провела по стволу его члена, и мужчина дернулся, глухо застонал. Ну что она творит? Зачем? Он и так уже готов. Но Дарья словно задалась целью совсем свести его с ума, обхватила губками головку и пососала, обвела язычком по кругу, задевая уздечку, продолжая при этом ласкать руками. И Демис не выдержал, со стоном кончил, удерживая голову Дарьи за затылок, чтобы не отпускала, чтобы так и стояла, держа его во рту, поглубже, как можно глубже.

Он кончал, теряясь в ярком миге восторга, отдавая всего себя этой маленькой искусительнице. Всего до капли.

А когда понял, что сделал, когда ощутил, как девочка дергается, отшатнулся, поднял ее на ноги и строго приказал:

— Выплюнь!

Но Дарья лишь рассмеялась, запрокинув голову, повиснув на шее устыдившегося своих порывов Демиса. Глаза ее лихорадочно блестели, словно огнем пылали, такие яркие, оранжевые, нереальные. Облизнулась еще, зараза мелкая, чтобы совсем сгорел со стыда, и коварно заявила, что он вкусненький, сладенький.

— Хочу еще! — добила соблазнительница.

Однако Димант не собирался оставаться в долгу, он быстро натянул брюки, жарко обещая:

— Сейчас, моя милая, будет тебе еще и много.

Выбравшись из клуба с Дарьей на руках, беспрестанно с ней целуясь, чтобы не дула обиженно губы и не причитала на всю публику, что хочет продолжения, Демис спешил на манаукский уровень, где легко снять жилблок. Запереться в нем с неугомонной девицей, которую словно лихорадило в нетерпении прижаться к нему обнаженным телом. И все тормоза слетели, стоило ему поставить крошку у огромной кровати. Девчонка забралась на нее в своих убийственных каблуках.

— Компьютер, музыку! — выкрикнула Дарья, шатаясь как пьяная, хотя Демис мог бы поклясться своей жизнью, что она точно не пила алкоголь.

Девушка стала раздеваться, когда с потолка полилась музыка. Свет в комнате потух, чтобы вспыхнуть миллиардами звезд разноцветных огоньков, что хороводом стали кружить по стенам и полу, создавая атмосферу волшебства и романтики, подталкивая двоих друг к другу.

Димант тоже стал раздеваться. Так, глаза в глаза, они обнажались, улыбаясь, раскрывая свои души и свои желания. И когда он встал полностью нагим перед такой же раздетой Дарьей, она первая сделала шаг к нему, обняла, целуя в губы.

— Ты вырос, Лапушка? Вроде чуть меньше был, — прошептала в сомнении.

Демис даже не обиделся. Прозвучало как комплимент. Он положил девичью руку себе на пах, прошептал, приподнимая игриво брови:

— Если только на чуть-чуть.

Они упали на кровать под веселый визг Даши. Нетерпение сорвало крышу у Демиса окончательно. Он никогда не испытывал ничего подобного ни к одной шиянарке, с которой приходилось быть. Дарья была совсем другая. И ее по-настоящему хотелось присвоить себе навсегда. Хотелось поскорее оказаться в ней, погрузиться в тайны ее женственности. Опаляя кожу девушки поцелуями, Димант пробрался рукой между стройных ног, безошибочно отыскивая эрогенные зоны, чтобы максимально возбудить малышку. Как же она стонала под напором его ласки, как призывно раскрывалась, и Демис вычерчивал языком узоры на белоснежной коже. Небольшие холмики грудей, как произведение искусства, мимо которого нельзя пройти, только наслаждаться ими, облизать, приласкать, слегка щипать за соски, срывая громкие стоны, полные страсти.

Димант следил, как необычно блестят пламенные глаза, затуманенные голодным желанием. Он брал ее только пальцами, а она уже извивалась, сама насаживалась, обещая невероятное наслаждение, когда он возьмет ее по-настоящему. Его пальцы внутри нее были липкие от сока. Она хотела его, уже готова была принять, но Демис задался целью, чтобы она кончила от его языка. Поэтому накрыл губами шелковистые складочки, слизывая сладкие капли ее сока, прикрывая от наслаждения глаза. Какая же она идеальна. Узкая, нежная, порочная щелочка. Пронзил ее языком, застонал, когда тонкие пальчики неожиданно властно до боли сжали его волосы. Дарья прижала его лицо к себе, сжимая бедра. Судорога освобождения прошлась по ее телу, и шиянарец ощущал ее как свою собственную. Член чуть не лопнул от напряжения, требуя свою порцию удовольствия. И когда глухой стон Дарьи затих, Демис приподнялся, подтянул девушку к себе за бедра. Аккуратно, боясь порвать, прекрасно осознавая, что он крупный для такой крошки, стал насаживать ее на себя, наблюдая как Даша выгибается, как от удивления и наслаждения распахиваются ее янтарные глаза, и новый стон наслаждения срывается с алых губ.

— Да, — судорожно выдохнула Дарья.

Демис уже не мог себя сдерживать. Он хотел измерить ее глубину своим телом. Накрыв девушку, держа себя на локтях, альбинос обхватил ладонью затылок Дарьи, сделал первые мощные толчки, поражаясь тому, как легко девушка приняла его всего, во всю долину. И мысль, что сдерживаться не нужно, свела мужчину с ума. Он благодарно впился в губы Дарьи и стал брать ее со всей своей страстью, в том ритме, в котором жило его тело. Он брал ее, глухо постанывая от удовольствия, а она вторила ему. Звала лапушкой, умоляла не останавливаться. И он подчинился, радуясь, что с ней можно быть самим собой. Одержимым, ненасытным. Кончать в нее и кончать, менять позы, разворачивать гибкое тело как вздумается. И она принимала его, цеплялась руками, чтобы не ускользал, чтобы был в ней всегда.

— Глубже, я хочу глубже, — шептал Демис, усиливая напор, блаженствуя от веселых пошлых шлепков их тел, от того, как было влажно, как сладко, как яростно и безумно дико. Горячая звериная страсть. Они сплелись в единое целое. Они как две половинки, будто созданные друг для друга. Дарья сдалась первой, уснула, так и не дождавшись, когда Демис дойдет до очередной разрядки. Ему пришлось исполнить соло, но он не в обиде. С трепетной нежностью, практически сытый, безумно довольный и преисполненный радости альбинос укутал хрупкую покровительницу.

Он так боялся, что придется мучиться, исполняя приказ. А теперь осталось пережить новое знакомство с родителями Дарьи. Жибор Дорош придет в ярость, узнав, что Демис уже переспал с его дочерью. Но пусть. За такое блаженство не грех и умереть. С этой мыслью шиянарец уснул, даже не предполагая, что ждет его при пробуждении.

Даша

Я очень часто рассуждала дома в спальне по ночам о том, каким будет мой первый раз, видела его разным, конечно же, представляла себе на месте моего первого мужчины шиянарца, но вот никак не думала, что им станет полукровка нонарец с унжирскими корнями. Просто в голове не укладывалось, как так повернулась моя судьба. И не сказать, чтобы я сильно расстроилась, нет, все, кажется, было невероятно остро и восхитительно. Тело приятно тянуло во всех местах, между ног непривычный дискомфорт, которого по логике не должно быть вообще, все же у меня манаукская регенерация. Похоже, Ялайш постарался на славу, вдалбливаясь в меня как в последний раз. Кстати, это сущая правда. Больше я себе такого не позволю. Хватит мне этого невероятного приключения. Когда мы вчера вошли в клуб, мозг вырубило окончательно. В воспоминаниях какая-то мешанина из отдельных картинок, а все этот невероятно манящий запах, которым до сих пор было пропитано все пространство вокруг меня и даже я сама.

Не открывая глаз, приподняла руку, чтобы понюхать. Ну точно — пахну! Здорово так пахну, восхитительно. Но надо бы уже вставать и отчаливать домой. Как же лениво.

Открыла один глаз, вознамерившись убрать со своего живота руку Лапушки, да так и замерла. Распахнув второй глаз, удивленно вытаращилась на белоснежную кожу огромной мужской руки.

Это точно не Лапушка. Осторожно повернула голову на бок — Демис!

— Миленько! — выдохнула я расстроенно. Это что же получается, я переспала не с полукровкой, а с шиянарцем, прямо как в моих мечтах. А ведь не зря говорят — бойтесь своих желаний. Ой, не зря.

— Проснулась, моя бабочка? — низкий хрипловатый голос прокатился по моим нервам, заставляя воспоминания просыпаться.

— Ты меня поймал? Я же вроде сбежала от тебя вчера? — неуверенно спросила, все еще пытаясь понять, как оказалась в одной кровати с ним.