– Может быть, он просто восхищался ее работой, – предположила Сагреда. – Работой настоящей Нётер. – Выражение своих чувств в подобной манере казалось довольно странным, но Сагреде доводилось встречать и более эксцентричных клиентов.

– Полагаю, что так, – согласился Мориц, – хотя мне кажется, что в таком случае им следовало тратить больше времени на разговоры о математике.

– Что же они тогда обсуждали?

– Он постоянно спрашивал о том, как ей жилось дома, – ответила Бланш. – О детстве, о ее собственных детях.

– Может быть, он пытался лучше узнать ее как человека, прежде чем совершать вместе с ней тайные ночные вылазки и устраивать засаду на группенфюреров?

– У Эмми не было детей, – возразил Бланш. – И он знал об этом с ее же слов. Но по-моему, это нисколько не мешало ему спрашивать о них снова и снова.

Комп, игравшая роль Эмми Нётер, взяла себе новое имя Андреа и отмотала возраст на несколько десятилетий назад; теперь ее выкрашенные в оранжевый цвет волосы были коротко подстрижены на мальчишеский манер.

– А на этом можно смотреть Нетфликс? – пошутила Сагреда, входя в гостиную и указывая на огромный телевизор с плоским экраном.

– Вот вы мне и скажите, – ответила Андреа. – Я здесь еще новичок; все, что мне удается на нем поймать – это какие-то странные дневные сериалы.

– Извините. К сожалению, нет… настоящую подписку мы не потянем. – Сагреда нервничала даже из-за обычного веб-поиска, ведь подобный трафик между СлизьНетом и внешним миром не имел под собой никаких оснований, так что попытка устроить запойный просмотр современных сериалов наверняка бы разрушила всю их маскировку. – Мы просто ретранслируем видео из игр, где есть телевидение.

Андреа жестом предложила ей сесть. Поверхность дивана была сделана из белого винила, в цвет ковра и наряда самой хозяйки.

– Мы бы хотели узнать о ваших взаимоотношениях с Гёделем, – сказал Сэм.

– С которым из них? Их было так много, что я уже сбилась со счета.

– С последним.

– Мне кажется, он не воспринимал игру всерьез, – ответила Андреа. – И от меня, думаю, хотел того же.

Сагреда была потрясена. – Хотите сказать, что он вынуждал вас выйти из образа?

Андреа нахмурилась. – Не в этом смысле – не для того, чтобы меня удалили. Просто он постоянно вворачивал в разговор комментарии, которые не имели никакого смысла в контексте игры.

– Вроде шуток из «Героев Хогана[12]? – заметил Сэм.

– Нет, не настолько топорно. Никаких анахронизмов, никакой бестактности. Но когда я рассказывала ему о жизни Эмми, он наотрез отказывался мне верить. А потом задавал какие-то странные вопросы: Ты помнишь Тео? Ты помнишь голубую лошадь-качалку? Он продолжал спрашивать об этом снова и снова, даже когда я отвечала нет.

– Как думаете, он мог принять вас за клиента? – поинтересовалась Сагреда. – За человека, которого он знал в реальной жизни, и который участвовал в игре инкогнито?

– Не исключено, – уклончиво ответила Андреа. – До того, как нас вытащили из игры, мне казалось, что он мог быть специалистом по реальной Нётер и просто дразнил нас, указывая на неверно истолкованные нами факты из ее биографии. Но выбравшись оттуда, я навела о ней справки; насколько я могу судить, его слова не относились к реально существовавшей женщине.

Сагреда собралась с духом. – Согласитесь ли вы ненадолго взять на себя роль кукловода Эмми и попытаться убедить его друзей пригласить своего старого товарища обратно в игру?

Андреа рассмеялась. – А что?

Сагреда обрисовала ситуацию с графическим процессором, стараясь по совету Мариам не выставлять все так, будто судьба города целиком зависела от успеха этого предприятия.

– Думаю, я могла бы это сделать, – неохотно согласилась Андреа. – Но я не уверена, что возвращение старой Эмми заставит этого парня испытать настоящий трепет. Не знаю, что именно он искал, но точно не меня – и даже если разочарование от встречи с автоматом заставило его вовсе отказаться от своих поисков, само по себе мое присутствие едва ли выманит его обратно в игру.

Такой ответ не обрадовал Сагреду, но ее положение едва ли позволяло ставить под сомнение слова человека, лично встречавшегося с их неуловимым объектом поисков.

– А другие идеи у вас есть? – спросила она.

– Есть. – Андреа улыбнулась. – Вместо того, чтобы пускать в оборот старых неудачников, почему бы вам не взять роли Эмми на себя? Попытаться сбежать от прошлого и наглядно продемонстрировать его друзьям, что в игре, наконец-то, появилась новая претендентка на ту странная роль, которую в его мечтах должна была исполнить эта женщина.

Сэм прохаживался взад-вперед по залу, пока они с Сагредой дожидались решения Совета. – Почему у меня складывается ощущение, будто мы герои полицейского шоу, в котором детектив может поймать серийного убийцу, только выдав себя за его жертву?

– Понятия не имею, – ответила Сагреда. – Джаррод никогда не проявлял агрессии к другим персонажам игры, не считая автоматов-нацистов – что в общем-то составляет неотъемлемую часть роли, если, конечно, ты не играешь на стороне самих нацистов. К тому же лично мне он не сможет мне навредить, даже если захочет.

Дверь открылась, и Мариам вышла из палаты Советников. – Они дали добро, – сообщила она. – Но с одним условием: ты ни при каких обстоятельствах не станешь делать того, что может нас раскрыть.

– Разумеется, – заверила ее Сагреда. Неуязвимость перед СлизьНетом послужит слабым утешением, если она потеряет концентрацию и выйдет из образа, а жалоба клиента в итоге попадется на глаза человеку и приведет дотошного отладчика прямиком к Арриэтвиллю.

– Ты хорошо разбираешься в… дифференцируемых симметриях? – Мариам, должно быть, просмотрела краткую версию биографии Нётер, но была слишком занята, чтобы изучить ее как следует.

– Для игры моих познаний будет достаточно, – пообещала Сагреда. – Андреа дала мне несколько уроков. Но она хорошо знает этих клиентов, и сказала, что им меньше всего хотелось бы разрушать иллюзию реальности, пытаясь меня подставить. Планируя весело провести вечер, они вряд ли собираются устраивать цирк в духе «Ха-ха, Эмми-бот не разбирается в своих собственных теоремах!».

– Что ж, ладно. – Мариам по-прежнему выглядела встревоженной.

– Это лишь один из возможных вариантов, – подчеркнула Сагреда. – Есть вероятность, что кто-нибудь обнаружит бэкдор в NOAA[13]еще до того, как мы возьмемся за взлом оснастки Джаррода.

– Может, и так. – Мариам тяжело выдохнула. – Ты не против, если я буду наблюдать.

– Не вопрос. Вы с Сэмом – и бывшие ассасины, на тот случай, если у них будут замечания. Но больше никого – иначе у меня может разыграться боязнь сцены.

Мариам рассмеялась. – Через сколько игр ты прошла, прежде чем сбежала?

– Почти сорок. – Правда, во всех этих играх она, стиснув зубы, по большей части просто подыгрывала сюжету, не выходя за рамки минимума, необходимого, чтобы избежать удаления. Сейчас ее впервые заботило впечатление, которое она могла произвести на клиента.

– Если Андреа права, тебе нужно просто вести себя иначе – не так, как она и заменивший ее автомат. Если друзья Джаррода поймут, что в городе появилась совершенно новая Эмми, он, скорее всего, и сам захочет вернуться в игру.

Подходя к бледному каменному зданию, Сагреда разгладила наброшенную на плечи шерстяную шаль. Дом находился на пересечении улиц, образующих до нелепости острый угол, срезанный узкой стеной, где располагался вход в кафе «Централь». Высоко над дверью располагались четыре белых статуи – три женщины и один мужчина в мантии – безмятежно созерцавших светящийся диск Луны. Возможно, они задумывались как изображения неких фигур, известных жителям Вены, но в коллективной памяти основателей Сагреды никаких ассоциаций с ними не нашлось.