отчего приближенные к ней манаукцы постоянно склоняли головы, не смея оскорбить своими взглядами молодую шиямату. Речь шла о детях и о том, что Лизка сама уже не прочь завести ребенка. Наверное, это и к лучшему, сначала дети, потом политика. Именно так сделала в свое время тетушка Линда. Кстати, первая леди Манаука восседала на стуле, закинув ногу на ногу, и, потягивая сок из высокого стакана, ударилась в воспоминания о поединке в ее честь, найдя свободные уши в моем лице. Не то чтобы это меня напрягало, просто она отвлекала меня от Демиса.
