– Дождик, миленький, а откуда ты знаешь? Это правда? Правда?

– Ну, как же мне не знать? Неужели ты думаешь, что я только одно твоё окошко вижу? Я и Серёжкино окно вижу точно так же, как твоё, и ещё много-много чего вижу. А теперь, надеюсь, ты понимаешь, что я приходил вовсе не для того, чтобы позлить тебя? Просто у меня работа такая. Я хотел сказать тебе на прощанье, что, если твой друг тебя сегодня се́рдит чем-то, он всё равно тот же самый, который веселил и помогал, просто надо набраться терпения. Я же дождался. Ты больше не сердишься на меня. И я ухожу.

– Как уходишь?! Не уходи, пожалуйста, мы же друзья с тобой. Правда, друзья. Прости, что я всё забыла! Нет, я даже не забыла – я не знала просто, что всё это ты. Это же так трудно понять! Я же не взрослая ещё всё-таки! Не обижайся, пожалуйста!

– Я не обижаюсь: это и взрослому-то не легко понять. Уж ты поверь мне. Но мне пора…

– Не уходи, пожалуйста! Давай поговорим с тобой ещё… Я ведь не знала, что с дождями так интересно разговаривать! Как же ты можешь бросить меня здесь одну? Я обижусь на тебя.

– Вот уж действительно, заколдованный круг5! Ты лучше иди, попроси папу рассказать тебе о волшебных превращениях дождя. Если ему некогда, смотри, как будут блестеть, постепенно испаряясь, капельки, как будут исчезать лужицы сначала с земли, а потом даже с асфальта. А потом…

– Что потом? Что потом? Я не слышу тебя! – Алинка встала коленями на подоконник и открыла форточку6. – Ты вернёшься?

Она думала, что сейчас разрыдается громко-громко, прямо в открытую форточку, на всю улицу. Он услышит её, одумается, обязательно вернётся и расскажет про Серёжкины тайны и про многое другое. Как всё-таки интересно разговаривать с дождём! Алинка взглянула на вечереющее небо. Как-то странно было видеть, что на улице светло. Как будто вечер закончился, и вместо ночи наступило утро. Как красиво было кругом! Всё просто сияло – такое яркое, такое пахучее, что немножко кружилась голова.

Проснулось так много разных звуков! Только шума дождя немножко не хватало… Алинка поднялась на ноги и высунулась наружу из форточки, пытаясь дотянуться до ближайшей к окну веточки. «Ты вернёшься?» – она дотронулась до листочка и тихонько покачала его, будто прощаясь с кем-то за ладошку. Ветки закачались, капельки покатились к краям листочков, и маленький Дождик прошептал:

«Конечно, вернусь! Я ведь практически вечный. Я ухожу, но не исчезаю…»

Алинка сидела за столом и делала уроки. Точнее сказать, она делала не уроки, а только вид, что их делает, потому что она давным-давно уже устала от этого скучного учебника и, водя глазами по строчкам, думала о чём придётся. На небе ходили сероватые тучки, и девочка то и дело поглядывала в окно: вдруг он сегодня всё-таки придёт? Тучки уже третий день тут бродят, а Дождика всё нет и нет! Алинка очень надеялась, что в этих самых тучках живёт тот же самый дождь, который приходил прошлый раз, но очень боялась, что он её не узнает. Ведь та вода, которая пролилась мимо её окошка, где теперь – неизвестно. Но для себя она твёрдо решила: когда пойдёт Дождик, она напомнит ему обязательно, что тот обещал ей сказку.

На улице вдруг стало тихо-тихо. Алинка отложила учебник и подошла к окну. Там уже не было видно облаков, просто небо стало всё серое. Наконец-то! Он сейчас придёт, надо скорее открыть форточку… Она очень боялась пропустить первые капельки: вдруг он обидится, если его не встретить?

– Привет! – сказала Алинка первой капельке, которая коснулась её ладошки, протянутой на улицу. Но ей никто не ответил. – Ты не хочешь со мной разговаривать сегодня? А я тебя давно жду.

Она убрала руку и, зацепившись за раму, попыталась высунуть голову в форточку. Там пока ещё не было никакого дождя. Алинка грустно вздохнула и уселась на подоконнике: всё равно читать учебник больше совсем не хотелось.

– Алинка! Здравствуй. Ты меня ждёшь? Я рад, – за окном зашумело вдруг так, будто кто-то включил звук. А в комнате почему-то стало тихо и уютно.

– Дождик! Ты меня не забыл? Я тебе тоже рада. Ты расскажешь мне сказку сегодня? Ты обещал, помнишь?

– Помню. Конечно, помню. Я принёс тебе сказку о прекрасном цветке. Слушай!

Далекодалеко отсюда есть удивительная страна. Там растут дивные травы, цветы и деревья. Есть крошечные, как твой ноготок, есть огромные, больше вашего дома, мягкие и пушистые, жёсткие и колючие, стоящие и висящие, и даже ползущие. Да, да! Молчащие под любым ветром и поющие в тихую погоду. Уж ты мне поверь, я сам слышал! Они все, конечно, очень разные, но… зелёные. Зелёные всегда: и весной, и летом, и осенью. И деревья, и трава, и даже цветы! А чему ты удивляешься? Ведь даже здесь ты не найдёшь двух одинаково зелёных растений. Правда? А там… О, там зелёных оттенков было превеликое множество! Салатовый, малахитовый, бирюзовый, изумрудный, эвкалиптовый7, с отливами, полосками, крапинками… Но никаких других цветов, кроме всевозможных оттенков зелёного.

И вот однажды ранней весной на большой поляне вырос необычный цветок. Он тихонечко, почти незаметно, вытянул на тоненьком стебельке свой бутон, а когда тот раскрылся – всё, что было вокруг, просто ахнуло от изумления. Лепестки этого удивительного цветка были… разноцветные! Тоненькие травинки, среди которых появилось вдруг такое чудо, перестали шептаться друг с другом, неподвижно застыли в недоумении – никогданикогда не видели они ничего подобного. Лёгкий ветерок, игравший с листвой, присмирел. И деревья вокруг стали расправлять ветки, давая полюбоваться своим листочкам небывалой диковинкой.

– Смотри, смотри, – трепетали листочки. – Ах, какая прелесть! Какой чудесный! Откуда он такой взялся? Тишетише, не заслоняйте, дайте и нам полюбоваться!

– А я знаю, откуда он взялся, – вдруг раздалось с верхней ветки. – Он упал с неба!

– Не мог он упасть с неба! Что ещё за глупости? – зашелестели листочки с нижних веток.

– Не глупости, не глупости! Посмотрите, какие у него лепестки? – настаивал самый верхний листок. – Помните, я говорил вам про радугу? Ну, такой мост на небе.

– Дадада, точно, точно, – подхватили листья с верхних веток. – Мы тоже видели! Правда, правда! У него такие же лепестки – цветные, разноцветные.

– А серединка, видите? – продолжал верхний листок. – Она похожа на ночную звёздочку.

– Прелесть! Прелесть! – зашелестели нижние листики. – Мы теперь знаем, как выглядят ночные звёздочки и какого цвета радуга. Ура! Как здорово, что здесь вырос такой замечательный цветок!

– Тирлитиоли! Тирлили! Какая радость! – раздалось прямо с небес так звонко и радостно, что все разом примолкли на поляне. – Ах, как весело теперь здесь! Тирлитиоли! Если б вы только могли видеть! Тирлили! Полечу, расскажу всем, всем, всем! Ждите гостей! Тирлитио!

И все радостно вдруг загалдели, зашелестели, заволновались, заприхорашивались.

Только светлозелёные цветочки на поляне приуныли. «Конечно, это самый прекрасный цветок на земле, – думали они молча, даже друг другу не решаясь признаться вслух, – но он ведь не захочет, наверное, общаться с нами на равных – он само совершенство! И кроме того, пчёлы теперь совсем перестанут замечать нас. Всётаки как замечательно быть таким разноцветным!»

Надо тебе сказать, что семечко, из которого вырос цветок, наделавший такой переполох своим появлением, принёс ветер из очень далёких мест. Там всё было совсем подругому! На родине цветка всё было самых немыслимых ярких расцветок. Каких только цветов там не было! А вот как раз зелёныхто и не было! Не то чтобы совсем там не было зелёного цвета – был. Но он был… только просто зелёный, и всё. Поэтому случайный гость был в полном изумлении от такого обилия разнообразных оттенков. И к тому же, язык, на котором говорили обитатели здешних мест, был совершенно не похож на родной язык гостя, и он ни слова не понимал из их восклицаний. Наверное, поэтому он был очень грустным.