По замощенной чудаковатой плиткой улочке спустился к перекрестку Дзержинского. После чего ряд мрачных ведомственных зданий вывел к красочной площади. Огромное пространство, граничащее со стадионом и колонными зданиями эпохи советской гордости. Здесь все было, как и в любом центральном городе огромной России. На высоком постаменте отважно стоял дедушка всех октябрят. Пернатые срали ему на голову. Он мертв. Он им уже ничего не сделает. Он указывал вдаль за город, скорее всего, пророча свое второе пришествие с той стороны.

Северная сторона площади прикрывалась старинным трехэтажным зданием Ставропольского государственного историко-культурного музея заповедника. Это строение стоит здесь со времен заселения города и хранит в себе множество тайн. Одну из них предстоит разгадать в ближайшее время.

У входа ожидали два каменных истукана, в простонародье ошибочно считаемых за идолов. Нет, люди в древности лет, создавшие их, вовсе не поклонялись своим изваяниям. Они были чуть мудрее житейски – эти истуканы предназначались для ориентира на местности как столбы, как хранители, как особый обелиск памяти. Не так они древни, всего лишь тринадцатый век.

В фойе было относительно безлюдно. Кассирша лениво обсуждала с какой-то девушкой незначительные местные сплетни. Для проведения рекогносцировки следовало бы выбрать более популярное для посещения время. Хотя кто кроме школьников сюда еще придет… С ними мне не ассимилировать.

Деваться было некуда, к тому же отсутствие гвалта и криков восторженных детей поможет сосредоточиться на поисках.

Повестки дня, следующие:

– очень вероятно, что предмет, описанный в послании императорской почты, был найден потомками и хранится, где-нибудь здесь. Тогда и поискам конец. У меня есть его описание и слепок;

– где-то здесь находятся архивные записи об упомянутом происшествии;

– самое невозможное – найти следы Аль-Аль.

От этого похода я много не ждал, а больше надежд полагал на посиделки с архивными документами.

Мое задумчивое одиночество долго не продолжалось, и вскоре ко мне обратились:

– Вы хотите посетить экспозицию?

Я обернулся на голос. Кассирша, поднявшись с уютной софы, смотрела на меня с нескрываемым интересом.

– Да. Я созванивался с Верой Степановной. Договаривались пройтись по галереям, а после поискать кое–какие документы.

Женщина удивленно подняла правую бровь. Ее полноватость закрывала собой проход в гардероб и выглядела вполне гармонично со стоящими на входе истуканами.

– Я журналист из Москвы, Владислав Головчак, – выложил веский аргумент я, потянувшись к нагрудному карману за удостоверением прессы. – С архивариусом мы договорились на неопределенное время, она просила позвать ее, когда буду в музее.

– А ее сегодня нет, – пытливым голосом огласила женщина-истукан после внимательного изучения предоставленных мной документов. – Ребенок ее приболел.

Я ожидал того, что поиски в архиве просто так не дадутся. Не бывает так все по маслу, нужны палки в колеса. Если проблемы не создают конкуренты (кои пока молчат), то сама судьба выкинет фокус.

– Если не возражаете, пройдусь по музею… – выговорил с сожалением.

– Билетов брать будете? – с наигранной улыбкой ответила женщина.

– А есть другие предложения? – Не высказал: «Например, построить предложении более правильно». «Билетов»! В голове воскресли воспоминания о местном диалекте. Некоторые предложения и местоимения жители Ставрополья употребляют в неожиданном сочетании…

– Мало ли… – предположила кассирша. – Льготы какие-нибудь или удостоверение журналистского расследования…

– Нет, скандальных разоблачений с корочками не планирую, – чуть стушевавшись, замотал головой я, остановившись на полуслове. «За льготы пояснений не будет», – мысленно перевел на местный диалект свое изречение.

Женщина, пройдя к кассе, открыла для взора предыдущую собеседницу. В мечтательных снах школьных лет часто виделось это милое личико. Округлые щечки и выразительные карие глаза под тонкими прямыми бровками. Прическа сменилась от прямых волос в юности к пышной длинной косе.

– Оксана?

Она улыбнулась, узнав меня.

Ее манера держаться меня радовала. Сидя в пол-оборота, она кокетливо произнесла: "Привет! Какая встреча!"

Перед моими глазами была ожившая картина В.А. Серова «Девушка, освещенная солнцем». Элегантная белая блузка, широкая синяя юбка и лучезарные глаза, смотрящие добротой в мою сторону.

– Не ожидал тебя здесь увидеть!

– А если честно, планировал встретиться? – поймала на недосказанной мысли. Это ее черта с детства. Людей и их обывательские мысли, Оксана видит насквозь. Так в девятом классе, когда я, стесняясь, подошел пригласить ее на танец в новогодний вечер, она громогласно предположила: «Влад, ты влюбился что ль?». Для меня тот вечер был закончен, как и любые другие попытки познакомиться с ней поближе.

– Приехал по делам и очень «экспромтом». Но с удовольствием встречусь с ребятами.

– С ребятами… – чуть разочаровано произнесла она. – Твой выбор!

Девушка встала с софы и подошла к окошку кассы, откуда за нами наблюдала недавняя собеседница.

– Сто рублей, – продекламировала женщина-истукан, протягивая билет.

Оксана плавно забрала протянутую из окна бумажку и произнесла:

– Раз Веры Степановны сегодня нет, то я сопровожу московского журналиста.

Кассирша хохотнула.

Я был рад такому стечению обстоятельств. Хоть это и отдаляло меня от намеченного плана, компания Оксаны случилась очень кстати.

– Давай, я поухаживаю за столичным гостем! – посмеялась она, заходя за стойку гардероба. – Владислав Пивоваров к нам пожаловал из Москвы!

– Я не Пивоваров…

Девушка растерялась, сделав смущенное лицо. Сжатые губки и редкий скользящий по мне взгляд выдавали ее старательные попытки вспомнить, не ошиблась ли она в произнесенной фамилии одноклассника. Фокус был в том, что назвала ее правильно. С момента нашего последнего общения, мне пришлось сменить многое в собственной жизни, и в первую очередь – фамилию.

Положив в блюдце у кассы нужную купюру, я проследовал за Оксаной.

– Какая тема интересует столичную редакцию? – она ловко повесила на крючок мою куртку в обмен на пластиковый номер с цифрой двадцать два. – Напомни мне, что твою кепку положила в десятый шкафчик.

– Разбойники Ставропольской земли и их клады, – под эту тему я завуалировал истинные мотивы поиска. Лучше пока не распространяться относительно найденного дневника и того, что я в нем прочитал.

– О, как! Что-что, а разбойнички в Москве всегда на особом интересе были! – присвистнула Оксана.

Мы вышли в холл с кассой. Женщина-истукан с нескрываемой улыбкой не сводила с нас глаз, будто на реалити-шоу попала. Конечно, а чем ей еще интересоваться в кладовой отечественной истории.

– Журнал более волнует, что они спрятали, чем в целом их личности.

– Что ж, эта тема благодатная. Много разбойничьих кладов спрятано в нашей земле, – согласилась Оксана и игриво поманила меня за собой на экскурсию.

Подойдя к центральной лестнице, она обернулась и помахала рукой своей сплетнице. В ответ за своей спиной я услышал легкий смущенный смешок.

– Отложим пока этот вопрос! – догоняя Оксану, я принялся выстраивать беседу. За долгие годы после школы во мне проснулось приятное чувство ностальгии. – Предлагаю просто посмотреть на экспонаты и поговорить о житейском…

– Хорошо. Мы так давно не виделись, – равнодушно продолжила девушка. – Жена спокойно отпускает тебя в такие командировки?

– Не женат. Детей нет! – отрапортовал я.

– Вот как… – девушка растянула слова. В голосе прослеживалось безразличие. – Карьерист, значит?

– Тоже нет. Достойной не встретил.

– А я вот не такая разборчивая. В институте еще замуж выскочила.

– Молодец! Неразборчивая?

– А чего выбирать-то? Военный – красивый, здоровенный.

– Каждому свое, – несколько разочарованно выдохнул я. Конечно, не собирался придаваться в командировке амурным подвигам школьных лет. Как и не было, между нами, десятилетия разлуки, страсть зазвенит звонком с перемены. Каждый идет теперь по своей судьбе. И как странно эта судьба свела нас вместе…