— Кира, как представитель власти, отныне, — она сосредоточилась, но мысль о крошечном признании себя выше клочка пыли в углу была приятной, — ты должна вернуть украденное сокровище эльфов. Это твоё задание. Цена не важна.

— Как и мне не важна цена платы за их и ваши жизни.

Прихрамывая, девушка махнула рукой у выхода из зала с самой легкомысленной улыбкой в своей жизни. Особенно, когда услышала за спиной голос Танджина:

— Состав выпускников Академии остаётся прежним!..

И вдруг, целые перипетия заставили её оглянуться.

— Директор Кира!

Перед ней склонили головы выпускники третьего курса, подчинённый отряд помощницы генерала Тати и сама их командир, как только ей наконец позволили лишиться цепей Суда и первокурсники, в составе класса Рэми.

— Рэми?

— Хороший день, правда, директор Кира?

— И раз! Вы чего?!

— Мы Тёмные!

— Дурни! Она спасла нас из пекла, эх… — половина второго курса Тёмных классов, а затем каменнокровный, железнокровные братья, Руби, Вэл, феникс и директор Карина повторили этот фокус.

— Что здесь происходит?

— Иди уже! — Илью толкнули в плечо, а за ним захлопнулись льдом двери суда.

— Да что ж такое? — каменный потёр свои руки. — Выхода нет, а?

— Если нет, сделай. Илья? Ты чего-то хотел?

— Хотел бы не видеть твои слёзы… — он сдавил ладони девушки в своих и протянул вторую, утерянную до сих пор перчатку Сумрака. Взял лицо в свои руки. — Я не знаю, где он и что случилось. Но ты не одна. С тобой всегда… кто-то рядом и разбитое зеркало не склеить как было, но его можно сделать будто новым. На нём останутся трещины, только постепенно они могут стать незаметны. Нашими стараниями.

— Илья, спасибо тебе… — она впервые сама прижалась губами к эльфу, который когда-то был для неё олицетворением всего Светлого. — За то что всегда веришь в меня. Пожалуйста, не разочаровывай её.

— Не знаю, о ком речь, но даю слово каменного эльфа, любую «её» я не разочарую… Эх, если только это не моя мама. С этим уже как-то поздно. Я люблю тебя. Увидимся…

— И я тебя. Да, увидимся.

Она выходила за ворота, не оглядываясь на любимую Академию с мыслью:

— «Надеюсь, через пятьдесят лет здесь будет весна или лето… а не снежная, ледяная буря».

====== 102. ======

— «Сомнения раздирали меня. Какие-то воспоминания, куски и фразы из того письма, само существование которого я ненавидел.

— Почему?

— Потому что сам не захочешь этого. Скоро ты возненавидишь меня.

Неужели она на самом деле так думала? Я должен, нет, просто обязан, но сколько себя помню, никогда не мог ненавидеть Киру. Наоборот, всегда старался быть просто хозяином. Мне поначалу было жаль девчонку, но вскоре, она показала, что не потерпит жалости или хоть какого-то сострадания. Кира… Она оказалась сильной, что я быстро понял на себе.

Это была совсем не шутка: Нельзя комбинировать заклинания. И нельзя играть с магией Высшего порядка. Но из-за того, что это давалось мне легко, я играл! Я десятки раз за неделю подвешивал Скрывающуюся под потолком, а когда она стояла в моих нитях, словно в невидимых верёвках, ей было больно, а мне от этого смешно. Но мне за такое должны были голову отсечь! Я, пусть даже бывший эльф Тёмной стороны сам привязал к себе ту, кого называл ведьмой. И я продолжил это делать по незнанию уже на Светлой половине. Незнание губит не только людей, но и эльфов. Мой огонь развернулся против меня и её -тоже. Подам тебе самый очевидный сигнал, когда кинжал в моей руке откроется против твоего сердца. Она не в бреду это сказала. Сигналом был день, когда Кира вдруг, как будто ни с того ни с сего согласилась на мой рисунок. Но уточнила, что это будет не портрет, столько сидеть у неё не было времени. На Хозяина не было времени! И я нарисовал кривое, чёрное сердце, каким его сам считал, а её — было анатомически верным. Я даже полез в учебник такого рода впервые за свою жизнь. Но мы не договаривались. Рисуя на разных сторонах зала, мы повторили идею другого человека. Таким образом кинжал открылся, но не против сердца, а против связи. Кира не раз пыталась, особенно по ночам, когда я спал её снять, но никогда она не жгла себя насквозь, а вместе с собой и меня! Она словно забыла, что у нас общее тело. Я не планировал загореться на своей постели. Её глаза становятся алыми, стоит ей разозлиться, а волосы обретают все цвета снега. Это открытая форма Гребула. Она показывала её и раньше, но я не догадался, правда в том, что именно тогда в Академии мы проходили эпоху Гребула и было слишком чётко указано, что создать или уничтожить его может только Скрывающийся. Почему я не слушал? Ни себя, ни Карину. Она пыталась предупредить меня… и, кажется, ещё о чём-то. Если бы понял, то убил её сразу. А теперь я не могу этого сделать. На Вызове был способ. Как Гребул я мог обратить процесс и уничтожить саму Скрывающуюся душу изнутри. Я выпил бы эту разбитую душу после и обрёл её силу. Но тогда всё решила ошибка с Хорзом. И я всё-таки выбрал защитить Академию, чем обрести Киру, как это не смешно звучит даже в мыслях. Я был абсолютно готов её потерять. Можно найти разные источники силы. Оставшись жив, я мог бы поэкспериментировать и найти альтернативу.

Но Карина оказалась права и всегда была права. Я очень боялся и посмотреть на неё после этого, сколько я ни пытался, она однажды сказала, что дело не в ней, а я сам не хочу ничего, я отрицал, но как ни странно, она поняла меня раньше меня же! Или по крайней мере, очень постаралась сделать это. После одного разговора со своей ледяной я понял, как долго уже чувствовал себя зверем в клетке, но это сложно — ненавидеть, взращивая в себе тьму и вспоминая добро. Голос Киры, даже он был необычным. Может, только мне одному так казалось, эти её способности — точно знать, что будет дальше. Сколько раз я тешил себя этой вспыхивающей ненавистью, надеясь лишь не опозорить род охотников. Но нужно ли мне было это?

Те строчки из письма, рядом с которым я проснулся однажды, тут же поджог как клочок листа по-привычке, но восстановил…

Я даже не сразу поверил, однако она никогда не шутила, хотелось мне этого или нет. Кира… не понимала шуток. Зато обидевшись, легко мола создать цунами на лесом эльфов. Если бы только кто-то мог это контролировать, но даже мне не хватало сил и изобретательности.

— «Доброе утро, Арт. Надеюсь, оно менее снежное. Я рассказала тебе, но когда поняла… наверное, я сама не оставила себе выбора. По чести, я бы встала под твоё заклятье или же меч, если бы это не могло возродить меня. Ребёнком меня забрали в Академию с условием соблюдать все правила даже после её окончания или в случае исключения, что-то увидев во мне. Что — я тогда не знала ещё сама. Но прошло время, … я всегда знала, что скажу тебе однажды, но не думала, что это будет так больно. Однако ты рос не только как эльф на моих глазах, я испытываю глубокое уважение и к Светлым и к Тёмным эльфам, как бы ты не призирал меня за это, Арт. Рассказать тебе — с самого начала было моей ошибкой. Жаль, что лишь недавно поняла это, сидя под дождём, в тот миг, как мои глаза случайно поймали тебя.

Я рада. Хочу, чтобы ты был счастлив, но если сумеешь успокоить душу, лишь убив меня, как врага, каким я всегда являлась тебе, я буду ждать тебя на пике Урта. Будь счастлив, прости за всё, я доставила слишком много неприятностей. Кира».

Она даже не дописала своего рода. Скрыла это от меня, я презирал, не ненавидел, потому что кукловод не может ненавидеть свои куклы, он заботится о них, но я был обижен и не прощал. Это всё другое. Я горел этим чувством, я жил этим воздухом. И я не мог позволить теперь, чтобы кто-то кроме меня убил её. Это был не просто запрет. А предательство, хуже измены Родине по закону. Измена доверию. Значит, теперь я тоже предатель. Мне терять уже нечего».

Сумрак дописал неотправленное письмо, он с потухшей нежностью взглянул на птицу и спалил листок прямо между её лапами. И птица безумно вскрикнула, забивая крыльями растущее пламя.