Архивариус читала на моем лице озарение с небес. Или так казалось…

– Полагаю, как на самом деле в лесах под Ставрополем сокрыт один из потерянных городов Тартарии!

«Тартарское городище». – прочитал по не озвученному движению губ Веры Степановны.

– Я сейчас вспомнила одну свою претензию к вашей работе по Тартарии… – интонация ее голоса напоминала утешающую речь матери после проваленной контрольной. В таких случаях она советовала посмотреть на свои ошибки, приведшие к ситуации, далее быть осмотрительнее.

– Вот как? Поделитесь?

– Есть по ходу повествования один однобоко рассмотренный факт… – продолжила архивариус. – Там, где вы говорите, что в палате Британского торгового представительства 16 века висела карта Московии и прилегающих территорий, с которыми они вели торговые дела.

– Какое это имеет отношение к нашим сегодняшним поискам? – усомнился я в полезности ее упреков.

– Прямое, Владислав Борисович. Прямое! – покивала она успокаивающе. – Так вот… На карте четкой линией разделена граница с Тартарией, и, как Вы верно подметили, совершенно ясно указано наименование государства с соответствующим флагом и гербом: "Тартария". Вы повелись на всеобщее заблуждение.

– Как?! – мне плюнули в лицо! Этот аргумент – один из самых убедительных в статье.

– Вы смотрите на проблему однобоко. Вот, посудите с такой позиции: если Англичане торговали с Тартарией, то кроме карты должны быть еще какие-то документы.

– Так существуют описания путешественников!

– Это косвенные показания. Недостоверные.

– Ну, знаете!

– Я хочу сказать, в случае торговли с Тартарией, должны сохраниться оборотные документы! Книги учета, накладные, ведомости. То, где показан экономический баланс. Про торговлю с другими государствами подобные документы и расписки есть. Даже в Великом Новгороде каждую мелочную операцию оформляли на бересте! А это на триста лет древнее Вашей торговой карты.

– Придет время, докопаемся и до книг. Вопрос торговли с Тартарией обстоял несколько иначе, как с другими государствами, ввиду особенности ее статуса. – Никто не обыгрывал меня на поле исторических споров. Ровно, как я бы не способен опровергнуть догадки об истории архитектуры Веры Александровны.

– Я не ставлю под сомнение выводы Ваших поисков. Вы молодец, и мне нравится Ваше рвение к истине! Вы смотрите на проблему предвзято. За деревьями не видите леса!

– Что вы сказали? – ухватился я за последнюю фразу. Вот то, что я искал!

– Я вас обидела? – она смутилась, сложила руки крест–накрест на груди.

– Напротив! Очень помогли! За деревьями не вижу леса!

Вспомнился приезд в Ставрополь, блуждания и встречу со странным попом. В ночном лесу он говорил что-то важное, но я не обращал внимания. Он сказал про бушующий над татарским кладбищем злобный дух разбойника! Кажется, он произнес его имя!

– Ваши претензии по Тартарии ясны, попробую на досуге поработать над дополнением к ней. Оставим это до поры. Вернемся к насущным поискам. Скажите, а где в середине девятнадцатого века хоронили?

– Имелось несколько кладбищ. Сейчас они территориально в самом центре города. В девятнадцатом веке, соответственно, было за чертой, – Вера Александровна сопоставила мой ход мысли. – Разбойников и прочую нехристь хоронили далеко за городом. Например, в селе Татарка располагалось кладбище, куда в большинстве случаев свозили таких людей…

– Я так и знал! Вы очень помогли!

– Про захоронение отсутствуют документальные следы! Нет хронометрических записей захороненных и их численности! – растерялась архивариус.

– И того не надо. Теперь знаю, где искать эти "хроники захоронений"!

Вышел на улицу и огляделся. В сумерках горожане только начинали принялись уходить с работы по домам. Огни Ставрополя мне мистически улыбались. Сегодня я нашел нужную зацепку, и, значит, мои поиски не напрасны! Пользуясь случаем, решил провести разведку местности для завтрашних безобразий. Предстояло проникнуть к мавзолею без согласования с работниками музея.

Обойдя здание музея, я выяснил, что задача совсем не простая. Внутренний двор окружен плотным кольцом зданий со всех четырех сторон. Трехэтажные строения противостояли с севера и юга, здания в пять этажей по бокам. Со стороны улицы Булкина оставался проезд во двор, обнесенный решетчатым забором с КПП. Проезд явно охраняется, а значит, следует продумать иной путь.

Первые препятствия на пути расследования непременно радовали. Стремление справляться с трудностями, не бояться опасности, воспитывались во мне с первых лет обучения на журфаке. При переезде в Москву я был сломлен. Обстоятельства, вынудившие покинуть родной город, пугали. К тому же, трагедия, затронувшая мою семью, глубоко ранила душу. В первые годы бегства я корил себя, за недостаточную храбрость. В отличии от меня, отец не побоялся сделать вызов смертоносной машине. Как результат, она с легкостью растоптала его вместе с проводимым журналистским расследованием.

Курсе на третьем, помню, собирался поехать к тетке в Ставрополь, навестить ее и старых друзей. Конечно, это была не первая причина. Главный мотив я скрывал от всех – продолжить расследование отца о коррупции во власти на Северном Кавказе. Серия громких убийств в Кабардино–Балкарии потушила мой благородный порыв на корню.

Тогда я сдался.

Но теперь есть собственное расследование. И я доведу его до конца!

Возбужденный мыслями о тайнах, поведанных архивариусом, не мог заснуть. До рассвета просидел я у топящейся печки, подкидывая дрова и глядел на завораживающие языки пламени.

Пролетело два дня моих поисков «исторической» иголки в стоге сена. И хоть некоторые продвижения в расследовании есть, такового темпа недостаточно для достижения истин истории. Отпуск по собственному желанию не бесконечен. За оставшиеся десять дней необходимо явить свету не просто утерянную реликвию, сокрытую на сотни лет. Доказать реальность ее причастности к приграничным конфликтам конца девятнадцатого века.

План «разгрести вековой слой пыли с разбегу» провалился. Следов разбойника Аль-Аль в архивах не нашлось; никто в городе не помнит визита Верещагина и уж тем более не знает, что таковой визит осуществлялся (скажем так) в свите Императорского дядюшки, держащего путь с особой миссией в Тифлис.

Единственными моими зацепками на утро являлись бредовые слова умалишенного старика в поповской рясе. Присказка, случайно произнесенная о разбойнике, похороненном на Татарском кладбище, пробудила надежду на благополучное окончание поисков. Впрочем, происходившее в ночном лесу казалось туманным воспоминанием. Сонные бредни имели больший смысл.

После поисков в городском архиве я спал крепко. Не смог разбудить даже разлаявшийся в соседнем заброшенном участке прайд собак. Заставил проснуться холод. По утрам в этом дачном домике особенно прохладно. Печка давно погасла, а вместе с ней остыли трубы батарей, работающие с почти нулевым КПД. В купе ко всему, утепление оставляло желать лучшего. Как хорошо, что страницы дневника были мной найдены не зимой. Иначе неделю подобных морозных поисков я бы не пережил.

По начинающей складываться традиции, вскипятил воды и заварил свежего чайку. Мимо моих окон вдоль забора проплыли завсегдатаи улицы – алкоголики ордена «Имени лавочки в конце тупика». Наверное, именно на них и разлаялись собаки. Если придется задержаться в городе, предстоит решить проблему с этими шумными тварями. Не членами ордена, а бродячими собаками. Некоторые из них довольно крупны и пугают. А вот зачем так рано ходят по утрам блюстители лавочки в тупике, для меня было загадкой. Опохмелиться они смогут не раньше десяти, когда кассы начнут отпускать зелье. Что ж, путь ходят, я нацелен на разгадывание задачек посерьезнее.

Растопив вновь печь, я принялся конспектировать все, что нарыл в минувший день поисков. Добыто много интересных фактов. Они не относились к делу моей поездки. Решил отложить этот материал для будущих статей. Поскольку, в случае неудачи данного предприятия, смогу отбить поездку серией репортажей из провинции. Такие повествования в последнее время нравиться столичным хипстерам.