— А почему церковь? Ты не похож на суеверного или верующего человека… Совсем.

— Не моя идея — я просто пользуюсь уже готовыми наработками. Сиди здесь — скоро вернусь.

Дверь в старую церквушку с хлопком захлопнулась, вскружив груды пыли в помещении. Уильям надел маску себе на нос и, поправив волосы, медленно пошёл между скамей. Долгое время, он молчал, свыкаясь с тишиной — вновь вспоминая то, как там шумел ветер в щелях, как колыхались деревья за резными окнами. «Уникальными вещи делают лишь пережитые обстоятельства», — та фраза подходила к тому месту лучше, чем что-либо. Да, таких тайников было много, но тот был особенным.

— Здравствуй, Вейлон, — голос его эхом отдавался от голых деревянных стен. — Давно не виделись. Сказал бы я, что ты даже не представляешь, что произошло в моей жизни, но, уверен, ты представляешь — не такое переживал, — старик смотрел в пол, стараясь не поднимать глаза на деревянные кресты, висящие на стенах, вглядывался в пыль на рядах скамеек так, будто там было зашифровано послание всей его жизни. — Я стал наёмником — так, как и предполагал. Хреновая жизнь. Особенно после проверки Эволюцией — с той поры я и человеком себя не чувствую. Теперь понимаю, почему ты соскочил, — он сел в первом ряду и уставился на постамент. — И да, я работал на Эволюцию. Ха… Ты, наверное, сейчас бесился бы, как чёрт, а я не избежал бы затрещины… Жаль, что я не узнал о том, что это они подставили Алису… Прибил бы их хренового проповедника, когда стоял перед ним на одном колене. Угу — представь, они настолько старомодны… Сборище ублюдков.

Он поднялся со скамьи и пошёл в восточное крыло — то служило чем-то вроде кладовой. Да, тот тайник, тот небольшой городишко действительно был особенным — в нём когда-то родился человек, которому повезло.

— Нашёл себе напарника. Задался себе целью найти его после первого же набега на меня убийц — рискованно было работать после моего небольшого бунта самому. Мы с ним были… два года. Даже два с половиной, — в кладовой пыли было ещё больше, чем в основном здании — её Уилл посещал куда реже. — Славный был малый — тебе бы понравился. Работать с ним было чистейшим удовольствием — так материться во время паники умел, что даже меня в краску мог вогнать… А так это были… Четыре хреновейших года моей жизни. Да, у меня определённо бывали деньки и похуже, бывали недели, но не года, — он достал канистры с топливом из-под кучи ковров и поплёлся обратно. — Рассказал бы я всё тебе в деталях о том, от чего тебя так же, как и меня подташнивает, да меня там ждёт один шкет, — пыль осела, так что он снял маску. — О, этот — просто нечто. Считай, что это я в самом начале нашего с тобой пути, только в разы и разы глупее. Ещё и обижается на то, что называю его ребёнком.

Он снова сел на скамью, но на этот раз из-за постамента было видно небольшую полусфеерическую выбоину в стене, а в ней — урну с пеплом. «Всегда предпочитал кремирование простому захоронению, — говорил как-то Тедарк. — Люди и так сейчас гниют в большинстве своём, так что… Хотя, рано мне об этом думать».

— А ведь этому Пацану всего семнадцать. Знакомая история, а? Хотел бы я знать, чем всё это закончится. Я сейчас на очень странной дороге, Ви. Она, конечно, смотрится благородной со стороны, но это лишь иллюзия — не могу перестать чувствовать, что что-то здесь не так. Как паранойя из-за каких-нибудь обстоятельств, но глобальная… Уверен, ты бы понял, в чём все дело. Куда быстрее, чем я. Впрочем, я согласен и подождать для того, чтобы рассмотреть всю эту картину. Лишь бы не оказалось поздно. Как для меня, так и… Тебе не говорили, что подслушивать — нехорошо? — краем глаза Уильям заметил, как мелькает полоса света от двери. — Если совать нос в чужие дела — можно его лишиться.

— Я… Я просто хотел узнать, с кем ты говоришь, — голос звучал глухо — дверь всё ещё была закрыта. — Сам говорил, что тяга к знаниям — это естественно.

— А ты говорил, что границы дозволенного человек должен видеть невооружённым глазом. Как думаешь, сколько границ ты сейчас пересёк?

— Много, наверное. Но если бы ты не заметил…

— Но я заметил. Скройся. Сказал же — сейчас буду, — Мальчик отпрянул от двери, а Хантер подошёл к урне и положил два пальца на её обод. — До встречи, друг. Надеюсь, не прощаемся.

— Говорят, если ты говоришь сам с собой, то ты долбанутый, — дверь распахнулась и свет ударил по глазам охотнику.

— Да? Кто так говорит?

— Тот старик из Кав, что с тобой в отель пришёл.

— А, ну да — этот может такое сказать. Да и вряд ли найдёшь большего психа, чем он сам.

— Но… Он, вообще-то, говорил о тебе, — Уильям немного помолчал в ответ, пока тишина не стала неловкой. — Уильям…

— …Поехали.

Двигатель машины ревел под капотом, заглушая все остальные шумы. Водитель гнал вперёд и думал только о том, чтобы в Вашингтоне всё было в порядке — его разъедала мысль, тревожная паранойя о том, что что-то могло быть не так, что какое-то событие или обстоятельство, произошедшее в его отсутствие, переменило положение вещей в негативную сторону — он попросту боялся за одного человека, пускай и не сознавался себе в этом.

Единственным минусом долголетия в Новом мире было то, что приходилось всё время переживать других — наблюдать за тем, как умирают родственники, друзья, знакомые, враги или недруги — наблюдать, гадать и бояться о том, кто же будет следующим.

— Скажи, ты же из Вашингтона, верно? — обратился Уильям к Айви. — Знаешь, как там обстоят дела?

— Я… Ты же потом ответишь о том, о чём я спрошу? — тот кивнул головой. — Нет.

— Тогда где вырос-то? По тому, как вы шли с братом относительно солнца — либо Мэриленд, либо Делавэр, либо Нью-Джерси.

— Мэриленд. Напротив Делмарва — у самого берега, но я…

«Вся территория по западному берегу от Чесапикского залива занята Эволюцией, — тут же вспомнил он. — Всегда была — там одна из «живых» АЭС, за которой они принялись следить. Либо это было чрезвычайно опасным соседством, либо…»

— …да и выбираться куда-то нам не то, чтобы сильно давали, так что нет — я не из Вашингтона.

— То есть ты вырос в грёбаном Мэриленде, но ни разу не слышал, что происходит в столице? Это как жить в Лондоне, но не слышать про Биг Бен.

— Спасибо.

— Я не в этом смы… Вообще ничего? Ни про Белый Дом, ни про Здание Верховного Суда, ни?.. — по взгляду был понятен ответ. — Ну, тогда то, что я тебе расскажу, не будет таким уж захватывающим. Люди, к которым мы едем, обосновались в самом центре Округа Колумбия, и не где-нибудь в случайном здании — они взяли себе два из трёх домов Библиотеки Конгресса. Не зря…

— Серьёзно?! Да ладно! Там же сотни тысяч!..

— Ты же сказал, что не знаешь ничего о Вашингтоне!

— В смысле? Ты спросил, не знаю ли я, как там обстоят дела — не знаю. Но, ясное дело, я слышал о Библиотеке Конгресса — как я и сказал, там же сотни и сотни тысяч…

— Несколько миллионов книг, да. В общем, этих ребят называют Библиотекарями — там, конечно, старожилов уже не осталось, но несколько лет назад были люди, осевшие там ещё в тридцать восьмом — во время карантина.

— Охренеть. Но как?

— Сказать по-правде, я и сам не знаю — так получилось. Вначале не было особо желающих полакомиться знаниями. Да, кто-то проникал в здания и воровал особо ценные образцы, думая, что деньги ещё когда-нибудь возымеют значение (иногда это были даже работники и охрана), но основная масса сохранилась. Редкие налёты рейдеров были действительно редкими — кому нужны книги, верно? А потом уже появилась возможность укрепиться — прямо под зданием поставили заграждения, провели к ним электричество, спустились в подвалы и заварили все проходы…

— Скажи, что мы там надолго! — разумеется, он ответил «нет» — в лучшем случае, он планировал там пробыть всего несколько дней. — Тогда… Мой вопрос: с кем ты говорил? Только честно.

— Пф — так и знал. Неужели трудно догадаться?.. Ладно. В общем, я…

— Заткнись, — вдруг прошептал голос совсем рядом, и шепот этот был больше похож на угрозу.