– Ладно, топай, а то твой юмор портит мне аппетит, – сказал я.

Ачико ушел.

Юрка позвонил через два дня и назвал место встречи в Болниси.

Точно в назначенное время мы с Ачико были на месте, куда нас доставил наш джип «Прадо» – тарахтящий драндулет с облезлым рулем.

Вместо Юрки в окно машины постучала некая Света.

Я опустил стекло:

– А где Юрка?

– Пусти в машину, холодно.

– Садись, – Ачико открыл дверь.

Света, ежась, влезла к нам.

– Короче, – начала девушка с серьезной миной. – Видишь тот холм? – Она указала пальцем в восточном направлении.

– Ну? – сказал я.

– Спустишься вниз по склону, перейдешь ручей и поднимешься на холм. Юрка будет там.

– А он что, без телефона?

– Телефоны исключены. Если вас поймают, вам конец.

– Спасибо за предупреждение, – усмехнулся я.

– У меня всё. Давай, Юрка ждет.

– Сколько с нас? – спросил Ачико.

– Триста долларов.

– Юрке надо будет отдельно платить? – с неудовольствием поинтересовался Ачико.

– С ним сами договоритесь, – сказала девушка.

– Держи, – я протянул ей деньги.

Света исчезла в мгновение ока.

– Ну что, удачи тебе! – сказал Ачико.

Мы обнялись.

Я двинулся к ручью, но тут Ачико, окликнул меня:

– Погоди. У меня твои ботасы.

– Какие еще ботасы?

– Сосо купил их для тебя.

– Правда?

– Правда.

Ачико открыл багажник и вручил мне кеды «Paul Smith».

– Ва, крутые! Спасибо.

Я убрал обувь в рюкзак.

– Как доберешься, звони.

– Непременно, дружище.

Спуск я преодолел вприпрыжку, но, как только приблизился к «ручью», решимости у меня поубавилось, ибо вместо обещанного ручья у меня на пути встал пенный поток, одолеть который можно было только вплавь. Несмотря на осень, холод пробирал до костей. Что мне оставалось делать? Отступать было глупо – битва только началась. Сняв рюкзак, я поднял его над головой и вошел в вод у.

Вода доходила до живота, холод сковывал дыхание. Я шел по дну, усеянному речной галькой и плитняком, спотыкаясь, и наконец достиг противоположного берега. Преодолев подъем, я увидел сидящего на корточках Юрку.

– Ва, пришел!

– Пришел.

– Юрка, – он протянул руку.

– Сандро, – ответил я на рукопожатие.

– Готов? – мой новый армянский знакомый, похоже, испытывал меня.

– Готов, – кивнул я, и мы стали подниматься в гору.

От Юрки несло алкоголем, но сил, по-видимому, у него было достаточно. Дорога мне давалась уже с трудом; стали попадаться топи, заросли крапивы, крутые узкие тропы. Я еле передвигал ноги. Дышать становилось всё труднее, и я присел перевести дух.

– Ты что делаешь, э? – сказал Юрка. – Полезли дальше!

– Дай передохнуть.

– Две минуты, – Юрка поднял указательный палец, как учитель, делающий замечание.

– Ты тоже передохни, – предложил я, уставившись на его рваные ботасы.

– Ауф! Это звучит как приглашение прилечь на тахту.

– Как тебе будет угодно, – пожал я плечами.

– Перерыв окончен, пошли.

– Да дай спокойно посидеть!

– Нас могут засечь пограничники.

Ничего не оставалось, как продолжить путь, но чего мне это стоило! А мой новый армянский знакомый передвигался с оленьей легкостью, время от времени испытующе поглядывая на меня.

– Ну что, идешь?

– Иду, иду…

– Поражаюсь я вам, грузинам.

– Отчего же?

– Вы вечно чем-то недовольны!

– Выходит, будь на моем месте армянин, он весело шагал бы по колено в болоте? – поинтересовался я.

– А я как иду? Ты слышал, чтобы я хоть раз пожаловался?

– Ты, брат, три раза в неделю проходишь этот маршрут, а для меня это первый опыт.

– О каких трех разах ты говоришь? За кого меня принимаешь? Это Хорен уговорил меня, иначе я точно не взялся бы за это дело.

Я понял его возмущение, и мне стало неловко от моей бестактности.

– Постой, может, ты думаешь, что я и деньги беру за услуги?

Он сказал это с таким выражением лица, что, подтверди я его предположение, он непременно передумал бы переводить меня через границу и, возможно, бросил бы меня посреди дороги.

– Ты что, о таком я и не думал, но…

– Что «но»? – допытывался Юрка.

– Света взяла у меня триста долларов и сказала, чтобы с тобой я рассчитался отдельно.

– Что-о? Вот же сука! Никак не откажется от своих подлых привычек.

– Да ладно, забудь, – махнул я рукой.

Граница Армении издали казалась синеющим морским горизонтом. Ноги у меня были ватные, но Юркина решимость и его легкий шаг сами вели меня к намеченной цели.

– Нет, вы, грузины, не перестаете меня удивлять, – опять взялся за свое Юрка.

– И чем же еще мы тебя так удивляем?

– Сколько вы будете терпеть этого Саакашвили?

– А сколько мы его терпим?

– Не знаю, вот уже восемь лет он житья вам не дает.

– А что бы сделали вы, армяне, будь вы на нашем месте? Очень любопытно.

– Что бы мы сделали? В девяносто восьмом, когда они вошли в парламент и начали притеснять народ, мы за один день одиннадцать депутатов предали земле.

– Да вы маньяки, – заметил я.

– А вы – мазохисты.

– Ладно уж, со стороны всё всегда проще кажется. В чужом сражении легко быть генералом.

– Для кого оно чужое? Я что, по-твоему, не грузин, что ли? Да, я армянин по крови, но я – истинный тбилисец.

– Мне сейчас не до споров. Видишь – еле иду. Далеко еще?

– Или эта война с Россией? – продолжал он не слушая меня. – Мы ее начали? Сперва Абхазия, потом Самачабло бомбили, устраивали провокации. Достали, в конце концов… Русских разве что сладкими речами одолеешь – ничем другим. С единорогами, калашниковым и катюшей они Наполеона и Гитлера с землей сравняли.

– Но чеченцы ведь воевали с ними? – устало произнес я.

– А вы что, чеченцы? Или они от этой войны что-то выиграли? Сам подумай.

– Слушай, оставь меня в покое, а? Я еле дышу, так еще ты со своими разговорами!

– Вспомни Руставели, – не унимался мой провожатый. – «Из норы сердечным словом можно вызвать и змею»…

Я ничего не ответил; взмокший от пота, я снова рухнул на землю, превратившуюся в грязное месиво. Он подошел ко мне и присел рядом.

Светало, всепроникающие солнечные лучи постепенно высвечивали все окрестности. Не знаю, на каком расстоянии, в нескольких метрах или километрах, голоса пограничников, глухо, но все-таки до нас доносились.

– Если подумать, хорошо, что у нас, армян, был Маштоц, иначе остались бы вы без алфавита и без Руставели.

– Что-о?

– Что тут удивительного, ты разве не знал, что Маштоц создал ваш алфавит?

– Ты что, приключений на свою голову ищешь?

– Почему?

– Выходит, «Витязя в тигровой шкуре» Руставели написал под диктовку Маштоца?

– Э, Сандро-джан, не горячись! Весь мир знает, что ваш алфавит создали мы.

– В таком случае, чем был занят царь Парнаваз? – взревел я и вскочил на ноги, совершенно позабыв, насколько я был изнурен.

– Ну откуда мне знать!

– Ты, как я погляжу, просто свихнулся на национальной почве, – бросил я с раздражением и снова сел – уже спиной к Юрке.

– Ладно тебе, не обижайся, – Юрка положил мне руку на плечо.

– Может быть, и хинкали готовить вы научили?

– Хинкали – нет, это блюдо пришло из исламских стран.

– Да ладно!

– Мясо, завернутое в тесто, варят и в Азербайджане, и в Иране. Между прочим, больше половины населения Ирана составляют армяне.

– А-а, вот как, значит! В Иране и хинкали ваше национальное блюдо! – я уже почти орал, и Юрка в испуге стал таращиться в разные стороны.

– Что с тобой, Сандро-джан? Чего кричишь? Забыл, где находишься?

– Руки прочь хотя бы от хинкали и Руставели! – прошипел я, хватая Юрку за ворот.

– А ну, отпусти! Ты что себе позволяешь? – Юрка снял с себя мою руку.

А дорога никак не заканчивалась. Словно мы оказались посреди моря на плоту и без весел и не двигались ни вперед, ни назад.