После осмотра музея мы с Арменом отправились есть толму.

Домой, на улицу Сарояна, я вернулся довольно поздно. Хорен уже спал, а я стал укладывать свой багаж.

В восемь часов утра я был готов к выходу. Хорен провожал меня.

– Возьми это, – сказал он и протянул мне отличную портативную видеокамеру.

Я принял подарок.

– Я заметил, что ты любишь фотографировать и снимать видео. Твой телефон для этого дела слабоват, а это в самый раз. В свое время я, Резо и твой дед хотели стать кинорежиссерами.

– Знаю, дядя Хорен, знаю.

– Но Резо выбрал писательство…

Он призадумался. Затем прошелся взад-вперед и с сожалением произнес:

– Как же мне хотелось снимать кино… Очень хотелось… Какие планы мы с Резо строили в моем тбилисском доме… – он вновь задумался.

Потом вынул из кармана пачку стодолларовых купюр и сунул мне. В пачке было, наверное, не меньше двух тысяч. Мы обнялись.

– Дядя Хорен…

– Что?

– Может, махнуть в Ленинакан или, не знаю, куда-нибудь еще, короче, исчезнуть на время….

– Нет, Сандрик, именно этого они и ждут. Но ты молодец, переживаешь за дядю.

– А как же иначе? Не только же о своей шкуре печься!

Хорен обнял меня еще раз:

– За меня будь спокоен. Не такой уж я беззащитный, как им кажется… Ну, иди уже, а то Григор улетит без тебя.

Благодаря Григору я благополучно долетел до Москвы без документов. Во «Внуково» люди Андрея Панова встретили меня у трапа и беспрепятственно провели в аэропорт.

И вот я в Москве. Война между Россией и Грузией 2008 года уже произошла, и я был готов к недоброжелательству и агрессивным настроениям. Гражданам Грузии визы не выдавались. Доступ к российским торговым рынкам для грузинских товаров был закрыт – даже боржоми исчез с прилавков.

Андрей Панов владел хорошо организованной мафиозной сетью крупного «черного» бизнеса. Если более конкретно, он был связан с грузинскими контрабандистами, которые ввозили в Россию запрещенную продукцию – вино, мандарины, зелень и многое другое.

Меня доставили в дом Панова в Барвихе.

Миновав бесчисленных телохранителей, я попал в приемную Панова. Хозяин оказался высоким светловолосым человеком средних лет.

– Оставьте нас, – велел он подчиненным, что было исполнено незамедлительно. – Хорен сказал мне, что ты – внук Резо, – произнес это так, словно по моей реакции хотел убедиться в том, что я действительно внук Резо.

Я усмехнулся в ответ.

– Выпьешь что-нибудь или поешь?

– И то и другое.

– Виски?

– Пусть будет виски.

– Нина! – позвал он служанку.

В комнате тотчас возникла женщина средних лет в аккуратном переднике:

– Слушаю, Андрей Васильевич.

– Ты хинкали поставила?

– Хинкали? – удивилась Нина, бросив на меня смущенный взгляд.

– Ну да. Я же тебе сказал: ждем в гости грузина!

– Ничего, дядя Андрей, я обойдусь и без хинкали, – поддержал я Нину.

– Но я же велел приготовить хинкали!

– Андрей Васильевич, вы не давали распоряжений относительно хинкали. Вы сказали приготовить обед, вот я хачапури и испекла.

– Может быть, у тебя склероз? – грозно произнес Панов.

– Ничего страшного, – вновь вступился я за Нину. Меня коробило, что хозяин устроил эту сцену якобы из уважения ко мне. – Я с удовольствием съем хачапури.

В подтверждение своих слов я взял с тарелки разрезанное на кусочки хачапури и принялся есть. Хотя хачапури было так себе, я всем своим видом показывал, что Нина потрудилась не зря.

– Вам нравится? – спросила Нина.

– Очень вкусно. И, кстати, в такую жару хачапури предпочтительнее, чем хинкали.

– Ладно, иди уже, – недовольно махнув рукой, отпустил Панов Нину.

Он налил мне виски, наполнив стакан до половины.

– Кока-кола в баре, – сказал Панов, опускаясь в кресло. И немного погодя спросил: – Хорен дал тебе денег?

Этот вопрос был настолько неожиданным и странным, что у меня закрались сомнения – а вдруг дядя Хорен передал мне деньги, предназначенные для Панова?

– Денег? – растерянно ответил я вопросом на вопрос.

– Чего ты так удивился? Я просто полюбопытствовал. Мне-то известно, что он и копейки бы тебе не дал. Да и что он способен дать? Я не помню случая, чтобы он хоть раз оплатил застолье. И в Дидубе поговаривали, он никогда не пригласит даже в собственный ресторан.

– В ресторан? У дяди Хорена есть ресторан?

Вместо того чтобы рассказать про деньги и тем самым реабилитировать дядю Хорена, я растерялся и нес какую-то чепуху.

– Ресторан принадлежал как бы его родственнику, на деле же, владельцем был он, – произнес Панов, подмигивая мне.

Ему хотелось вовлечь меня в этот разговор, и меня это разозлило. Я почувствовал, как краска заливает мое лицо. Аппетит пропал. Надежда тут же сменилась разочарованием. Я ожидал всего, но никогда не подумал бы, что стану свидетелем столь унизительного выпада в адрес дяди Хорена. Зачем же он встретил меня и приютил, если ему так не нравился мой покровитель?

Между тем Панов спросил:

– Ты первый раз в Москве?

– Да.

– Я дам тебе немного денег и попрошу ребят, чтобы прокатили тебя по Тверской и мимо Кремля… Ты чего такой кислый? Хачапури не понравилось или, может, деньги смущают?

В ответ я извлек из кармана пачку купюр.

– Откуда у тебя столько? – спросил Панов.

– Дядя Хорен дал их мне.

Панов усмехнулся.

– Что тут смешного? – я уставился ему прямо в глаза. При этом так напрягся, что сразу вспотел.

Панов помрачнел, нахмурился и поднял верхнюю губу к носу. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Затем он вновь опустился в кресло.

– Как видно, тебе пришелся по душе этот армянин, – произнес он и опустошил стакан с виски.

– Хорен – друг детства Резо.

– Эти люди дружить не умеют, – убежденно заявил он, вновь наполняя стакан.

– Дядя Хорен умеет.

– Рад слышать это.

– Я тоже, – быстро ответил я и, в следующую долю секунды решив, что на этом останавливаться не стоит, продолжил: – Свое пребывание в Ереване я всегда буду вспоминать с теплотой и чувством благодарности. Человек столь преклонного возраста следил, чтобы я ни в чем не испытывал недостатка, заботился обо мне. Мне казалось, что душа моего деда с нами, да и сам дядя Хорен это почувствовал – он как бы помолодел на глазах и вернулся в годы их дружбы. Когда мы расстались, он ожидал милиции… Может, давайте позвоним ему, узнаем, как он?

По выражению лица Андрея было видно: он и сам понял, что перегнул палку.

– Ради бога, не надо со мной на вы, – сказал он. – Сколько тебе лет?

– Тридцать.

– Ну а мне – сорок пять, не велика разница…

– Хорошо.

– Сейчас наберу его, – произнес он, вынул мобильный и набрал номер.

Довольно долго никто не отвечал. Он уже собирался отключиться, как вдруг раздался далекий голос дяди Хорена.

– Хорен-джан! Цаватанем, как ты? – поприветствовал его Панов. – Да-да, приехал… Да нет, дружище, всё прошло как нельзя лучше. Прямо с трапа его сняли… Да за что спасибо? Единственное – не смог угостить его хинкали; в остальном, думаю, поводов для недовольства нет…

Как раз «остальным» я и был не слишком доволен.

Панов продолжал разговор:

– Знаю, знаю, Хорен… В тот же день?.. И чего они притащились?.. Ну, я рад, что тебя не арестовали. Что это за страна, где напрягают таких людей, как ты?.. Да брось, Хорен! По сравнению с тем, что ты для меня сделал, забота о Сандрике – капля в море… Ладно, Хорен-джан, рад, что у тебя всё хорошо. О Сандрике не беспокойся, он в надежных руках. Будь здоров!

Всю ночь я не мог уснуть. Думал о том, как я сюда попал и почему. Нервы у меня начинали сдавать. Я был зол на себя и на весь мир. Ведь в том, что я оказался у Панова, была и моя заслуга.

В этой жизни мне приходилось сталкиваться с разным сбродом; я повидал немало мошенников и аферистов, но неслыханная наглость, бесстыдство и лицемерие Панова переходили всякие границы.