— Завораживающе, — внезапно раздался низкий вкрадчивый голос за моей спиной.

Я даже вздрогнула, до того глубоко ушла в свои мысли, и обернулась. Рядом стоял один из папиных знакомых — ши Алиас Тамино.

— Добрых дней и счастливой жизни, Дарья. Смею заметить, у вас тонкий вкус. — Алые губы тронула холодная улыбка.

Я моргнула, ловя себя на мысли, что так может улыбаться маньяк или хищник. Очень пугающая мысль, волнующая. Встрепенувшись, словно сбрасывая с плеч изморозь, быстро подняла взор, чтобы внимательно рассмотреть выражение глаз альбиноса. Не стоило обманываться безмятежным видом шиянарцев и их белым образом земных ангелов. Шиянарцы скрывали в себе слишком много опасных тайн, которые я не советовала бы никому даже пытаться узнать.

Алиас Тамино обладал невероятно бешеной аурой властности, подавляющей окружающих. Рядом с ним всегда хотелось передергивать плечами, скидывая чужое давление. Наверное, именно такими и должны быть баснословно богатые личности. Ши Тамино — один из самых богатых шиянарцев на Новомане, да и вообще среди манаукцев. Владелец шахт манны мог обеспечить не только своих детей до самой их старости, но и внуков.

Хотя ему в этом году исполнится пятьдесят пять, выглядел он намного моложе. Тамино прекрасно разбирался в живописи и был моим меценатом, организовавшим выставку в своем закрытом клубе «Алый бархат». Странное место, я уже час здесь, а не могла отделаться от мысли, что местные гости странным образом реагировали на мои картины, не так, как я запланировала.

— У вас скоро день рождения, ши Тамино, хочу сделать вам подарок в знак признательности, — отозвалась я, указывая на картину.

Все равно она осталась неоцененной, а жаль. Может, не мое. И моим зрителям нужен именно вид крови, иначе чего они там все столпились у тех трех картин, а не здесь. Надо признаться себе, что мой пробник сменить стиль провалился, старик оказался прав. Мой агент, мастер Леон, был уже подслеповат, но упрямо видел выгоду в любой мазне. Он мне честно сказал, что ничего из моего желания привнести новое в свое творчество не выгорит. Люди уже прикормлены, и им надо давать то, что они ждут. А для новых идей нужен новый псевдоним, тогда и позориться не стыдно. Не стыдно, как оказалось. Зато заставило задуматься.

— Вы хмуритесь, — заметил Тамино, который умел долго молчать, что мне в нем очень нравилось. Мы уже год плотно с ним работали, так как я хотела стать самостоятельной, не зависеть от мастера Леона, от советов матери, которая во мне внезапно рассмотрела то ли конкурентку, то ли ученицу, не понимала я взрослых. Да и не хотела понимать.

Я опять оглянулась на посетителей, которые плавно перетекали от одной экспозиции к другой, но эту картину обходили стороной.

— Эта картина привлекла только вас.

Шиянарец блеснул алыми глазами и опять мимолетно улыбнулся в своей пугающей других, но не меня, манере.

— Не только. Такой интерес обычно не афишируется. Скажу больше: вы мне картину уже не можете подарить, она куплена. Так что вам стоит нарисовать новую.

Вот тут я опешила и развернулась лицом к Тамино.

— Как продана? Выставка только открылась, и пятнадцати минут не прошло.

— Я же сказал, шия Дорош, — снисходительно улыбнулся альбинос, чуть приподнимая многозначительно брови, — у вас очень тонкий вкус, и вы имеете уникальную чувствительность. Красиво рисуете боль и страх. Очень сладко. На такие работы я вам очень быстро найду покупателей. Но с одним небольшим условием.

— Каким? — заинтересованно переспросила, слабо веря, что кто-то будет драться за такие вот работы.

— Без крови, если только жертва прикусит от наслаждения губу.

— Наслаждения? — практически шепотом выдохнула и даже попыталась отшатнуться.

Шиянарец меня поймал за плечи и, резко развернув, склонился, чтобы прошептать у самого уха, шевеля волосы, будоража кровь и пугая действительностью, которую не заметила, хотя сама и рисовала картину:

— Она улыбается.

Я сглотнула, выпучив глаза. Как я не заметила это? Ведь правда! У девушки с картины уголки губ чуть-чуть приподняты. Лишь тень улыбки, но ее заметно, если приглядеться.

— У вас талант, шия Дорош, я восхищен и пленен вами. И хочу с вами долго и плодотворно сотрудничать. Поэтому хочу попросить вас почитать книги Виолы Эйлонской для вдохновения. Поверьте, я ее фанат, и вы им станете. Вам ведь уже есть восемнадцать, а значит, уже пора открыть для себя очень глубокий, чувственный мир. И помните, ничего не бойтесь. Вы дочь своего отца.

— Что вы имеете в виду? — не поняла я намека на папу.

Алиас улыбнулся уже шире и выпрямился, складывая руки на груди, многозначительно помолчал.

— Все выходцы с Шиянара имеют особенные предпочтения.

Я нахмурилась. Меня беспокоила какая-то неправильность нашего разговора. Опять же намек на то, что я совершеннолетняя по манаукским законам. Словно Алиас Тамино, напомнив о возрастном цензе, предлагал поговорить об интиме. Я даже задрожала от такой перспективы. Нет, я не боялась секса и разговоров о нем. Как раз разговоров о нем в моей жизни слишком много стало из-за сестры и подруги. Но я не ожидала, что предложение поступит от шиянарца, годящегося мне в отцы, к тому же хорошего знакомого папы. А кто, вообще, мне сказал, что они друзья? Я ведь ни разу не видела, чтобы они общались, просто знала, что у них общий круг общения, как приближенных к янарату.

— Дарья, — тихо усмехнулся Тамино, — не стоит пугаться меня и моих слов. Просто воспользуйтесь советом и познакомьтесь с творчеством Виолы Эйлонской. Спасибо потом скажете. А сейчас прошу меня извинить, надеюсь, что вы успеете за два месяца нарисовать мне подарок ко дню рождения, куда вы непременно приглашены почетной гостьей.

Мой меценат откланялся, а я, проводив его взглядом, обернулась на картину, закусив губу. Кто такая Виола Эйлонская? Подняла руку с коммуникатором и забила имя в поисковую строку. Галасеть среагировала быстро, выкинув меня на официальный сайт писательницы ПОРНОКНИГ!

Я так опешила, что чуть не выкрикнула это слово, оглянулась в сторону, куда ушел этот интриган, но Тамино слишком быстро двигался, его и след простыл.

— И за это я должна сказать спасибо? — переспросила я пустоту и выключила коммуникатор. Не дождется.

Удивительно, но выставка прошла на ура! Я собой осталась довольна.

Мастер Леон тоже. Даже извинился за то, что не поверил в мое новое начинание, я, конечно же, обиделась для вида, но быстро простила старого мастера, который в свое время сделал еще мою маму знаменитой, а теперь вот и меня.

В жилблок на манаукском уровне вернулась уставшая. Охрана, как обычно, осталась у дверей, но прежде проверила территорию, арендуемую для меня лично папой, а для него моя безопасность персональный пунктик, который он соблюдал неукоснительно. Я думала приму душ и спать, но нет, любопытство мягкой кошачьей лапкой подтолкнуло в мои пальцы комм, и я, не задумываясь, опять открыла официальный сайт Виолы Эйлонской, которая гордо называла себя писателем эротики.

Ну-ну, сейчас проверим, чем ее эротика отличается от порнографии. Я вот не верю в эту разницу. Особенно когда на татарке голый мужчина стоит на коленях спиной к зрителю перед женщиной в кожаном корсете с плеткой в руках. А названия книг вообще верх безвкусицы! «Невинность принцессы», «Порочная плоть», «Меченная взглядом доминанта», «Цепи для пирата».

Да ладно! И это я должна почитать? Про доминанта с лазерами вместо глаз? Или он киборг и его глаза и вправду имплантаты, способные оставлять ожоги? О да. Я бы такое почитала.

Но все же открыла бесплатную только начатую книгу «Обласканная кнутом». Что-то в названии зацепило, хотя понятно что — кнут! История захватила с первых строк. Не знала, что можно пробежаться по началу текста и провалиться, задержав дыхание, пока не дойдешь до конца.

«Можно ли кончить от одного взгляда на мужчину с кнутом в руке? Или глядя на кнут, зажатый в сильных белоснежных пальцах с покрытыми волосками фалангами и проступающими от еле сдерживаемых эмоций венами на тыльной стороне кисти? Захватывает ли дух хищное переплетение кожи кнута, этого орудия пыток, поющего в умелых руках. Черный, как самая порочная ночь.