Набравшись смелости, Сагреда последовала за Сэмом на другой конец площади; как только ей это удалось, прежняя робость стала казаться полнейшим абсурдом.

Каждый из участков представлял собой небольшую огороженную территорию в углу площади; на ней находилось множество сельхозработников, которые уменьшались в размерах, попадая внутрь участка. Они, как и описывал Сэм, бродили по своими наделам, поедая красные и желтые сорняки, которые боролись за жизненное пространство с нежными зелеными розетками некой культуры, произраставшей в пылеватой почве участков. Какое-то время они с Сэмом просто наблюдали, вглядываясь в это королевство лилипутов, пока четверо рабочих, утомившись, не покинули участок, снова увеличившись до масштаба площади.

– Вперед! – подтолкнул ее Сэм. Вокруг них теснились другие 3-адийцы, которым не терпелось взяться за работу. Следуя за Сэмом, она направилась внутрь участка, однако первая попытка привела ее туда, где земля уже была тщательно вычищена от сорняков; Сагреде пришлось вновь немного увеличиться в объеме и перебраться на новое место, прежде чем поиски подходящего клочка земли увенчались успехом.

Вкус у сорняков был просто отвратительным, но 3-адийцы упорно продолжали их глотать. Сагреда решила не рисковать и поступила так же, тем более что их запах мог играть ключевую роль при выдаче очередного пайка. Сосредоточив свой взгляд на земле, где круги расстояний располагались плотнее и диковинная геометрия не вызывала тошноту, а, наоборот, вводила в некое подобие транса, Сагреда даже чувствовала своеобразное умиротворение.

Она с головой ушла в эту практически бездумную работу, стараясь не задумываться о том, насколько комфортной могла быть ее жизнь, не решись она покинуть «Восток». Сейчас тот мир, где все окружающие компы знали о существовании игры, а построенные ею водяные мельницы создавали подобие цивилизованной жизни, казался настоящим раем.

– Капитан! – прокричал ей Сэм. Небо уже начинало темнеть, но выглядело это довольно странно, ведь на нем не было Солнца. – Пора есть!

Прямо у нее на глазах он увеличился в размерах, и Сагреда обратила внимание на то, как ему удавалось перемещать ноги, чтобы случайно не затоптать будущий урожай или рабочих; затем она проследовала за ним, возвращаясь на площадь.

– Не знаю даже, как назвать это место, – весело признался Сэм, показывая ей дорогу к очереди у отверстия в стене. – До “ресторана” оно, пожалуй, не дотягивает. – Сагреда дождалась, пока разрыв перед ней станет достаточно большим, чтобы, раздувшись, занять его и сделать шаг вперед. Ее мозг уже начал усваивать последовательность деформаций, необходимых для перемещения с места на место, что с одной стороны помогало, а с другой – малость вгоняло в тоску.

– Нам нужно внимательно следить за любыми странностями, – сказала она Сэму.

– Как по мне, здесь все странное, – возразил он.

– Ты знаешь, о чем я. Странное по меркам этого места; все, что выделяется на общем фоне. – Мысль о том, что никто из попавших в 3-адику компов не сумел обнаружить единственный оригинальный эксплойт[8] казалась чересчур мрачной, даже если она действительно объясняла, почему отсюда так и не вернулся хоть кто-то из путешественников. Старый кубический триггер здесь бы не сработал; слишком уж сильно он полагался на евклидову геометрию. Но ведь здесь должны быть и свои трюки. Испытания на прочность, которым этот разъедающий глаза кошмар подвергал графические процессоры, рано или поздно должны были пробить в системе брешь.

Когда очередь в окошке дошла до Сагреды, хмурый 3-адиец велел дыхнуть ему в лицо, и она послушалась. Ловким движением, которое ей едва удалось разглядеть, он пролез через люк, одновременно увеличившись в размерах, и при помощи рта повесил ей на шею нечто вроде торбы, на вид заполненной кусочками зрелых культур, которые она помогала пропалывать.

Она неуклюже ретировалась на площадь и стала дожидаться Сэма. Ее донимал сильный голод, но из-за наполнявшей тело растительной массы – которая, судя по всему, увеличилась в объеме вместе с самой Сагредой, как только она покинула свой участок – пищу было тяжело глотать. Находящиеся в желудке сорняки наверняка можно было как-то сжать относительно размеров всего тела, но растения, как видно, умели этому сопротивляться.

– Не так уже плохо, да? – восхищенно заметил Сэм, пощипывая свою долю зелени.

Тут же лошадей не отстреливают? – подумала она.

Свет быстро тускнел.

– А где тут спят? – спросила она.

– Прямо в стойле, – ответил Сэм. – Не переживайте, я еще ни разу не упал.

– Значит, спокойной ночи, – сказала она. – И спасибо, что помог сегодня.

– Спокойной ночи, капитан.

Сагреда закрыла глаза, мысленно благодаря усталость, которая моментально затянула ее в пучину забвения.

Проснувшись, Сагреда увидела лишенное Солнца небо, расцвеченное, куда ни глянь, в одни и те же бледно-голубые тона. Ее ноги закостенели, а вчерашняя еда за время пищеварения, похоже, ничуть не потеряла в объеме.

– А где здесь… справляют нужду? – спросила она у Сэма, не горя желанием подталкивать его к манере речи, подходящей двадцать первому веку. Если он и правда находил утешение в своей самодостаточной диккенсовской персоне, она вовсе не собиралась дразнить его намеками, способными пробудить воспоминания основателей, для которых самой большей проблемой был слабый сигнал мобильной сети или устаревший PlayStation.

– Я покажу.

Она проследовала за ним к коридору, который начинался с отверстия в стене на площади, а заканчивался комнатой, скрытой от внешних глаз. С одной стороны комнаты располагалась яма, но в сравнении с сорняками ее запах оказался не таким уж скверным. Сагреда предполагала, что перед испражнением 3-адийцы уменьшаются в размерах, чтобы сократить объем фекалий, но у такого масштаба, вполне вероятно, были и свои преимущества.

Когда она расположила заднюю часть тела над ямой, инстинкты взяли свое.

Раздуваясь по дороге к выходу, она к своему изумлению заметила, что стены комнаты были плотно исписаны чем-то вроде граффити. Никаких слов, только сотни грубых, нацарапанных рисунков. Сагреда предположила, что нанесены эти наброски были при помощи зажатого в зубах заостренного камня, что по большей части объясняло их сомнительную художественную ценность.

Они с Матисом нередко сетовали на то, что туалеты в большинстве посещенных ими миров имели строгую половую принадлежность, ведь загадочные граффити, скрытые посреди буйства каракулей, могли бы стать для них идеальным способом передачи посланий.

Она осмотрела стену, стараясь не давать волю любопытству, отвлекаясь на ее содержимое. Рисунки не производили впечатления порнографии, но ведь Сагреда и не представляла, в чем может заключаться 3-адийский секс – если таковой вообще существовал.

Сагреда уже почти сдалась, как вдруг ее взгляд зацепился за небрежную писанину, которая уже попадалась ей на глаза. Возможно, это был всего лишь бессмысленный набор царапин, но стоило мысленно сгладить все его несовершенства, как перед глазами Сагреды появлялось подобие некой диаграммы. Четыре линии образовывали фигуру в виде восьмиконечной звезды, которая могла бы выглядеть как ничего не значащая абстрактная закорючка, если бы рядом с линиями не находилось нечто вроде подписей. Справа от горизонтальной линии располагалась пометка в виде кружочка, который вполне мог оказаться нулем, в то время как соседняя линия, расположенная под углом в сорок пять градусов против часовой стрелки, была отмечена вертикальной чертой, явно напоминавшей единицу. Двигаясь и дальше против часовой стрелки, вблизи следующей вершины звезды можно было заметить похожий на знак вопроса крючок.

Сагреда продолжала стоять, размышляя над увиденным, пока внутрь не протиснулся кто-еще, фыркая из-за возмутительно долгого ожидания. Выйдя из комнаты, она обнаружила, что Сэм по-прежнему ждет ее у входа.

– Я уж подумал, вы прямо туда провалились, – пошутил он.