Когда до эльфа, замершего на ветвях, дошло, что она убегает от этого ребёнка, которого неизвестно как и когда украла прямо из-под носа жителей, но те не отпустили её. Они, слава Создателю, заметили вовремя, но ведь, хоть не ожидал, стоило ей почувствовать его присутствие, Кира сбежала!

— Сапфир… неужели она хотела… — память услужливо предоставила окровавленный кинжал в её боку, который сквозь пелену бесконечного дождя однажды поймало его зрение. Нужно бы спуститься, проверить, как там принц, но жителям этой выжившей земли и так достаточно проблем. Доставлено.

— «Было».

Теневой что есть сил сорвался с места. Это теперь его личное дело. Никаких колебаний! Будь она хоть самим ветром — значит… он сожжёт его огнём, не оставив пепла на губах.

====== 105. ======

Это же то самое! То, что он заприметил ещё двое суток назад, когда перевернулся с высоты спиной о скалы и не понял, что такое сбило его с намеченного курса. А теперь… Неужели, чувство магического определения всё-таки не подвело и сама сущность эльфа не полностью запечатана в нём? Значит…

— «Ну нет», — Сумрак движением губ сдвинул упавшую на лицо тёмную прядь из-под старого дядюшкиного капюшона. Иногда форма тёмного лорда выручала.

— Только не сейчас.Теперь уж я обеспечу себе все условия и наконец, покину это Богом забытое место и вернусь. …Только куда? — сомнения снова одолевали сердце и повергали всякую решительность колебаниям.

— Хотя, какая разница? Из меня мог бы получиться хороший наёмник, — юноша с досадой осмотрел потрёпанную форму. — Всё равно больше ни на что не годен»…

Эльф телепортировался. Раз уж он ещё не всё забыл о магии, грех — не воспользоваться. Тем более, Теневой уже минуты две в непонимании смотрел на эту извивающуюся в отдалении фигуру, стоящую на соседнем возвышении, метрах в ста. Извиваясь, подобно змее, она выбрасывала вверх камни и с лёгкостью преобразовывала их в сверкающие шары и ослепительные гирлянды. Видеть такое спустя столько лет далеко от чего-то подобного даже в своих снах и воспоминаниях — было настолько удивительно, что невольно притягивало и лишало страха, как глупого кролика, самому бегущего в цепкие зубы лисицы. И Сумрак на опаску решил приблизиться.

Он направлялся к неизведанному всё стремительнее, пока не заметил подобие метательного топорика и решительный взгляд, эльф остановился. Он сузил на солнечные лучи свои алые глаза до зрачков, но отблеск не казался одним миражом. Ещё не осознавая до конца всей ситуации, как и причины присутствия здесь кого-либо кроме Киры, посреди пустыни, много времени понять, ему не понадобилось. Короткой рукоятью красный каменный кинжал вошёл во впадинку на ладони, будто всегда принадлежал и являлся частью его руки, это вызывало и некую грусть из не такого далёкого прошлого. Но имел ли право он сейчас на воспоминания? Он подумает об этом позже. Теневой решительно поднял глаза, чтобы только спросить, но существо перед ним неожиданно исчезло, как видение или всё тот же пустынный мираж. Сумрак успокоил дыхание, вскользь заметив, что девушка, ходящая по песку далеко внизу, в относительном порядке. Почему это до сих пор тревожило его сердце — объяснить не мог, как и странный трепет, возникший, когда она — воин, скрывающий свои способности ото всех, и безжалостная убийца в одном лице — достала кусок хлеба и стала ностальгически кормить им большого, жирного кролика, который выбежал, видимо, из какой-то пещеры в ущелье неподалёку. Когда так нежно пригладила шерсть, едва колышимую ветром и вдруг… побежала?

Арт вздохнул над такой детской, глупой беспечностью — кругом враги, Кира, но он забыл, что сам на мгновение попался. Разве нет? Кто была та таинственная тень? Не помешает разведать обстановку. Эльф твёрдо посмотрел перед собой и снова подрубил неслышно ветку, мешавшую на пути.

Кира тем временем подошла к самой дальней скале и посмотрела на быстро двигающийся нос животного.

— Здесь? — крольчиха естественно, бы ей не ответила, но она стала прыгать всё выше и выше. Девушка подняла глаза, она тут же прищурилась от яркого солнца и высоко висящего на ветках крольчонка.

Решительность в глазах Гребула останавливала любого нападавшего или дерзнувшего — с давних времён. Разве что, сам Арт не обладал широким опытом и спектром сил, но ничто не мешало ему пожелать этого. И словно джинн, внутренность его исполнила бы всё, на что способен эльф. Он успел сбить магически заряженную пулю с курса. Теперь-то последний потомок охотников знал, что это такое не из одних лишь книг и слухов. Его самого научили обращаться со многим оружием ещё во времена Академии, за что сейчас парень был особенно благодарен, но радоваться отчётливо казалось — рано.

 — Зачем ты делаешь это? — от следующей атаки юноша не успел увернуться.

В свободном падении, которое едва мог контролировать, эльф оказался впервые, как и в подобной ситуации. Искусного противника ему ещё не встречалось с момента своего решения — защитить Киру любой ценой, когда он поддался чувствам. Сумрак корил себя как мог, заклинал все дожди и грозы, что пережил совместно с ней в тайне от Скрывающейся, которая теперь была не более, чем жертвой его планов. Довольно забавная аллегория. Ведь всё, чем жил последние годы — только месть. Жгучая, яростная и горячая. Как её кровь. И именно поэтому, ещё в ту ночь стоило единожды увидеть её лицо во сне и удержать кинжал у шеи, он понял, что не готов. А затем — что никогда не будет готов, убить её. Просто должен это сделать. Ради чести всех охотников. И пусть потом будет больно. В конце концов, Сумрак уже не способен чувствовать боли. Способен был Арт, но не Гребул. И поэтому никто и ничто не может угрожать ей или стоять на её пути с такой же целью, что и у него. По крайней мере, пока он жив.

— Я остановлю тебя.

Охотник выправил капюшон, не обращая сотой доли внимания на прорез в руке сквозь форму и лёгкую влажность на щеке, когда это титаническое чудовище, которого не брал ни кровавый кинжал, ни боевые и атакующие заклинания, ранило его самого уже не один раз. Арт схватывался снова и снова, но не успевал ощутить и собственного дыхания, только резкую боль, он внезапно понял, без магии здесь не обойтись. И это связано с Кирой напрямую. Подобного как теневое существо он допустить не мог, хотя бы, чтобы не потерять весь контроль. Но Сумрак знал одно — отступать тоже ни один Тёмный эльф не станет. И к ней не пропустит! Потому что лишь он — охотник и хозяин имеет право видеть её кровь в ночи.

Как только разум уложил эту неприятную истину, эльф принял одну лишь оборонительную позицию. Он стоял на шатком основании одной из вершин, вдруг, Кира подняла голову, она что-то почувствовала, но ничего не заметила. Сумрак не побежал, даже когда лезвия росчерками легли на его руки и тело. Нанося одни телесные атаки, бывший эльф — он не посмел бы использовать магию, смутно осознавая, отлетая от каждого удара и возвращаясь снова, чтобы увидеть эту отвратительную, как стальную усмешку — такую искусственную, что поражать чудовище в сердце не имело смысла. Его не было.

Искать какой-то другой рычаг давления — времени слишком мало. До того, как она всё поймёт и заметит сама. Срывающаяся непременно найдёт его, а это значит — встретятся. Он ещё не готов. Только увидев её глаза вблизи, разве сможет тогда вонзить лезвие в её сердце, чтобы причинить мгновенную смерть и боль? Нет.

Вот, почему катятся слёзы. Вот, почему так дрожат руки, ощутившие знакомую нить, разливающуюся светом по всему телу, как и говорила Кира. Он — тот, кто всегда будет соединять два абсолютно разных мира, но окровавленные сейчас от этой же энергии собственные пальцы, будто он всё тот же школьник-новичок, выводили разум за рамки.

— Всё из-за тебя.

Как он ненавидит её в этот миг, кричит отчаянно и тихо, чтобы не слышать даже сам себя, Сумрак уничтожил саму суть нападавшего, стёр его атомы в не нужную металлическую пыль, чтобы умыть ей лицо и остаться спокойным. Пусть жжёт, пусть горит кожа от порезов, от мелких, вбившихся в поры искусственных песчинок, ведь он стёр его гребни в песок, но это не тот жар, что атакует сердце.