— Вообще-то, он давний знакомый, точнее, пришелец из прошлого. Он лучший ученик отца, Демис Димант. И благодаря твоей мамочке он посчитал, что я объявила его своим покровителем.

— А при чем здесь моя мама? — выпучив глаза, зашептала Лиза.

Ага, значит, наш разговор могут подслушать. Стемп, что ли, в соседней комнате? Да и ладно. Мне уже терять нечего! Непорочность я свою уже отдала.

— Потом при встрече расскажу. Ладно, я домой, ты на Новоман полетишь или еще на станции останешься?

— Нет, мне на Манаук надо.

— Хорошо. Слушай, а ты не помнишь, Ялайш был в клубе или мне показалось?

— Еще и этот извращенец был? Если бы я его видела, то я бы…

— Понятно, значит, его не было, — расстроенно выдохнула. Это что же — у меня еще и галлюцинации были вчера? — Ну тогда до встречи.

Опустила руку с выключенным комом и подскочила на месте от слишком мечтательного голоса чуть ли не над головой.

— To есть я забрал у тебя девственность, моя нежная бабочка! Это честь для меня.

— О, ты что, подслушивал! — возмутилась я в ответ, разворачиваясь к подкравшемуся шиянарцу. — Как низко!

— Да что там подслушивать, Даша. Ты так громко об этом говорила, что не один я услышал, и даже после этого ты будешь утверждать, что не объявляла меня своим покровителем? Да никто же не поверит! Нарисовала, отдала самое ценное, что есть у женщины.

Ну почему он так орет! Ну его же услышат! Я оглядывалась по сторонам, мысленно молила, чтобы никто из знакомых не появился. Я и так публичная личность, меня же каждый второй манаукец знает, или даже каждый первый!

И что за намеки такие пошленькие? Будто не девственность ему подарили, а орден из манны на грудь повесили. Веселится он, смотрите на него.

— Не было этого у меня, — зашипела в ответ, но все напрасно. Нет, это не шиянарец, а сущее наказание!

Димант придвинулся ко мне очень близко, склонился, практически соприкасаясь лбом, и насмешливо прошептал:

— Ты отдала мне свой первый раз!

Я словно в детство окунулась. Опять он брал надо мной верх, отчитывал, подтрунивал, а я ничего не могла сделать, только рот ладошками прикрыть и извиняться перед проходящими мимо манаукцами. Какой позор! Папуля его точно пристрелит!

Нужно подумать, как теперь мне быть. Вот и стояла, все так же прикрывая говорливый рот Демиса, обжигая пальцы о горячие чувственные губы. Стояла, ощущая, как огромные ладони собственнически легли мне на поясницу. Мысленно я впечатлилась, как быстро Димант оделся, сильные ноги обтягивали отнюдь не спортивные штаны, а вполне себе деловые черные брюки и ботинки были офисные. Про шелковистую, приятно пахнущую светлую рубашку молчу.

Раньше я постоянно видела его в черном защитном костюме охранника, а сейчас щеголяет в брендовых унжирских вещах, подтверждая слова о богатстве. А я ведь не в курсе, кем была его мать и покровительница, или их было много. Вообще ничего про него не знаю. И что теперь делать с ним не представляю. И пусть все считают меня умной, но все варианты, что роились в голове, были бесполезными. Если только сделать вид, что я смирилась со своей судьбой и стану для него покровительницей, не стоит давать ему в руки власть над собой.

Открыла глаза, которые пришлось прикрыть, чтобы не млеть от вида белоснежной кожи и искрящихся весельем рубиновых глаз Демиса. Знает же, что загнал меня в угол. Точнее, я сама себя загнала, а все дедушкины опыты! Итак, пора признать, что меня с неистовой силой влечет к шиянарцам. Их сладкие гены и я — очередной эксперимент великого и ужасного ученого Ясина Самира. И я хочу сотворить свой эксперимент, личный. Я хочу создать Абсолют.

Глубоко вздохнула, растянула губы в коварной ухмылке, глядя прямо в глаза Демиса. Ну что же, сам напросился.

— Я буду твоей покровительницей, но о фаворе даже не мечтай. Это место уже занято.

— Кем?

Этот вопрос я оставила без ответа. Он повис в воздухе тяжелым грузом для Демиса, но не для меня.

— Пошли завтракать, подопечный.

Я привыкла приказывать, привыкла, что мужчины исполняют все мои требования. С Демисом тоже не будет проблем, он вырос в таких же условиях, если не хуже. Думаю, я смогу его убедить, что покровительница из меня не самая лучшая. Может, сам сбежит.

Ялайш

Семейный завтрак проходил после обязательной церемонии почитания отца- императора и небольшой молитвы богам. Мерные перезвоны колокольчиков и дым ароматных палочек вводили в особенный транс, при котором полукровке отлично думалось. Последствия бессонной ночи постепенно уходили вместе с усталостью мозга. Кровь начинала разгоняться и стали появляться здравые мысли, оттесняя обиду и чувство униженного достоинства. Хорошо, что он не полез в драку. Кем бы ни был тот альбинос, он явно не умел сдерживать себя и свои вспышки гнева, иначе бы не пнул Ялайша, выпроваживая его из подсобки. Но как же обидно. Даша снова сорвалась с крючка. А ведь активная фаза у девчонки. Значит, хотела его, и у них могло бы получиться зачать ребенка. Но почему ему так не везет с ней? Вроде и вот она в его руках, а в следующий момент уже машет на прощание за спинами своих соплеменников. Почему же он такой слабый перед ними? Как же обидно, что грубую силу в реальных условиях умом не сокрушить, это все лишь мифы и легенды. Манаукцы очень живучие, их даже не отравить, не порезать. Если только пристрелить, но тут велик шанс угодить на скамью смертников. Не спасут ни связи, ни деньги, ни умение быть незаметным. Убийство строго карается законами Союза, так строго, что оторопь берет. И, конечно же, исполнителями приговоров являются никто иные, как манаукцы. Так что он был благоразумен, когда отступил.

Ялайш особо не вслушивался в разговоры посла и матери, даже не обращал внимания на попытки младшего унизить его на глазах у родителей и прислуги, меланхолично ел зеленые водоросли, не чувствуя вкуса. Все это сегодня его не трогало. Всю ночь он думал, что с ним происходит и куда катится его жизнь. После дерзкой попытки выкрасть самого ценного представителя наманганской расы он считал себя изгоем для всех жителей Свободного Союза. Готов был к гонениям, даже план составил на всю свою будущую жизнь, а не случилось. Его выходка сошла ему с рук. Дарья не стала обличать его перед властями, хотя и могла. Девчонка настолько взбалмошна, что зубы сводит. Как она могла целоваться с ним, а в следующий миг уже повиснуть на шее альбиноса. Да и кто он такой? Откуда взялся? Ялайш следил за Дорош, знал всех ее телохранителей и родственников. Кто это, вообще, был? Выскочил как мелкий бес из преисподней и все испортил! Теперь надо заново придумывать, как поймать неуловимую Дарью.

Секс с ней стал навязчивой идеей, слишком сладкие ее поцелуи, дурманящий аромат и гибкое податливое тело. И как же хочется ее взять…

— Ялайш! — строгий окрик Оторуна заставил пасынка вздрогнуть и уставиться на него непонимающим взглядом.

Посол указал взглядом на руки Ялайша и строго отчитал:

— Не порть еду, отец-император сетует на голодающих сирот, а ты мнешь хлеб, который они могли съесть.

Ялайш с минуту рассматривал сжатый в руках хлеб, отпуская свою фантазию о голубоволосой красотке с мраморной кожей, белой как девственный снег, укрывающий вершины гор, и прочной, как их скальная основа. Зло стрельнул взглядом по отчиму и тихо уточнил:

— Так почему же вы, апа Оторун, сын Какхана, спокойно завтракаете здесь, а не усердно показываете всем пример, как нужно следовать заветам отца-императора, и собственноручно не подаете кусок хлеба детям-сиротам, которые есть и на станции «Астрея». Ваша добродетель не останется незамеченной нашим великим отцом.

За столом воцарилась гробовая тишина, и упавшая вилка из руки Конууна прозвучала громовым раскатом среди ясного неба. Младший брат был в шоке от дерзости старшего, который прежде не позволял себе такой смелости в общении с отчимом.

Миола сжалась под тяжелым взглядом мужа, который отмер и оглядел всех присутствующих в столовой. Его губы криво растянулись в широкой ухмылке.